Глеб Павловский

| Эхо Москвы

Мы будем уничтожать и дальше командные пункты ИГИЛ в неограниченном количестве, сотнями, десятками сотен…

О.Журавлёва― Добрый вечер. Это программа «Особое мнение», меня зовут Ольга Журавлёва, в гостях у нас сегодня политолог Глеб Павловский. Здравствуйте, Глеб Олегович.

Г.Павловский― Здравствуйте.

О.Журавлёва― Скажите, пожалуйста, как вы думаете, действительно ли в ближайшие дни может быть принято не скажу окончательное, но какое-то решение по поводу усиления нашей операции в Сирии? Наземная операция, например? Слухи ходят.

Г.Павловский― А видите ли, решение такое, как бы, было с самого начала. С самого начала была градация усиления разных типов эскалации. Это просто было в военном планировании, поэтому здесь нет ничего невозможного. Просто сейчас этого не будут делать, потому что нет особого смысла. Для того, чтобы проводить реальные сухопутные операции, надо создать группировку. А эта группировка не создается в один день и, скорее всего, о ее создании не будут объявлять, пока она реально не наметится, не будет подготовлена.

Поэтому я не думаю, что это будет сейчас, до того, как выяснится игра вокруг коалиции, потому что это серьезный приз (возможность создания единой коалиции даже символически пусть поначалу). Тогда возникают новые возможности, у Путина, у Кремля возникает некоторая свобода рук. Сейчас, собственно говоря, получается, что они хотят каким-то образом отомстить за жертвы Аэробуса. Но каким образом это можно сделать без жертв, без следующих жертв? Сейчас это будет преждевременно, но наши депутаты уже вопят, что они готовы…

О.Журавлёва― Они-то готовы.

Г.Павловский― Да, они готовы послать. Они готовы послать солдат в Сирию.

О.Журавлёва― Глеб Олегович, а вы не допускаете мысли, что если появляются… У нас регулярно появляются какие-то вбросы, да? Потом их откатывают. Ну, там, допустим, прекратить авиасообщение с некоторыми странами – нет, мы не обсуждали эту тему. Потом опять «Мы тут вот как раз подумали…»

Г.Павловский― Ну да. Но это такая технология, она работает, в общем.

О.Журавлёва― А вот здесь есть признаки подобной технологии, как вам кажется? Может быть, кстати, группировка-то уже давно подготовлена, просто мы не в курсе?

Г.Павловский― Ну, я думаю, что это было бы уже по меньшей мере в мировых СМИ. Такую вещь создать незаметно нельзя, особенно теперь, в нынешних условиях.

Второе, вот эти вбросы – это заинтересованность, в общем, достаточно безответственных людей, ну, или депутатов (это, в принципе, одно и то же). То есть депутаты этой уходящей Думы, которые хотят оставить о себе сильные воспоминания в прессе, причем, они думают, что таким образом они повышают свои шансы на вхождение в следующую. Это их глубокое заблуждение, потому что понятно уже сегодня, что наибольшие шансы на прохождение в следующую думу будут иметь те кандидаты, которые сумеют дистанцироваться от этой, которая является, как бы, образцово провальной Думой.

О.Журавлёва― А на чем вы основываете такой вывод, что у них нет никаких шансов? Ведь, эти же люди свой патриотизм демонстрируют.

Г.Павловский― Нет, ну, демонстрируют, да.

О.Журавлёва― Их должны поддержать люди.

Г.Павловский― Нет. Как? Люди любят смотреть телепередачи. Вот, например, КВН. Но они не хотят одно и то же КВН обычно смотреть 5 лет подряд.

О.Журавлёва― А. Хотите сказать, что они просто надоели?

Г.Павловский― Они надоели, ну, бессмысленностью достаточной. Они же, в общем, на самом деле, реально были вне игры. У них было 2 позиции: они либо утверждали всё, что им спускали, стопроцентным голосованием, ну, стараясь вставить свои лоббистские интересы, или выходили с какими-то заведомо идиотскими инициативами в расчете попасть в печать под заголовком «Дума готовит то-то». Мы это видим просто… Ну, нет недели, когда бы этого не было.

Ну, это всё… Этот КВН заканчивается, в общем-то говоря. И я думаю, что следующие выборы… И я не преувеличиваю ответственности избирателя и, тем более, нашей бюрократии, но думаю, что просто будет там другой совершенно фон. И это мы увидим уже почти сразу после рождества, когда установится уже…

Но сейчас выборы – это нереально, да? Мы, как бы, не думаем: «Ну, выборы и выборы когда-то там».

О.Журавлёва― Ну и сейчас 2016-й год не таким реальным выглядит.

Г.Павловский― А весной, конечно, уже это будет реально, и мы увидим, как меняется атмосфера, просто, вот, весь этот цирк.

О.Журавлёва― А как вам кажется, кто сыграет бóльшую роль? Все-таки, бюрократия, упомянутая вами, или роль избирателя возрастет, скажем так?

Г.Павловский― Понимаете, а, вот, всегда ли это разные понятия? Когда мы говорим «бюрократия», мы имеем в виду в сущности обычно что? 50-100 человек на самом верху. Но, ведь, бюрократия – это в каком-то смысле массовая социальная сила. Я бы предпочел говорить об управленческом классе. Средние слои бюрократии…

О.Журавлёва― То есть включая вот этих женщин, которые сидят в системе одного окна?

Г.Павловский― Конечно, включая! Включая служащих, которые срослись с мелким и средним бизнесом в городах. И, в общем, это… Я бы не сказал, что это какая-то особо реакционная сила. Это опорная сила для государства, они государственники, но они не клоуны, понимаете? И они тоже устали от КВН. И я думаю, кстати, что… На последних, кстати, выборах. Я думаю, что они покажут это на следующих выборах, потому что на последних выборах, в общем, управленческий класс саботировал и партию власти, и думские партии. То есть там что-то происходит у них, в их головах. А это миллионы людей. Вместе с членами семей это миллионы и миллионы людей.

О.Журавлёва― А можно тогда услышать ваше мнение, что вы думаете по тоже такой, многомиллионной группе как силовики? Они представляют сейчас какую-то политическую, электоральную силу? У них много ограничений в последнее время, есть некоторые, наверное, межведомственные конфликты. Они меняют свое отношение к государству? Или они будут делать, что скажут?

Г.Павловский― Но они такие же разные, понимаете? Они такие же разные. На форумах, например, силовиков видно, что их жалобы очень похожи, как ни странно, на жалобы профессуры и доцентуры, на бесконечное количество бумаг, отчетности, которые им приходится заполнять. Они ровно так же жалуются, как жалуются московские профессора. На ту же самую бессмысленную, отвлекающую работу.

О.Журавлёва― И врачи на это же жалуются.

Г.Павловский― Жалуются на это врачи, да. Силовики, когда в прессе сформирован образ такого, коррумпированного силовика, такого, грязного копа. Но, в общем-то говоря, это явно не большинство. И здесь тоже среднее звено и отчасти нижнее звено – оно, в общем, не коррумпировано в массовом порядке. Хотя, люди есть разные. Поэтому я думаю, что здесь вот это мы увидим, это проявится на переменах следующего года.

О.Журавлёва― Это политолог Глеб Павловский. Что еще мы увидим в ближайшее время, поговорим через несколько минут.

РЕКЛАМА

О.Журавлёва― И снова с вами программа «Особое мнение», у нас в студии политолог Глеб Павловский. Давайте раскапываться и разбираться с теми, кто, соответственно, представляет собой такие, серьезные куски электората. Вы перечислили 2 категории граждан, которым уже КВН, в общем-то, поднадоел, и которые, наверное, могут сказать на следующих выборах свое веское слово.

Г.Павловский― Ну да. Вот, понимаете, откуда это идет? Откуда идет КВН? Вот, не оттуда, откуда вы подумали все. Но отчасти и оттуда. Это система кураторов вместо управления. У нас же, как бы, вся власть построена не на управлении, а на курировании.

О.Журавлёва― А чем отличается? Объясните мне.

Г.Павловский― Очень важное отличие. Вот, кстати, сегодня, когда Владимир Владимирович хотел сделать что-то приятное Кудрину, он назначил ему куратора. Это очень интересно, потому что, ведь, у Кудрина совершенно конкретное мероприятие, которое он полностью имеет все основания проводить, да? Ничего здесь, никакого двойного дна здесь нет. Но чтобы он его реально смог провести, у него должен быть куратор.

Кто такой куратор? Куратор – это человек, который работает в отличие от нормальной бюрократии не в вертикали начальник-подчиненный, где там приказы спускаются, а он работает с неопределенной группой влиятельных людей, которым можно позвонить и которые, конечно, согласны работать с ним в силу каких-то своих интересов.

И куда вы ни пойдете… Вот, что было на Востоке Украины, да? Это фактически было царство кураторов. Куратор не может выбрать, вот в чем дело. Он не может, так сказать, жестко указать там, дать приказ понизить в должности. Он работает с людьми, каковы они есть. А люди разные.

О.Журавлёва― То есть он, как бы, разъясняет им, внедряет что-то?

Г.Павловский― Да, он от них чего-то требует. Фактически сбегается группа людей с ресурсами своими, которые могут выполнить задачу. Но если они сделают что-то совсем не то… Они же считают, что они теперь в праве. То их нельзя уволить, понимаете? И они начинают сами распоряжаться. То есть им переходит часть государственного ресурса. Что происходит в таких случаях, мы видели в истории Кашин-Турчак, да? Значит, фактически мы видели, как кураторы, которые считают себя в положняке, они могут использовать в своих личных целях, удовлетворять какие-то свои личные грязные страсти.

А что может сделать их куратор? Только одно – он может наказать их одним способом, опять-таки, позвать других, чтоб те его наказали как-то.

О.Журавлёва― То есть чужими руками.

Г.Павловский― Да. В ДНР там есть система подвалов, да? Известно, да? Но так не выстраивают государство, так не выстраивают власть.

Здесь тоже есть система, у нас тоже есть система подвалов своих, я думаю. И, конечно, это безумно раздражает людей с настоящим каким-то государственническим сознанием, управляющих, потому что они знают, что так дела не делаются. Их так делают, но, вообще-то говоря, так дела не делаются. А при этом они еще должны валять Ваньку и заполнять вот эти отчеты, показывая, что на 0,1 дела меньше в этом году, чем в прошлом.

И эта кураторская система – она имеет много аспектов, но она, конечно, наиболее сильно раздражает управленцев и, кстати, названных вами, между прочим, силовиков. А в войне – ну, мы видели, к чему это приводит в реальных военных действиях, опять-таки, на Востоке Украины. То есть вы можете сказать «Ребята, айда!» и все побежали. Но каждый за своим, а кто-то к ближайшему магазину, да? А потом, когда ты скажешь «Отступаем!», то здесь уже совсем другая ситуация, да?

О.Журавлёва― Кто-то уже втянулся, да.

Г.Павловский― Ну и, в общем, вот это, конечно, так не воюют. Если речь идет о серьезном враге… А терроризм, террористы – это серьезный враг, он по-своему очень умный, злодейски умный. Он тебя понимает как, как говорится, как хороший участковый советских времен знал всю свою территорию.

Они просто выбирают момент и очень больно бьют. Очень больно бьют, именно выбирая такой момент, когда ты не готов.

О.Журавлёва― Ну а в случае с Францией, которая, например, насколько мы знаем, по какой-то другой системе устроена, наверное?

Г.Павловский― Ну да. Если они могут проломать полицейскую систему, систему безопасности французов… Во Франции не самая слабая система безопасности ДСТ, это очень серьезная система. Если они могут ее проломать, то значит они тем более смогут проломать вот такие, на самом деле, слабые системы, похваляющиеся силой. Поэтому это не… Мы всё время говорим «Лишь бы не Афганистан», но это не будет Афганистан. Смотрите: прошел месяц, чуть больше месяца, а у нас уже невоенных потерь 300 человек, да? Это что?

О.Журавлёва― Вы имеете в виду жертвы катастрофы?

Г.Павловский― Да. Это слишком много.

О.Журавлёва― То есть связь абсолютно прямая: это потери в сирийской операции?

Г.Павловский― Конечно. Это потери в сирийской операции, и, собственно, Лавров об этом сегодня чуть-чуть другими словами сказал. И это правда, это, действительно, так. И зачем в этой ситуации вилять, я не понимаю, потому что, вот, когда сегодня мы узнаем, что в борту дыра размером метр на метр, ну, никто не может поверить, что такую дыру не увидит первый же осматривающий это эксперт по взрывному делу. И думаю, даже не эксперт по взрывному делу – дыру метр на метр не увидеть трудно.

Это значит, что это было известно уже долгое время, и надо было, конечно, иначе говорить с людьми.

О.Журавлёва― А, ведь, люди-то любой разговор принимают все эти последние годы.

Г.Павловский― Ну а мы себя…

О.Журавлёва― И про лодку, и про Беслан, и про Норд-Ост. Вообще отсутствие разговора. Нет?

Г.Павловский― Я не согласен. Я не согласен, что люди принимают любой разговор. Они что-то согласны терпеть, когда принимают что-то с их точки зрения более важное. Пока они верят, что их главные интересы защищены. Они сегодня так считают. Это некий факт политический, который можно по-разному использовать, а можно им злоупотреблять. Но рассчитывать на то, что это такой какой-то вечный вексель, вечная пролонгация, ты можешь всё, что угодно делать, а они стерпят, ну, это… это путь к очень жестокому проигрышу.

О.Журавлёва― Самая серьезная, самая главная ошибка последняя Путина, что он не так себя повел с самолетом?

Г.Павловский― Я, кстати, не считаю, что здесь какая-то фатальная ошибка, но здесь, конечно, замешательство большее, чем может позволить себе главнокомандующий, потому что я думаю, что люди поняли бы эту связь. Я не говорю про людей, которые просто зачем-то лгали там, ведущие, которым теперь придется, как говорится, вылизывать всё, что они наговорили в последних воскресных телепередачах, где они уверяли, просто клялись и приводили какие-то примеры того, что это не может быть терактом, да? Не называем фамилии, но, собственно говоря, все они…

О.Журавлёва― Уж не говоря про обыски в авиакомпании.

Г.Павловский― Ну и не говоря про обыски. Понимаете, это потеря просто управляемости. Это реальная потеря управляемости при том, что люди продолжают уважать президента, серьезно уважать. Но перемены в их серьезных настроениях моментальные – они не поэтапны.

О.Журавлёва― Поговорим о моментальных переменах в следующей части нашей программы. Это особое мнение политолога Глеба Павловского.

И снова с вами программа «Особое мнение». Меня зовут Ольга Журавлёва, наш гость сегодня – политолог Глеб Павловский. Вот по поводу изменений настроений электората (ну, народа даже, больше скажу). Вы говорили о том, что настроения могут меняться моментально. А какие сейчас стоят задачи перед кураторами, которые отвечают за пропаганду, скажем? Против кого мы дружим? Что электорат вообще должен ощущать сейчас?

Г.Павловский― Это еще одна слабость нашего типа бюрократии, потому что, в общем, в нормальной, пускай даже авторитарной (бог с ним), авторитарной бюрократии приказы не являются совсем неожиданными. Бюрократы не любят чудес, как известно. Примерно ясно, чем заниматься, примерно ясно, что будет завтра. Бюрократию ругают за инертность, власть ругают за инерционность. А у нас власть совсем не инерционная.

О.Журавлёва― Да. О, да.

Г.Павловский― И в чем удобство? Откуда возникает вот это? Потому что возникают вдруг какие-то гениальные идеи. Вот, например, Ярославская Дума – в ней сидит ПАРНАС, и тем самым получает возможность обойти необходимость сбора подписей на выборах в Государственную Думу. Ну, как так? Ну, как так? Поэтому приходит гениальная мысль – распустить. Понимаете? Это вот буквально ответ сумасшедшего на вопрос о том, как обойти разрушение последнего вагона при катастрофах – отцепить последний вагон. Значит, вопрос «Как обойти вопрос с ПАРНАСом?» — «Распустим Ярославскую Думу».

О.Журавлёва― А, вот, кстати, идея о примате Конституционного суда над международными – она, видимо, из той же области?

Г.Павловский― Сейчас я скажу. Эту задачу нельзя выполнить обычным способом, обычным бюрократическим способом – распустить вдруг действующую Думу, у которой есть срок и так далее, и с которой ничего антиконституционного не произошло.

Ну как? Надо телефоны, кураторы и, значит, все фракции надо уговорить самораспуститься. Представляете? И всё зачем? Чтобы этот несчастный ПАРНАС был вынужден собирать подписи, а потом уже мы с ними, так сказать, позлодействуем при этом сборе. Понимаете? Вот это система. То есть государственные структуры загружаются просто идиотскими, понимаете, не авторитарными, не тоталитарными, а дурацкими задачами, которые сами по себе, если довести их до конца, они не имеют никакого смысла.

То же самое с названной вами историей насчет международного суда. Ну да, этот суд иногда рассматривает иски…

О.Журавлёва― И присуждает нам деньги.

Г.Павловский― И присуждает выплаты, в общем, небольшие, как правило.

О.Журавлёва― Ну как?

Г.Павловский― Ну, за исключением истории с Юкосом, которая уже, извините, состоялась, да? Это уже, как бы, теперь, как говорится, задним числом какой закон ни принимай. А вообще-то говоря, это мелочные иски, приносящие, в основном, моральное удовлетворение тем, кто их подает. Человек отсидел там в страшных условиях несколько лет, а потом получает 2 тысячи евро моральной компенсации.

Но кому это мешает? Как говорится, кому это мешает? Все довольны в каком-то смысле. Это такое европейское некоторое лицемерие.

Нет, мы должны что-то доказать. Что доказать – не обдумывается. Не обдумывается, и начинают наклонять, нажимать чиновников, которые там некоторые из них начинают вопить «Ну как это некрасиво! Мы должны… Это нарушает такие-то и такие-то соглашения». То есть заставляют их быть участниками КВН.

Вот это та же самая система. Это власть, которая не может действовать государственно. Поэтому она действует через постоянный наем и перенаем, увольнение: «Ах, не можешь ты решить проблему с Ярославской? Наймем другого». А другой, там не знаю, он, может быть, просто украдет штаны у представителей ПАРНАСа в ночь перед тем, как они понесут подписи. Вот и будет решена та же проблема.

Понимаете, это всё не государственная деятельность. А что, вы скажете, что у нас нечем заняться государству?

О.Журавлёва― Так в том-то и дело, что есть. И возникает вопрос…

Г.Павловский― А некогда.

О.Журавлёва― …«Не страшно вот так жить-то весело, интересно?»

Г.Павловский― Некогда.

О.Журавлёва― Согласна. Но немножко страшно.

Г.Павловский― А здесь уже наша массовая, что ли, такая антропология русская. Мы не очень боимся, да? Мы отчасти прикалываемся. Когда не совсем больно, мы что? Мы смеемся. Мы рассказываем анекдоты. То есть это, конечно, безответственно.

О.Журавлёва― Но, ведь, это не может длиться бесконечно, согласитесь?

Г.Павловский― Не может.

О.Журавлёва― Вы уже говорили о том, что настроение может поменяться молниеносно. А где вы видите опасность вот этого спускового механизма?

Г.Павловский― А я не знаю, где опасность. Этого никогда… Не было ни одного случая, когда это было бы точно предсказано и от этого как-то убереглись бы, да? Всегда, если мы смотрим отсюда, из будущего в прошлое, мы видим, что все такие моменты происходили одинаково: перегорела проводка в туалете, как говорится, системы. И всё, и бац, вся власть остановилась.

И потом они на другой день все дают интервью, рассказывают: «А бог знает. Мы ничего не понимаем, что это было, что на нас нашло. Непонятно».

Вот… Вот такая история. В нашей системе… Главное, она, ведь, почему спокойна? Она знает, у нее есть запасная карта. Всегда в заднем кармане есть запасная карта: в случае чего, если дела совсем плохи, мы начинаем Перестройку. И опят власть впереди, и опять она говорит «Вот, ужас, что было раньше. Ужас!…»

О.Журавлёва― «Проклятые 90-е».

Г.Павловский― «…Мы сейчас вам расскажем, что было раньше, и научим вас, как жить». И опять она впереди.

То есть, понимаете, вот это такая…

О.Журавлёва― То есть система бесконечно воспроизводит сама себя.

Г.Павловский― Да, да. Но вот это проблема, потому что довольно большое количество людей хотят жить сами, а не смотреть, как повара носят приготовленные блюда и сами их едят у них на глазах. Вот здесь есть такая некоторая проблемка, я бы сказал.

Это не связано, между прочим, с экономикой жестко. Вот, зря там Дума рассчитывает при таком-то уровне, при 20 долларах за баррель…

О.Журавлёва― А, ну это битва телевизора с холодильником имеется в виду?

Г.Павловский― Да, да-да. При 20 долларах за баррель всё, конец, гаси свет. Нет. Нет, не обязательно, потому что это чрезвычайное положение, его можно объявить, выйдут вперед герои чрезвычайного положения. Когда-то у нас очень умел Шойгу так выходить, да? И мы любовались. Помните, как мы любовались, когда он появлялся…

О.Журавлёва― В красной куртке.

Г.Павловский― …в красной куртке, в самом горячем месте. И всё.

О.Журавлёва― Послушайте, а почему Шойгу не преемник?

Г.Павловский― Да потому что…

О.Журавлёва― Ведь давно уже… Золотая же была фигура! И популярный, и еще не успел никаких натворить таких прям, вот, запоминающихся гадостей.

Г.Павловский― Проблема есть одна. Потому что преемник – это не лицо, это не фамилия, а это определенная система, пусть слабая, но которая может в последнем броске, как бы, отправить мяч в кольцо. Даже после этого уже больше ничего не может. То есть она должна суметь сгенерировать преемника, суметь его защитить как, например, ельцинская система защитила Путина и дала ему, создала ему коридор. Если бы она не могла это сделать, то, конечно, его бы смели при всех его дарованиях, о которых мы так бы и не узнали.

Поэтому преемник – это не просто фамилия, это определенная структура действий. Ну, вот, как можно одновременно думать о преемнике и одновременно, как распустить законопослушную Ярославскую Думу, и одновременно наказать кого-то еще где-то в каком-то НКО и «Мемориал» ущипнуть? Вы понимаете, слишком много задач. Слишком много задач.

О.Журавлёва― Ну, вот так много задач, на самом деле, в том числе, как вы справедливо замечаете, и довольно идиотских, которые ставятся, решаются. Постоянно всё какая-то идет бурная жизнь.

Г.Павловский― Поэтому мы будем уничтожать и дальше командные пункты ИГИЛ в неограниченном количестве, сотнями, десятками сотен, потом тысячами. Так что командиров там не останется вообще, а ИГИЛ будет уже повсюду.

О.Журавлёва― Не очень оптимистично звучит. А я хотела у вас спросить, ну а вообще как-то из этой ситуации выход естественный есть? Смена парадигмы?

Г.Павловский― Да, да.

О.Журавлёва― Не скажу «власти» — хотя бы парадигмы?

Г.Павловский― Вы знаете, капелька здравого смысла и в верхах, и в середине, и в низах…

О.Журавлёва― А «верхи» — это много народу? Вот те люди, которые генерируют всех этих кураторов, вот эту вот бесконечную возню, их, там не знаю, пятеро? Пятьдесят? Один?

Г.Павловский― Нет, ну… Нет, это… Не надо. Без грязи. Это где-то под, в общей сложности вместе, все-таки, с губернаторами и так далее, со всей обслугой, ну, где-то несколько сотен. Ну, скажем, тысяча. Премиальный класс России – это тысяча человек.

Ну, вот они… Это те, чьи виллы должны быть защищены…

О.Журавлёва― В государственном реестре недвижимости.

Г.Павловский― Да, в государственном реестре недвижимости. Вот. И, в общем, конечно… Это их задача, понимаете? Их задача. Если они не смогут, вступив в коалиции, если угодно, со своим же управленческим классом создать какую-то альтернативу (я имею в виду сейчас не оппозиционную, я имею в виду хотя бы преемственности этой системы) работающую, то они не выполнят просто своей классовой задачи, как сказали бы большевики.

О.Журавлёва― Неужели, в этом классе нету хотя бы там 2-3 человек с большими амбициями, чем просто вариться в этом?

Г.Павловский― Это ж… Это не решается. Там очень много людей с амбициями. Людей с амбициями очень много, людей здравомыслящих очень много. Но когда они в КВН, они считают, что они должны…

О.Журавлёва― Почему они не хотят стать капитанами команды?

Г.Павловский― …что они должны веселить, они должны бегать на четвереньках, они визжать должны, понимаете? И считают, что это делает их популярными.

О.Журавлёва― А Маслякова при этом никто заменить не может.

Г.Павловский― Нет, да. Маслякова заменить не может.

О.Журавлёва― Это грустно. Но, тем не менее, спасибо вам большое за вот этот чудесный образ. Мы теперь будем всегда знать, что когда мы включаем какой-нибудь канал, мы начинаем КВН. А уж для чего, в следующий раз нам…

Г.Павловский― Позвоните куратору – он вам скажет, для чего.

О.Журавлёва― Хорошо. А для чего – позвоните куратору. «Позвоните куратору», — советует вам политолог Глеб Павловский со своим особым мнением. Всем спасибо, всего доброго.

Метки: власть, ИГИЛ, Исламское государство, ПАРНАС, Путин, Россия, Сирия, СМИ, Украинский кризис, Франция, ЮКОС