Максим Трудолюбов: Российская политика вышла на мировой уровень
Результаты неудачи в реформировании институтов внутри России стали фактором глобальной политики
Происходящее в Киеве, конечно, не было запланировано Владимиром Путиным. Он заключал сделку с Виктором Януковичем. Все остальное, включая значительную часть населения подведомственной Януковичу страны, было выведено за скобки. Последствиям удивляться не стоит. Кремль действует, опираясь на внешние факторы, так, как будто в Кремле есть комната с панелью управления этими факторами.
Нефть, газ, Олимпиада, Сирия, Белоруссия, Украина — все это внешние факторы, т. е. такие, которые нельзя контролировать. Нельзя повлиять на рынок нефти, нельзя запрограммировать количество высокопоставленных гостей на открытии в Сочи, нельзя всерьез рассчитывать на аплодисменты мирового сообщества, нельзя выводить за скобки поведение граждан ни других стран, ни своей собственной. Политика Кремля зависит от факторов, на которые никто не может повлиять. И происходит это не само по себе, а по осознанному выбору: политика выведена за пределы внутреннего политического поля.
Политика выведена из страны
Одни из внешних факторов наполняют бюджет, другие опустошают. Наполнять бюджет помогает продажа сырья, удобрений и металлов. Опустошают казну саммиты, дворцы, элита, которой за лояльность все прощается, грядущая Олимпиада, будущий чемпионат мира по футболу и большая геополитика на Ближнем Востоке и в бывшем СССР. Россия покупает союзников, содержит межгосударственные объединения, делает ставку на то, что Янукович контролирует ситуацию в своей стране и может, если ему заплатить, стать еще одним Лукашенко. Все это де-факто бюджетные приоритеты. И все это имеет мало отношения к стране под названием Россия.
Внутри страны России все бежит, точнее, стоит на старых рельсах. Кремль действует вовне, вероятно рассчитывая на шоковые эффекты («Олимпиада должна встряхнуть россиян», — говорит Путин). И Сирия, наверное, должна встряхнуть, и Украина.
Принято решение не менять рельсы, не чинить двигатель локомотива, а пытаться сдвинуть состав с места толчками. Можно еще попытаться изменить наклон насыпи так, чтобы состав покатился под уклон. Бурная активность вовне говорит о том, что попытки починить внутренний двигатель признаны бесперспективными.
Политика внешних шоков — результат неудачи в реформировании институтов внутри страны. Эта крепость признана неприступной. Не исключено, что организаторы вывода политики вовне видят в этом род патриотизма: все в стране настолько хорошо, что менять что-либо непатриотично. Можно увидеть здесь и следование традиции, ведь это правительство консерваторов. Это традиция плохих больниц, коррумпированного правоохранения, адских тюрем, ужасных дорог. Это признание нереформируемости России.
Путин как бы говорит нам: я 14 лет пытался что-то сделать — и умываю руки. Попробовал либеральные реформы — не получилось, попробовал опору на госкапитализм — не получилось. Поскольку Путин не признает ошибок, то вывод получается вполне трагический: лучший специалист работал с этим материалом и признал, что материал улучшению не поддается.
Границы возможного сохраняются и ведут к трагедиям
Это и есть правила, неписаные, которые в действительности определяют границы политически возможного в России. Эти ограничения, похоже, стали в последнее время настолько тесными, что Путин вынужден перенести центр тяжести политики за пределы страны, перейти к политике управления внешними шоками. Но в большом мире он почему-то следует тем же правилам, которые ограничивают его в России. В России, в противоречие мировым принципам, он поддерживает акционеров компаний, а не сами терпящие бедствие корпорации и их работников. Понятно почему: за эту поддержку он получает безусловную лояльность олигархов. Олег Дерипаска сказал, что готов передать активы государству. Судя по их словам, Владимир Потанин и Игорь Шувалов не будут завещать основные активы детям. Уверен, что и другие подтянутся с подобными обещаниями. Это крайне важные моменты. Активы присягнувших становятся квазигосударственными. То есть государственными в самом худшем смысле: казна берет на себя их долги и оставляет им прибыли, получая сам актив в некоторое подобие собственности.
Так и в мире: Путин поддерживает Башара Асада, поддерживает Виктора Януковича, т. е. тех, кого рассматривает как «акционеров» подведомственных им стран. Люди, населяющие эти страны, при таком подходе остаются заложниками высших сфер. Конечно, и в Сирии, и на Украине есть люди, голосовавшие за Асада и Януковича. Но остальных, получается, нет. Трагизм этого подхода сегодня очевиден. Он консервирует состояние гражданской войны в Сирии, он довел до кризиса внутренний конфликт Украины. Так российская недореформированность стала фактором глобальной политики. И создает внешние шоки для России — совершенно непредсказуемой мощности и непредсказуемых последствий.
