|
2.1. Война в Югославии 1999 г. помимо всего прочего заставила задуматься о
вероятности такой акции против России и о доступных ей мерах предотвращения или
отражения агрессии подобного рода. Такая новая угроза «балканского типа» сегодня
представляется маловероятной, но для того чтобы она такой и оставалась, нужно
создать адекватную политическую, материальную и концептуальную базу ее
сдерживания. При этом новая угроза еще более обостряет проблему распределения
ограниченных ресурсов, выделяемых на национальную оборону, которые и без того
крайне напряжены задачами поддержания достаточного потенциала стратегического
ядерного сдерживания и проведения операций в локальных конфликтах, включая
миротворческие функции.
С 1993 г., как известно, в российской официальной военной доктрине
предусматривается возможность использования ядерного оружия первыми в
противоположность обязательству СССР от 1982 г. никогда и ни при каких условиях
не инициировать применение такого оружия.
Операция НАТО на Балканах против Югославии вызвала в России рефлексивную реакцию
в виде призыва бросить средства на неядерное высокоточное оружие (ВТО), чтобы не
отстать от НАТО в том классе вооружений, который со столь устрашающей
эффективностью был продемонстрирован в Югославии. В то же время известно, что
ВТО - это ныне самое дорогостоящее средство войны.
Помимо технической изощренности самого оружия оно требует высочайшей
эффективности систем управления и информационного обеспечения, по которым Россия
дальше всего отстала от Запада еще в советские времена. Гонка вооружений в этой
области совершенно не по силам России с ее военным бюджетом, на порядок
уступающим бюджету США.
Пустившись в масштабную гонку вооружений по новому направлению, Россия может
утратить потенциалы и стратегического сдерживания и ведения локальных операций,
но все равно даже не приблизится к НАТО по самым совершенным видам сил и средств
общего назначения, сконцентрированным вокруг ВТО.
2.2. Говоря об особенностях ядерной политики, следует отметить, что
принятые в последней доктрине положения вносят дополнительную ясность в вопросы
возможного применения Россией ядерного оружия, сохраняя при этом необходимый
уровень неопределенности в отношении конкретных условий и вариантов применения
ядерного оружия. Ведь чем больше такой неопределенности относительно конкретных
условий возможного применения ядерного оружия, тем выше сдерживающая роль
ядерного оружия.
2.3. Вместе с тем достаточно очевидно, что вопросы строительства ядерных
сил, роли ядерного оружия в современном мире требуют нового осмысления и
уточнения в российской военно-политической и внешнеполитической стратегии. СВОП
планирует инициировать общественную и экспертную дискуссию по этому вопросу, а
затем подготовить и опубликовать соответствующий доклад.
2.4. Труднейшая дилемма, стоящая на стыке внутренней и внешней безопасности
России, - это использование Вооруженных Cил для борьбы с внутренними угрозами в
виде терроризма, этнического сепаратизма и религиозного экстремизма, прежде
всего исламского на Северном Кавказе.
Как показали война в Чечне 1994-1996 гг., бои в Дагестане в 1999 г. и вторая
кампания в Чечне в 1999-2000 гг., масштабы незаконных вооруженных формирований,
их подготовка и вооружение (в том числе при поддержке из-за рубежа) превышают
возможности только внутренних войск МВД по подавлению таких выступлений. С
другой стороны, использование армии противоречит Федеральному закону РФ «Об
обороне» и действующему пока Закону РСФСР «О чрезвычайном положении».
Закон «О борьбе с терроризмом», принятый в 1999 г., допускает большую свободу
использования любых силовых структур внутри страны для решения таких задач, и
поэтому широкомасштабная войсковая операция в Чечне в 1999-2000 гг. именовалась
«антитеррористической». Однако именно эта подмена понятий подорвала доверие к
федеральной власти за рубежом и внутри страны, когда операция обернулась
большими потерями правительственных войск, разрушениями и жертвами среди мирного
населения Чечни. К тому же этот закон, развязывая руки властям, не решает
проблем четкого законодательного определения правового статуса проводимой
операции, допустимых действий войск, географической зоны и режима района боевых
действий, социальной защищенности и льгот участникам боевых действий со стороны
федеральной власти.
Массированное применение силы внутри страны разрешается в исключительных случаях
только по Закону РСФСР «О чрезвычайном положении». А чтобы он вступил в действие
на территории РФ или в отдельных ее местностях, президент должен по ст. 88
Конституции ввести такое чрезвычайное положение и получить утверждение его со
стороны Совета Федерации (ст.102).
Никаким иным законным образом нельзя использовать Вооруженные Силы (ВС) внутри
страны. Ссылки на ст. 78 (о властных полномочиях Президента на всей территории
РФ), как и на то, что чеченское руководство нелегитимно, что оно нарушило
Конституцию и попрало законность, ни в коей мере не оправдывают массированное
применение федеральной авиации, артиллерии и танков без введения чрезвычайного
положения.
Правда, Федеральный закон «Об обороне» определяет предназначение Вооруженных Сил
только как защиту страны от агрессии извне, а для использования этих сил не по
предназначению делается отсылка к другому Федеральному закону. В ныне
действующем Законе РСФСР «О чрезвычайном положении» от 1991 г. использование
армии внутри страны допускается только при стихийных бедствиях, эпидемиях и пр.,
но не для подавления вооруженного сепаратизма, с которым, по идее, должны были
справляться внутренние войска МВД. | 
