Глеб Павловский

| Slon.Ru

Я не вижу, что речь идет о Крыме, речь идет о России. О Крыме – постольку-поскольку, Крым – это дисплей, речь идет о России, о схеме, в которой угроза войны с одной стороны и приобретение Крыма с другой являются факторами переформатирования не просто внутренней политики России, а строя России. Россия решает такие вопросы через внешнее – через реимпорт, сначала она выносит конфликты наружу, а потом возвращает их обратно в качестве оснований для новой политики. Путин идет таким путем, я не вижу здесь собственно крымской проблемы. Есть проблема революции и способа ответить на революцию. Путин выбрал такой способ, как революция номер два.

Заметьте, это же полностью спародированная киевская революция. Со всеми элементами почти без исключения, кроме, может, певицы Русланы (Крым посетила певица Вика Цыганова, которая, как сообщали российские госканалы, «докладывала Зюганову о ситуации», а также «приговорена Майданом к смертной казни». – Slon): захваты администраций, поднятия и опускания флагов, неформальные вооруженные объединения, которые невероятно артистично исполняют российские десантники, видимо, все-таки высокого класса. Вот такая революция номер два уже Путину не принадлежит, он ее запустил, как встречный пожар.

То, что он запустил ее из Крыма? Так это было единственное место после провала Януковича в Харькове, где должно было быть большое мероприятие, остался Крым, и ее запустили из Крыма. Но сказать, что Путин руководит каждым шагом? Тут есть и другая проблема. Нужна не просто угроза революции для Киева, нужно и внутреннее основание. Реакция на помощь Крыму плохая, и это по опросам видно – помогать не любят у нас, в принципе, никому, хомячки всех не любят, нужен какой-то куш. Поэтому есть такое ускорение. То, что это безумно опасная игра, – это очевидно, она невероятно опасная. Когда Путин приходит к Меркель и говорит о революции, Меркель вообще не понимает, о чем ей говорят, ей кажется, что он видит призраков, потому что никакая революция ее не интересует. Но она видит человека, который собирается устроить кризис в центре Европы. Здесь возникает глубокое непонимание. Каждый шаг Путина подразумевает тактический бонус. Последний шаг с Крымом тоже предполагает, появляется новый фактор давления: решение этого несчастного парламента – это новый фактор давления на партнеров по предполагаемым им переговорам. Но для партнеров это означает возникновение фактора, через который они не могут переступить. Они не могут обсуждать изменение границ в Европе. Кабинеты посыпятся, как груши. С их точки зрения, перед ними другой совсем фактор – Украина никого уже не интересует на самом деле – возникает фактор страны, руководителя, который может по каким-то мистическим соображениям – это все равно, что Путин бы им Тютчева читал или Пушкина «Клеветникам России», это однопорядково, – по непонятным им резонам собирается довести кризис в Европе до предвоенного. Конечно, никто к этому не готов. Поэтому реакция осторожная, такая, как разговаривает полицейский с человеком, который собирается кинуться с моста: осторожно, но на самом деле у него что-то приготовлено. Понятно, что никакой нет легитимности в этом процессе. Даже Генеральная Ассамблея ООН никогда не признает такой независимости или такой аннексии тем более. Независимость даже менее скандальна, чем аннексия. Возникает вопрос: как из этого выходить? Нужно еще раз поднять ставки. Как будут еще раз подняты ставки, я не знаю. У революции нет целей. Какая цель была у киевской? Не было у них никакой цели, а Януковича нет.

Путина несет. А что касается Кремля. Там в таких ситуациях в аппарате появляется элемент соревнования: кто громче скажет «да» и кто выкрикнет самое крайнее предложение. Потому что тот, кто его выкрикнет, ничем не рискует, рискует тот, кто будет сомневаться.

Идет процесс, когда каждая следующая новость упраздняет предыдущую. Что вы хотите понять? Угадать следующую новость, которая будет через десять минут и которую мы с вами не знаем? Это, безусловно, кризисная ситуация, и в этой ситуации все давно находятся. Любая импровизация состоит из десяти предварительных планов, каждый из которых кажется обманчиво точным, но на месте оказывается, что их нельзя связать между собой, их начинают связывать, и все планы выглядят иначе. Мы же видим, как блестяще логистически действует военный отряд, это очень хорошая логистика, наверняка она очень радует наше правительство.