Фотоматериалы

Фотографии с мероприятий, организуемых при участии СВОП.

Видеоматериалы

Выступления членов СВОП и мероприятия с их участием: видео.

Проекты

Масштабные тематические проекты, реализуемые СВОП.

Home » Главная, Новости

Сергей Алексашенко: Чем принципиально левое полушарие гниющей головы отличается от правого полушария?

14.09.2016 – 14:00 Без комментариев

Сергей Алексашенко

| Эхо Москвы

Дело полковника Захарченко показало, что коррупция в России является макроэкономическим фактором

Е.Канакова― 15 часов, 9 минут в Москве. Программа «Персонально ваш». Здесь – Яков Широков…

Я.Широков― Добрый день.

Е.Канакова― И Екатерина Канакова. И сегодня персонально ваш экономист Сергей Алексашенко. Здравствуйте!

С.Алексашенко― Здравствуйте, Екатерина; здравствуйте, Яков!

Я.Широков― Сергей, сразу первый вопрос, что называется ближе к вам, чем к нам. Вот вы верите в версию, что Хиллари Клинтон все-таки могли отравить?

С.Алексашенко― Ну, Яков, смотрите, я сейчас не в Вашингтоне, я сейчас в Киеве, поэтому, в общем, наверное, немножко ближе. Но я внимательно прочитал новость, я внимательно прочитал сегодняшние газеты американские. Мне кажется, что версия об отравлении Хиллари Клинтон пока это не более, чем домысел одного человека, который, в принципе, уважаемый врач. То есть он занимался проблемами травм и последствий для игроков в американский футбол. У него есть репутация талантливого человека. И он сам в Твиттере написал, что это его гипотеза. И, собственно, основания для этого: «Я не верю ни Владимиру Путину, ни Дональду Трампу». Ну, то есть, знаете как, это не совсем, может быть, конспирология, но, тем не менее, это он такую публичную рекомендацию дает: проверьте на всякий случай ее кровь. Вот и всё. То есть никакой другой информации о том, что она может быть отравлена, что это факт – не было такого. Поэтому, я бы сказал, это не новость, а некое подозрение одного человека, которое основано на его интуиции и тех симптомах, который он увидел на не очень хорошего качества пленке.

Я.Широков― Но, с другой стороны, важно не только то, что это предположение было озвучено, а то, где оно было озвучено. «Вашингтон Пост» — это все-таки не «Нью-Йорк Пост» и к тому не «Вашингтон Таймс», то есть не таблоид какой-то газетенки желтой.

С.Алексашенко― Слушайте, Яков, это маленькое сообщение на сайте «Вашингтон Пост» в пределах 20 строчек, это не большая статья. То есть, на самом деле, в сегодняшней газете «Вашингтон Пост» две большие статьи по поводу здоровья Клинтон и одновременно по поводу здоровья Трампа, очень большие с очень подробными разборами ситуации, с рассказом о всех проблемах здоровья Хиллари Клинтон: что у нее с венами, что у нее с тромбами, какие лекарства она принимает, кто у нее лечащий врач, какие у нее были случаи, что здесь она принимает такое лекарство, здесь такое лекарство. Очень много информации рассказано. И вот в двух больших подробных статьях об этом ничего не говорилось.

Эта информация, она появилась на сайте сегодня. То есть уже после выхода… Я бы даже не стал говорить, что это вот газета. Газета «Вашингтон Пост» выйдет завтра и посмотрим, найдет ли там отклик эта тема.

Я.Широков― Кстати, такой сразу вопрос. Меня просто не оставляет мысль: сам по себе факт этого публичного признания болезни Клинтон, ее это почти что падение в обморок в воскресенье на церемонии – в самих Штатах, насколько сильно это влияет на уровень поддержки, может быть, на мнение тех, кто еще колеблется?

С.Алексашенко― Яков, я не могу отвечать за мнение, да и не являюсь службой опросов общественного мнения. Комментарии американских газет такие, что штаб Хиллари Клинтон повел себя не лучшим образом в этой ситуации. Тема ее здоровья и тема ее физических кондиций — это то место, куда бил Трамп и говорил, что она может не выдержать, что у нее может не хватить жизненных сил для того, чтобы ей пройти президентскую гонку до конца, и тем более, пройти президентский срок, что это слишком большие нагрузки. И, понимаете, пневмония, воспаление легких, которое якобы началось в пятницу, но об этом все молчали до тех пор, пока это не случилось в воскресенье и то не сразу, а только через несколько часов – вот это всё…

С одной стороны, нельзя не верить штабу Клинтон, который выдает эту информацию, потому что никакой достоверной или более правдивой, которой, скажем, можно было верить, нету, но, с другой стороны, понятно, что штаб не отреагировал на эту ситуацию правильно. И, несмотря на то, что Хиллари Клинтон опубликовала достаточно большой медицинский отчет о состоянии своего здоровья, то, что касается конкретных ситуаций, – выяснилось, что вот так штаб отработал неважно. То есть, с одной стороны, все говорят, что была ее личная позиция: «я не хочу об этом рассказывать, это моя личная проблема, я с этим справлюсь и даже не буду менять свой график, и не надо никому об этом говорить» и вроде бы даже она не делилась с членами своей семьи полной информации о том, как он плохо она себя чувствует.

Но, с другой стороны, даже после того, как она ушла с этой мемориальной процедуры, с памятного мероприятия, не сразу появилась информация, что с ней. Сначала появилась информация о том, что она ушла. Причем так, случайно заметили: «Ой, а где же Хиллари? Она же только что была здесь». – «Вы знаете, она там… 12 минут назад покинула мероприятие». И еще пару часов никто не говорил, что с ней.

Поэтому эта тема состояния здоровья, конечно, сейчас будет каким-то образом обсуждаться. Надо отдать должное, что Дональд Трамп повел себя по-джентльменски: отказался как-либо комментировать эту ситуацию. Сказал, что «я желаю ей выздоровления, я ничего не знаю, и все что я знаю – я знаю из прессы, и у меня никаких вопросов об этой теме нет; не задавайте мне». Вот, правда. По сравнению с его предыдущими высказываниями сильно джентльменская позиция.

Е.Канакова― Сергей, хочется немного отстраниться все-таки от США и перейти к вопросам российским. В эфире «Особого мнения» Станислав Белковский сказал, что никакой кампании по борьбе с коррупцией нет, потому что коррупция является основой российской политико-экономической системы. Вы это высказывание поддерживаете или нет, так ли это?

С.Алексашенко― Я считаю, что мир не является черно-белым: либо есть борьба с коррупцией, либо ее нет. И понятно, что то, что мы видим, на протяжении, скажем, последних двух-трех лет, двух, скорее – там и губернаторов арестовывают и каких-то высокопоставленных силовиков арестовывают, и руководство Следственного комитета — как-то этот процесс идет. Там и замы министра уже попадаются. Не говоря уже, что мэры – на десяток, наверное, пошел. И, собственно говоря, эта информация же не скрывается: они все идут по коррупционным делам. Поэтому сказать, что вообще ничего не делается, неправда.

Помните, в 2012 году, на самом исходе президентства Медведева, уже, по-моему, после выборов состоявшихся, было такое заседание «Открытого правительства» по вопросам коррупции. Мне там довелось выступать. И вот я чего-то говорил, говорил, и мне казалось, что после этого как-то все ушло в песок. Если взять за точку отсчета 12-й год и вспомнить, что было между 2000-м и 2012-м – там вообще ничего не было. Там случаев борьбы с коррупцией за 12 лет, дай бог, если по одному… Мы говорим сейчас по «высокопоставленной» коррупции. Мы не говорим сейчас о людях, которые платят гаишникам, учителям, врачам, или там конфеты приносят. Что наши чиновники говорят, что у нас вот все платят взятки учителям, у нас все платят взятки врачам, когда им конфеты приносят. Все правда, но мы сейчас говорим о, что называется, коррупции на высшем уровне. Рыба с головы гниет, поэтому бороться нужно с гниением головы. Голову чистить надо, прочищать мозги, в том числе.

Я, честно говоря, считаю, что борьба какая-то идет. Она недостаточная, она несистемная, они избирательная. Мы не знаем пока правила избирательность, но явно, что не ковровая бомбардировка. С другой стороны, возвращаясь к тому заседанию «Открытого правительства», один из вопросов, который там обсуждался и на который не было ответов дано людьми, кто готовил доклад со стороны «Открытого правительства» — ну, хорошо, представьте, что начал доклад и у нас выяснилось, что 90% чиновников, они коррумпированы. И чего дальше? Мы их всех увольняем?

Е.Канакова― Заменяем.

С.Алексашенко― Кем мы их заменяем? 90% чиновников, они все такие. Кем мы их заменяем? Я думаю, что, с одной стороны, все-таки понимание того, что с коррупцией бороться надо… Потому что, по формальным критериям, я думаю, что Елена Панфилова – не Элла, а Лена, которая Transparency International Россия – она может рассказать, что в принципе по формальным критериям законодательство по борьбе с коррупцией в России достаточно хорошее. Оно создает очень хорошую базу для того, чтобы с коррупцией бороться.

Все эти декларации, отчеты… вообще-то говоря, если поставить себе целью бороться с коррупцией, если всерьез за это дело взяться, то с точки зрения законодательства улучшать уже мало чего нужно. Ну там необоснованное обогащение… Да и то мы видим, что в деле полковника Захарченко – сколько там? – 170 или 120 миллионов долларов (8 миллиардов рублей), которые нашли – сказали типа: «Вот необоснованное обогащение, превышение полномочий. До кучи будешь и за это отвечать. Вообще-то говоря, там обвинения по превышению должностных полномочий, но за эти 8 миллиардов рублей тоже ответишь. В крайнем случае мы у тебя просто конфискуем». Что тоже не так плохо: 8 миллиардов рублей – нашим пенсионерам, может быть, чего-нибудь и достанется.

Поэтому согласиться со Станиславом, что у нас вообще ничего не делается, я не могу. Несистемно – да. То есть понятно, что, скорее, это, наверное, направлено на то, чтобы коррупция не расползалась в ширь, не сильно лезла в глубь. Как это… на то она и кошка, чтобы мыши боялись. Я думаю, что из этой серии: Совесть имейте! Типа: Побойтесь! Вот что-то можно, но каждый для себя должен понять, что можно, что нельзя. Но, тем не менее, я думаю, что чиновники получают очень ясный сигнал, что «случайно можешь и ты оказаться под огнем».

Е.Канакова― Сергей, а вам не кажется, что эта борьба, которая якобы ведется, это такая пыль в глаза специально гражданам, что якобы «да, мы ведем борьбу с коррупцией», но на самом деле, если разобраться, 90% эти чиновников, которые коррумпированные, они же никуда не деваются, они же так и остаются.

С.Алексашенко― Екатерина, здесь даже стакан не наполовину пуст – наполовину полон… Я же не говорю, что такими темпами, такой борьбой можно российское чиновничество, предположим, за 10 лет вычистить. Нет, не получиться, тем более, за 5 лет…

Е.Канакова― А за сколько получится?

С.Алексашенко― Может быть, никогда не получится. Может, просто их аппетиты… Может быть, через 10 лет мы не будем получать сообщения о том, что нашли наличными 100 миллионов долларов, и уже 100 тысяч долларов наличными будут достаточным основанием… Может быть, масштабы взяток поменяются, то есть будут брать, но уже как в Америке: 30 тысяч долларов взятка – уже скандал: «Вашингтон Пост» неделю об этом пишет. Поэтому что-то такое может случиться. Я же не говорю, что мы считаем, что достаточно, чтобы победить.

Но, с другой стороны, поставьте себя на место того десятка мэров, трех губернаторов, двух десятков полковников и генералов, которых за коррупцию взяли — они-то считают, что ведется борьба, они-то попали, конкретно попали причем. Посмотрите, какие сроки даются. Какой-нибудь мэр Рыбинска Ласточкин 9 лет, по-моему, получил. Тоже знаете как… Скажите ему, что борьба с коррупцией не ведется.

Е.Канакова― На фоне общего числа, мне кажется, это все равно незначительно.

С.Алексашенко― Я согласен. Я же говорю: такими темпами коррупцию в России мы не победим и в рейтингах Transparency International сильно вверх не продвинемся. Знаете, с другой стороны, лучше так, чем никак.

Я.Широков― Я напоминаю, что это программа «Персонально ваш» и персонально ваш, персонально наш сегодня экономист Сергей Алексашенко. Вопросы можно присылать, телефон для sms: +7 (985) 970 45 45, аккаунт vyzvon в Твиттере.

Кстати, сегодняшнее задержание и домашний арест руководителя этого специального летного отряда «Россия» — это продолжение общей концепции или какая-то застарелая история с самолетами и госзакупками?

С.Алексашенко― Я думаю, что это продолжение той же самой истории. Копали-копали – нашли. Как водится, если смотреть на все истории наших громких коррупционных дел – министров, замминистров, губернаторов и прочее, мэров – все начинается с какого-то… то есть, почему? Избирательная машина работает, всегда есть какой-то личностный конфликт: вот кто-то с кем-то не смог договориться, кто-то кому-то не уступил, кто-то решил доказать, что он главнее, он важнее, не пошел на договоренности – с этого, собственно, все начинается.

Я думаю, что с этим начальником летного отряда «Россия» та же самая история. Вот с кем-то он не договорился. Расхожая фраза, я могу ее только повторить – что на каждого современного высокопоставленного российского чиновника у спецслужб имеется досье. И все об этом знают: и чиновник об этом знает, и спецслужбы об этом знают, и президент об этом знает. И при необходимости можно любого из них, любого руководителя госкомпании любой быстренько за это досье привлечь к ответственности.

Поэтому, я думаю, что это, скорей всего, история давняя, потому что, судя по этой информации, эти контракты были уже несколько лет назад, о них, значит, было хорошо известно. Но вот почему-то триггер сработал в отношении этого начальника сегодня, а в отношении 99-ти его соседей он не сработал.

Е.Канакова― Сергей. Слушатель спрашивает: «Знаете ли вы, как используются государством деньги, найденные в коробках от обуви: лежат мертвым грузом как вещдоки, возвращаются в бюджет или просто идут на премии тем, кто их нашел?»

С.Алексашенко― Несколько я понимаю, до суда они лежат как вещественные доказательства. В рамках суда принимается решение, если обвиняемый приговорен к сроку, если это его личное имущество, то оно конфискуется в пользу государства, просто в доходы бюджета отправляется. Если это, грубо говоря, украденное у кого-то, то возвращается владельцу, если таковых могут найти. Если человек освобождается от ответственности, то, как правило, ему отдают, хотя по пути иногда что-то теряется.

Я.Широков― Еще один вопрос про все эти дела о коррупции и прочем. Сегодня Виктор Вексельберг проявил, что называется, инициативу и сам прокомментировал историю с задержанием топ-менеджеров компании «Т Плюс», которое произошло неделю тому назад. Он сказал, что арест этих двух людей – совладельца «Реновы» и второго топ-менеджера – «это все сиюминутные трудности». Это что? Это значит, Вексельбергу прислали привет и сказали, что все нормально, его не тронут?

С.Алексашенко― Фраза, действительно, оказалась очень странной. Потому что господин Вексельберг молчал очень долго. И, я думаю, что многие сотрудники в его компании были в недоумении, потому что, как правило, крупные собственники бизнеса в этой ситуации говорят, что «мы будем защищать и оказывать поддержку». Мы, по-моему, в прошлый раз это обсуждали – вот, если все это дело раскручивать, то, в принципе, эту компанию могут довести как ЮКОС до продажи с аукциона за долги, за убытки. Или компания исчезнет, люди потеряют свои рабочие места. И думаю, что было опасение внутри компании.

Ну, и конечно, я думаю, Виктор Вексельберг тем самых хотел сказать: «Я считаю тем самым, что ко мне претензий нет». Да, есть трудности у компании… Откровенно говоря, у любой компании попробуйте убрать генерального директора и председателя совета директоров, какая бы устойчивая компания не была — у нее тут же начнутся трудности. Поэтому он сказал: «Дальше, я думаю, — (или я надеюсь, или я знаю), сказал Вексельберг, — что дальше копать не будут и дальнейших посадок не ожидается. Ну, и меня не тронут заодно».

Я.Широков― Это, кстати, удивляет, почему он не высказался в защиту арестованных своих вроде, что называется, соратников по бизнесу?

С.Алексашенко― Нет, он сказал, что он окажет поддержку. Но, знаете, опасно же: а вдруг, действительно, виноваты? А вдруг не знал? А вдруг они все делали за его спиной? А вдруг следственные органы докажут, а вот он защищал преступников. Виктор Вексельберг, он же очень осторожный в публичных заявлениях, вообще не любитель публичных заявлений. Посмотрите, он очень мало дает публичных интервью. Считает, что это не его, считает, что ему это не нужно делать. Тем более, такое громкое заявление, что «я считаю, что они не виноваты и немедленно пойду к Генпрокурору, дам все показания и выступлю в качестве свидетеля» — он не Александр Матросов, на амбразуру не хочет бросаться.

Е.Канакова― Тем временем в отношении руководства Главного управлении экономической безопасности и противодействия коррупции будет проведена служебная проверка. Проверку провести распорядился провести министр внутренних дел Владимир Колокольцев после задержания Дмитрия Захарченко. Чем эта проверка может закончиться?

С.Алексашенко― Как и любая такая проверка в этих ситуациях. Министр подпишет приказ об увольнении какого-то количество начальников, о понижении в должностях, передвижениях в руководстве. Всегда, когда начальник какого-то управления, а тем более в коррупционных делах, оказывается виновным, понятно, что дело там не совсем здоровое, и министр должен на это как-то отреагировать. Потому что по сложившейся в МВД практике уже много лет назад начальник отдела по организованной преступности у которого было управление, где был этот полковник Захарченко – то его нужно снять. Ну, такая традиция. А над ним висит замминистра – может, и его надо снять. То есть министр должен для себя попытаться понять: это случайность и Захарченко, он такой своей среди чужих, чужой среди своих окопался и, вообще-то говоря, был чужим человеком, или вокруг него существовала организованная группа лиц, которая использовала служебное положение в корыстных целях? Вполне нормальная процедура с точки зрения министра. Будем ждать результатов. О них обязательно расскажут.

Я.Широков― Вы согласились с теми, кто на прошлой неделе говорил, что эта история с Захарченко ярко демонстрирует полный провал попытки реформы правоохранительных органов в России?

С.Алексашенко― Я бы разделил на два вопроса. Первое: дело полковника Захарченко показало, что коррупция в России, действительно, является макроэкономическим фактором. То есть, когда речь идет о миллиардах уже рублей у какого-то полковника, которых у нас десятки тысяч, наверное, то не сложно умножить. Даже если у нас тысяча полковников, и у каждого из них есть по 8 миллиардов рублей – 8 триллионов рублей, совершенно какие-то немеряные деньги. Это половина федерального бюджета, чтобы мы просто понимали, о чем идет речь. Действительно, колоссальные деньги.

И это просто масштабы коррупции. И можно ли таким тонким, нежным надфилем эту коррупцию прочистить? Я думаю, что здесь нужно вызывать какие-то экскаваторы и ими сначала поработать, прежде чем говорить о борьбе с коррупцией.

А второй вопрос: Можно говорить о провале реформ в правоохранительных органах? Я бы развел эти два вопроса, потому что взяточники, преступники, предатели могут быть в любой организации…

Я.Широков― Сергей, секундочку! Мы сейчас прервемся буквально на несколько минут на новости и к этому же вопросу вернемся после середины часа. А я напоминаю, что это программа «Персонально ваш».

Е.Канакова― 15 часов, 35 минут в Москве. Продолжается программа «Персонально ваш». Здесь – Яков Широков и Екатерина Канакова. И сегодня персонально ваш экономист Сергей Алексашенко.

Я.Широков― Сергей, вторая часть – как раз вопросы про реформу МВД, хотелось бы продолжить именно по фактам произошедших историй. Можно ли говорить о том, что она не состоялась в итоге?

С.Алексашенко― Вы в первой части сказали: реформа правоохранительных органах, что несколько шире. Ну, или реформа МВД, будем говорить, хорошо. Вот само слово «правоохранительные». То есть органы должны охранять право, должны охранять закон, должны охранять законные интересы граждан, в том числе, прописанные в Конституции. Вот если сделать мир черно-белым, наши правоохранительные органы, действительно, охраняют право, охраняют закон или они занимаются чем-то другим? Вот на мой взгляд, они занимаются чем-то другим, в том числе… Нет, можно спорить: 80, 90 процентов… То есть, в принципе, делают же свою работу. И дорожно-транспортная полиция ГИБДД ездит, протоколы составляют, нарушителей штрафуют, чего-то они делают. Но поменялись они или не поменялись – доверия к ним не существует. Поэтому я развел бы два этих вопроса.

Все-таки, мне кажется, можно ли говорить о том, что правоохранительные органы реформированы? Нет, нельзя. Потому что у нас по-прежнему звучат политические приговоры, у нас по-прежнему политических противников приговаривают к реальным срокам заключения по уголовным надуманным обвинениям. У нас по-прежнему можно у бизнесменов забирать собственность: «ты виноват хотя бы тем, что хочется мне кушать». У нас по-прежнему у полковников находят… Ну, там полковник, у которого не нашли 10 миллионов долларов – он даже не настоящий полковник! О чем можно говорить с человеком, у которого дома в коробках из-под обуви не лежит несколько миллионов долларов?

Поэтому, конечно, ничего этого не случилось. К сожалению, это системная проблема. И я не думаю, что это проблема только МВД, И в Следственном комитете мы видели то же самое. Просто до прокуратуры, до ФСБ пока что руки не дошли. Я думаю, что если копнуть там, то там примерно то же самое обнаружиться. Чем принципиально левое полушарие гниющей головы отличается от правого полушария? Уж гнить, так везде, правда?

Я.Широков― Прекрасно про Следственный комитет вы сейчас напомнили. Я просто сейчас читаю пост своего коллеги буквально вижу открылся Ильи Барабанова в Фейсбуке. Вот он пишет, что и он нашел в книге Владимира Маркина про громкие преступления тексты из своих старых статей.

С.Алексашенко― Ну вот, видите. Как сказать, вот оно воровство в исполнении пресс-секретаря Следственного комитета, генерала. Ну, по мелочи. Вот он не десятками миллионов долларов – он просто ворует тексты, ворует интеллектуальную собственность и не чувствует себя при этом ущербным человеком, преступником, никто его с должности за это не снимает. Причем признался же: здесь своровал, сейчас Барабанову напишет извинение: «Извини, друг! И у тебя своровал».

Я.Широков― По идее сначала должен будет написать, что он – цитата – «журналист никому не известный».

С.Алексашенко― Я думаю, что можно пропустить.

Е.Канакова― Не по порядку пойти.

С.Алексашенко― Одно дело –на выходные: там есть время, можно написать: «Журналистишка никому не известный». А здесь уже рабочая неделя: «Ладно, сразу приношу извинения: проще будет».

Е.Канакова― Тем временем «Столыпинский клуб», который возглавляет Борис Титов, подготовил план неотложных мер по возобновлению роста экономики за счет бюджета. На реализацию программ предлагается потратить почти 2 триллиона рублей. Вот, что от этой программы нам ждать, удастся ли, как говорится, поднять экономику со дна?

С.Алексашенко― Екатерина, я бы сказал так, что от этой программы нам ждать ничего не нужно, потому что она, конечно, не будет реализована.

Е.Канакова― То есть пустая трата денег?

С.Алексашенко― Нет, просто настолько радикальная идея, она идет в противовес всем идеям, которые озвучиваются с нынешним правительством — и премьером и вице-премьерами, и министром экономики, и министром финансов, председателем Центрального банка – вот нынешнее правительство, оно против этого. Заставить правительство это сделать невозможно. Но можно его поменять и назначить Титова, Глазьева – не знаю, кто там с ними еще писал эту новую программу – вот их назначить в новое правительство.

Мне почему-то кажется, что этого пока не случится. По крайней мере, до президентских выборов 18-го года. А раз так, то можно обсуждать. Если люди предлагают так одномоментно вбросить без малого 2 триллиона рублей в экономику, конечно, будет разгон инфляции, конечно, Центральный банк не сможет справиться с этой рублевой ликвидностью и, конечно, произойдет девальвация рубля. И, конечно, мы увидим снова 100 рублей за евро, побежим в обменники, будем шарахаться туда-сюда.

Вы знаете, даже если поверить, что в «Столыпинском клубе» сидят гениальные люди, как Столыпин – вот они все такие одинаковые: клуб Столыпиных – и они, действительно, создадут систему…, вообще, просто сама мысль, что до конца года можно потратить… там же нужно все эти деньги отдать в институты развития и они будут куда-то их инвестировать. Просто сама по себе мысль, что можно за оставшиеся три месяца до конца года инвестировать 2 триллиона рублей, вообще не понимая куда — люди, действительно, точно совершенно разворуют – то это означает, что нужно просто 2 триллиона быстро раздать, чтобы к концу года их в кассе не осталось.

Если они вдруг начнут всерьез работать над этими проектами, проверять, то это займет года два по-хорошему. Или у «Столыпинского клуба» уже есть часть 2-я этой программы, где написано, каким проектам нужно это раздать. А если нет, то, соответственно, займет года два. Потом эти инвестиционные проекты будут реализовываться минимум года 3. Вот лет через 5 что-то они даже предположим, построят. Но говорить о каком-то эффекте для экономики можно на горизонте через 4-5 лет.

Знаете как: потратили 2 триллиона рублей – в следующем году экономика начала расти – так не бывает. Чудес не бывает. И мне жалко, что имя Петра Аркадьевича Столыпина взяли люди, которые даже таких основ экономической науки не понимают.

Я.Широков― Кстати, к вопросу о помощи отдельным отраслям российской экономики. Вот у нас тут сегодняшняя новость про то, что в Россию запретили импорт соли – вообще, это для его было сделано? Я не очень понимаю, зачем?

С.Алексашенко― А вы вспомните, кто у нас владеет крупнейшим предприятием в России по добыче и производству соли? Сын Генерального прокурора. Вопросы есть? Яков, вопросы у вас существуют после этого, для чего это сделано? Для того, чтобы усилить монопольные позиции крупнейшего производителя и игрока на этом рынке.

Я.Широков― Вот я смотрю просто данные по импорту. У нас почти что 40% был импорт соли несколько лет назад. Более свежих данных нет. И логично, что цены вырастут на соль.

С.Алексашенко― Ну, правильно. А чего хочет монополист? Конечно, он хочет, чтобы выросли цены.

Я.Широков― Так вот самое интересное: сейчас же самый сезон засолки идет.

С.Алексашенко― Ну, слушайте. Эмбарго введут. Понятно, что завтра из магазина завтра соль не исчезнет. Вы же не побежите, сто килограммов соли себе не купите на всю оставшуюся жизнь, что бы ее потом есть потихонечку. Это же постепенно. Вот она будет вытесняться. Потом потихонечку будет написано, что, вы знаете, Владимир Владимирович, в стране образовался дефицит соли, но поскольку мы ввели эмбарго против наших супостатов, то давайте мы создадим специмпортера, который через Белоруссию потихоньку, под прикрытием наших спецорганов доблестных будет импортировать соль и продавать под видом… Создадим предприятие по перефасовке соли в Белоруссии, и к нам придет белорусская соль.

Очевидно, что просто кормушка для вполне определенного человека и его друзей. Ну, гениальная мысль. Почему нет-то? Вы вспомните, ввели – как оно называлось? – «Русское море», когда ввели санкции, когда в 14-м году запретили ввоз рыбы и мальков. А выяснилось, что компания «Русское море» принадлежит…

Я.Широков― Воробьеву.

С.Алексашенко― Нет, семье Воробьевых с каким-то человеком кооператива «Озеро», по-моему там был. Кто-то из них рядышком был. Ну, и чего? Производство рыбы в России упало тут же на 20%, потому что выяснилось, что выяснилось, что технологический продукт, мальков, мы производить не умеем. И об этом сразу говорили, как только ввели эмбарго, говорили: «Давайте не будем, потому что так и так…». Нет, эмбарго, так эмбарго, потому что друзья должны зарабатывать. Здесь дети должны зарабатывать. Они уже выросли, стали взрослыми, пора обеспечивать себя, обеспечивать детей. Все понятно.

Е.Канакова― Сергей, на Дону и в Ставрополе растут цены на овощи и фрукты, причем не только заморские, но и на нашу отечественную продукцию. Это в связи с чем?

С.Алексашенко― В связи с тем, что дефицит в стране.

Я.Широков― Ставрополье!

С.Алексашенко― А какая разница, Яков? Вы понимаете, Ставрополье очень хороший край и благодатный. У нас, к сожалению, у меня такое ощущение, технология хранения продукции в первую очередь плодоовощной, во-первых, дико несовершенна, и у нас России, к сожалению, так и не научились выращивать соответствующую продукцию, чтобы она долго хранилась.

Е.Канакова― Выращивать или хранить не научились.

С.Алексашенко― Не научились выращивать такую продукцию, которую можно хранить долго. Это двух частей. Первое: это продукция должна быть соответствующая и собирать яблоки нужно не методом обтряски, а как-то по-другому, машины придумывать. И вот, чтобы эти сорта могли долго храниться. А после этого должны быть хранилища, которые долго могут хранить. Это уже высокие технологии, до которых мы не доросли.

Поэтому у нас весь дефляционный провал, когда в августе и в начале сентября инфляция идет вниз за счет того, что быстро дешевеют овощи и фрукты, он быстро заканчивается. Все нормально, но в середине сентября все закончится, и цены должны начать дорожать, потому что всё, свой урожай собрали и быстро съели, а дальше на смену приходит импорт. А импорт – везде эмбарго, запреты, ничего не подъехало… И всё, да.

Е.Канакова― То есть я правильно понимаю, что цены растут на нашу продукцию из-за того, что у нас нет технологий для хранения?

С.Алексашенко― Екатерина, это одна из составляющих, что мы не умеем. Все разговоры об успехах импортозамещения в сельском хозяйстве в части овощей и фруктов, они блеф. Просто в принципе ничего нельзя сделать за два года, потому что, даже если вы начнете сажать яблоневый сад, вы через два года урожай собирать не начнете. Во-вторых, у вас нет таких яблонь, где растут яблоки, которые можно долго хранить; у вас нет техники, чтобы эти яблоки собирать и хранилищ, чтобы их хранить всю зиму. Вот по совокупности. И вы еще запретили ввоз яблок из других стран.

Сами произвести не можете, население хочет есть яблоки, а их нету, поэтому они дорожают, да.

Я.Широков― Тогда немножко о политике поговорим. Интересное событие намечается в конце сентября в Москве, чуть ли ни в центре столицы, конференция под названием: «Диалог наций. Право народов на самоопределение. Строительство многополярного мира». Самое интересное не название, а то, кто приедет. А это будут сепаратисты Каталонии, Северной Ирландии, Западной Сахары, Шотландии и других стран, в том числе, Гавайи, Пуэрто-Рико, Калифорнии и Техас даже. Ну, имеется в виду не страны, а из США приедут представители сепаратистских движений. Вот вопрос: зачем нам за 3,5 миллиона президентских грантов проводить такой съезд?

С.Алексашенко― С тем, чтобы им жизнь медом не казалась. В смысле не сепаратистам, а тем, откуда они приедут. Ну как? Если у них есть сепаратистские движения, которые раскачивают политическую ситуацию, значит, мы должны немедленно идеологическую диверсию совершить. У нас же этим ЦК КПСС занимался. У нас во времена Советского Союза существовал огромный институт под названием Институт общественных наук, который на метро Аэропорт находился, где готовили таких революционеров-марксистов, где теория, практика подрывной борьбы… Приезжали люди из капиталистических развивающихся стран не социалистической ориентации. И вот из них готовили таких борцов вплоть до методов подпольной борьбы и партизанской борьбы с тем, чтобы они ехали назад и на деньги, которые Советский Союз получал от экспорта нефти, готовили там мировую революцию.

Здесь примерно то же самое, вот один в один: экспорт неустойчивости, политической нестабильности в развитые страны. Посмотрите, там что-то никого нет из Анголы, никого нет из Северной Кореи, из Китая мы никого не пригласили.

Е.Канакова― Действительно.

С.Алексашенко― А, кстати, китайцы-то, они боятся политической нестабильности. У них один Синьцзян-Уйгурский район чего стоит. У них как раз китайцы-то считают, что у них есть эти проблемы, реальные проблемы сепаратизма. Вот про проблемы сепаратизма в Пуэрто-Рико я чего-то не слышал. Там, наоборот, проблема, что Пуэрто-Рико в долгах, дефолт по облигациям, и они просят, чтобы Конгресс практически ввел внешнее управление, чтобы вытягивал, давал деньги и прочее. Как раз вот Пуэрто-Рико другого хочет.

Но набор стран замечательный. Я думаю, что сильно совпадает с санкционным списком. Но случайно совпадает.

На самой-то конференции вряд ли будут обучать партизанской борьбе. Там они соберутся, почешут языками и разбегутся.

Е.Канакова― За 3,5 миллиона.

С.Алексашенко― За 3,5 миллиона, конечно, только языком почесать. Но это же, что называется, гранты. Мы же не знаем всего остального. Там же соберут, посмотрят. Нельзя же им просто так: приехать — и каждому по 3,5 миллиона долларов отдать. Это полковнику Захарченко можно сразу 3,5 миллиона долларов дать. А ненастоящим полковникам, которые сами себе нарисовали что-то на плечах — надо посмотреть, надо с ними пообщаться: какой у них потенциал. И глядишь, там сформируются агенты влияния.

Посмотрите, кто думал еще пять лет назад, что Марин Ле Пен будет получать кредиты от российских банков на свою политическую деятельность, после чего у российских банков будут отзываться лицензии – кредиты возвращать не надо. Так же с этими сепаратистскими движениями. Нужно сначала посмотреть их в деле, как они говорят, горят ли у них глаза, есть ли у них сторонники. А потом, глядишь, и из этих 100 или 500 человек отберут 10% и с ними начнут работать. Они уже будут получать деньги. И понятно, что там не о партизанской борьбе – там политические уже методы, информационные: агитация и пропаганда, выход в СМИ, телеканалы будем создавать. Другие методы борьбы. То есть понятно, что менталитет немножечко другой. Про мировую революцию не говорим, мы говорим про экспорт нестабильности.

Е.Канакова― Говоря о пропаганде в СМИ, вот Яндекс больше не единственный интернет-ресурс, который превзошел телеканал по охвату. Среди них так же: Гугл, ВКонтакте, YouTube, Майл.ру – об этом пишут «Ведомости». Скажите, это значит, что люди больше не ведутся на телевизионную пропаганду, раз интернет-ресурсы стали, собственно, больший охват?..

С.Алексашенко― Нет, нет. Екатерина, совсем даже не значит. Просто эти измерения, они очень важны для рекламных агентств и рекламодателей. И уже сейчас, если я помню правильно цифры статьи в «Ведомостях», соотношение такое примерно: 42% расходов на рекламу идет в телевизоре, а 36% идет в интернет. То есть эти показатели важны для тех, кто платит за рекламу. Они понимают, что дойти до потребителя и убедить его, что нужно купить именно вашу продукцию, вот такую продукцию, через интернет не менее эффективно, чем телевизор; что люди у экранов компьютеров в интернете проводят примерно столько же времени, сколько в телевизоре или по этим опросам – больше по совокупности.

А вот дальше – получают они из интернета информацию и доверяют – это второй вопрос. Вот, судя по опросам… по-моему, «Левада» давал все-таки, иностранный агент «Левада-Центр» — что, по-прежнему, 75% россиян главным и, естественно, не единственным источником информации считают для себя телевизор. И интернет сильно отстает – где-то там в районе 25-30%%. Могу ошибаться, но соотношение такое.

То есть в том, откуда берется информация, как берется мир, в основном главный источник – это телевизор с огромным отрывом.

Я.Широков― С другой стороны, реклама в интернете тоже вещь такая, нестабильная. Потому что многие стали пользоваться блокировщиками рекламы.

С.Алексашенко― Многие стали пользоваться блокировщиками, многие стали обходить запреты на посещение запрещенных сайтов – многие, но не все. Вот знаете, если бы реклама в интернете была неэффективной, то рекламные агентства не размещали бы там рекламу, могу вас уверить. Они отслеживают все эти процессы, явления, клики считают…

Помните, я несколько раз говорил, что мы дойдем до времени, когда будут электрические радиоуправляемые такси ездить по городам. На самом деле, на этой неделе в Питсбурге запустили, в Америке работу таких такси. И компания Uber запустила. И они работают. И потребитель пользуется бесплатно. Вот, я думаю, что то же самое будет с телевизором. Лет через сколько-то вперед, если заглядывать, то вот эти все наши каналы, которые делают сетку вещания, они будут не нужны. Будет Video on Demand: каждый будет для себя составлять индивидуальную программу. И получение сигнала будет идти через интернет в основном. То есть какая-то такая интеграция пройдет, и поэтому рекламодатели очень активно смотрят, как им нужно размещать. Если была эффективность рекламы низкой, деньги бы туда не шли.

Е.Канакова― Сергей, спасибо большое! Это была программа «Персонально ваш». Яков Широков и Екатерина Канакова. Сегодня был персонально ваш экономист Сергей Алексашенко. А мы с Яковом вернемся после новостей и рекламы.

Метки: , , , , , , , , , , , , , , , , , , , ,

Оставить комментарий!

Вы можете использовать эти теги:
<a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <s> <strike> <strong>