5.3. Сценарии социально-экономического развития с использованием механизмов территориально-корпоративных взаимодействий

Среди многих вероятных направлений развития ситуации на отдельных территориях Сибири и Дальнего Востока весьма уместен сценарий, основанный на использовании механизмов взаимовыгодного соединения интересов крупных корпораций на территории их экономической деятельности и региональных (или местных) органов власти, выражающих интересы населения, проживающего на этой территории. Запуганная прежними и новыми историями о хищническом поведении крупных корпораций в том или ином регионе страны, общественность России весьма настороженно относится к подобным союзам, усматривая в них прежде всего стремление компаний (преимущественно сырьевых) войти в контакт с местным руководством для получения определенных преференций, уменьшения налогового бремени и т.п. Все это ранее было и, разумеется, есть и сейчас, но нельзя не видеть немало убедительных примеров взаимной пользы сотрудничества корпораций и территориальных сообществ. В связи с этим мы хотели бы обратить внимание на ряд тенденций, все более четко обнаруживающихся в последнее время.

Ранее, приводя конкретные примеры «миссии корпораций» на конкретных территориях Сибири и Дальнего Востока, мы показывали, что кроме важнейшей социальной роли - наполнения доходной части региональных и местных бюджетов и предоставления жителям городов и поселков хорошо оплачиваемых рабочих мест - корпорации занимаются благотворительностью, строят и содержат объекты социальной инфраструктуры и т.п. Такая деятельность ведется большими и средними корпорациями во многих регионах России, но на востоке страны она имеет совершенно особое значение в связи с тем, что указанные структуры часто становятся единственным и к тому же системообразующим экономическим агентом, от которого зависят не только доходы конкретного работника, но и судьба всего поселка или города.

При этом возникают парадоксальные ситуации своеобразного «замещения» корпорациями прежней советской системы социального патернализма. Так, в масштабной подборке «Кемеровская область: опыт социального партнерства» («Независимая газета - Регионы», № 6, 10 апреля 2001 г.) утверждалось: «...Дело поставлено так, что владельцы градообразующих предприятий берут на себя содержание социальной и коммунальной систем городов и поселков, чье население в основном и составляют семьи их работников. Как это и было в прежние времена...» И далее: «Власти вовсе не влезают в финансовые дела или инвестиционную политику предпринимателей, тем более - в менеджмент их предприятий, они просто контролируют соблюдение интересов региона и его жителей. Причем взаимные обязательства администрации и предприятий оформляются в рамках действующего законодательства в соответствующие двусторонние соглашения. Если бы крупный частный капитал такое положение не устраивало, вряд ли Кузбасс входил бы сегодня в первую десятку российских регионов по привлечению инвестиций...»

Нельзя не отметить и тот факт, что если «в регион» идут инвесторы (что, в общем-то, естественно), то и в региональную (и местную) власть с большим желанием идут бывшие руководители крупных предприятий и компаний. Сейчас каждый второй мэр Сибири и Дальнего Востока является или выходцем из корпоративно-хозяйственной среды того или иного города, или был делегирован на этот пост извне, но той же средой. Все больше губернаторов выходят из рядов руководителей «регионообразующих» корпораций, и все большее число представителей этих корпораций начинают представлять (или должны представлять) интересы населения регионов в Государственной Думе. При этом все чаще и случаи массированного «хождения корпораций во власть». Так, один из первых руководителей «Норильского никеля» А.Г.Хлопонин становится губернатором Таймырского (Долгано-Ненецкого) автономного округа, другой руководитель этой же корпорации В.В.Ситнов стал председателем окружной Думы, а третий - О.М.Бударгин - мэром Норильска.

Региональная социальная политика «Норильского никеля» не замыкается на интересах жителей одного Норильска; в ближайшем территориальном окружении Норильского комбината сформировано укрупненное муниципальное образование, куда кроме самого Норильска вошли города Кайеркан и Талнах, а также поселок городского типа Снежногорск. Все, что в п. 1.2 говорилось о социальных новациях комбината, полностью распространяется на это муниципальное образование. «Норильский никель» ведет активную политику внутрикраевой хозяйственной интеграции, размещая, в частности, на юге Красноярского края заказы на производство продукции промышленных и сельскохозяйственных предприятий, а это и доходы населения, и доходы бюджетов. В администрации Красноярского края, в свою очередь, создано и функционирует специальное управление по взаимодействию с Норильским промышленным узлом.

Весьма симптоматичным является появление в ряде регионов принципиально новых хозяйственных структур, в деятельности и даже в названиях которых доминирует идея территориально-корпоративного взаимодействия. Таковы, в частности, ТПП, т.е. территориально-производственные предприятия (например, ТПП «Покачевнефтегаз»); близки им по функциям и отдельные унитарные предприятия регионального или муниципального уровня.

Без сомнения, первым и наиболее убедительным аргументом очередного «слияния» производства и территории (вспомним в связи с этим «города-заводы» 30-х гг., территориально-производственные комплексы 60-х гг. и местные территориально-производственные образования 80-х гг.) являются процветающие «нефтегазовые» города Тюменской области. Таков, например, юный (15 лет) Когалым, который по праву называют «жемчужиной Западной Сибири» и в котором с прямотой лозунга воплощены слова президента «ЛУКОЙЛа» В.Ю.Алекперова «не люди - для нефти, а нефть - для людей». Этот город имеет социальную инфраструктуру, которой могли бы позавидовать американские и западноевропейские города (прекрасный медицинский центр, объекты культуры), он застраивается по единому архитектурно-градостроительному плану, а недавно в нем были построены и уже действуют православный храм (освященный Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Алексием II) и соборная мечеть (которую уже дважды посетил Верховный Муфтий России Шейх-уль-Ислам Талгот Таджутдин и при которой открыто медресе на 80 учеников).

Не менее впечатляющ пример втрое меньшего и совсем молодого города Покачи, где предложение стать мэром было сделано в 1996 г. тогдашнему заместителю директора «ЛУКОЙЛ-Лангепаснефтегаза» Р.З.Халууллину непосредственно генеральным директором этого же предприятия. В этом городе прямое участие нефтяников в строительстве спортивного комплекса, крытого рынка и других объектов - норма. Поэтому мэр города заявляет: «Будущее города зависит только от того, как будут складываться дела у ТПП «Покачевнефтегаз»... Сейчас начато освоение Северо-Покачевского месторождения, которое считается самым перспективным во всем Западно-Сибирском регионе. Если всего несколько лет назад Покачи мало кому были известны, то сейчас... из разных регионов страны поступает немало предложений о сотрудничестве, в частности, от строительных фирм и организаций...» Но все это - «не игра в одни ворота»; например, городские службы тепло- и водоснабжения обеспечивают промышленные объекты того же «Покачевнефтегаза». Главное же - доходы нефтяников, составившие в начале 2001 г. в среднем около 12 тыс. руб. в месяц (у бюджетников - около 5 тыс. руб.). Такие доходы сейчас могут обеспечить только крупные корпорации.

Последнее обстоятельство при всей его очевидности исключительно важно именно в рассматриваемом макрорегионе. В Сибири и на Дальнем Востоке - территории (как отмечалось в гл. 2) реальной экономики - основной заработок или пенсия чаще всего являются единственным источником дохода, а в условиях объективно высокого прожиточного минимума этот источник должен быть весьма ощутимым. В связи с этим стоит отметить, что в зонах непосредственного действия крупных корпораций доходы населения в 2,5-4 раза выше, чем в среднем по региону, а в зонах «социальной опеки» - выше в 1,8-2,6 раза. Это, несомненно, положительное явление имело и отрицательную сторону, когда хорошо оплачиваемый работник выходил на ничтожно малую по сравнению с заработком пенсию, и нейтрализатором этого социально опасного перехода снова стали крупные корпорации, точнее, созданные ими негосударственные пенсионные фонды.

Характерен пример фонда «ЛУКОЙЛ-Гарант», который начал заключать первые договоры с вкладчиками еще в 1994 г. Ранее у работников нефтедобывающего предприятия «ЛУКОЙЛ-Западная Сибирь» государственная пенсия составляла 8-10% их последней зарплаты, а после получения дополнительной негосударственной пенсии суммарные выплаты достигли 40% этой зарплаты, что позволило, в частности, многим пожилым работникам не столь активно «держаться» за свое прежнее место работы (и получения высокого заработка). В 2000 г. пенсии из вышеуказанного фонда получали тысячи пенсионеров, проживающих в 41 регионе России, в четырех областях Украины и в двух областях Белоруссии.

Нельзя обойти вниманием и такое уже упоминавшееся новое явление в сфере территориально-корпоративных взаимодействий, как разработка региональной политики крупных корпораций. Это, по нашему мнению, достаточно убедительное свидетельство того, что корпорации начинают ощущать свою территориально опосредованную деятельность как нечто полезное, обязательное, постоянное и требующее серьезных концептуальных обоснований и программ конкретных действий.

Приведем пример компании «ЛУКОЙЛ», где на первых порах компоненты региональной политики присутствовали лишь как ситуативные и разрозненные действия руководства, а начиная с 1995 г. перешли в стадию повседневной работы с региональными властями по множеству вопросов экономического, финансового, технического и (все более) социального характера. Начали заключаться «Соглашения о сотрудничестве», имевшие типовую форму, но в каждом конкретном случае учитывавшие особенности регионального развития.

Это потребовало структурирования системы региональных представительств компании, налаживания системы обмена информацией между головным офисом и остальными подразделениями, определения «общего поля интересов» с региональными властями и т.д. Необходимо отметить, что структурирование системы региональных представительств «ЛУКОЙЛа» протекало не по единому плану. Наиболее логичная управленческая схема к 1995 г. была выстроена в основном добывающем регионе - Ханты-Мансийском автономном округе, где дочернее предприятие компании «ЛУКОЙЛ-Западная Сибирь» объединило производственные мощности, находящиеся в городах Лангепас, Урай, Когалым и Покачи (в последнем недавно было организовано свое территориально-производственное предприятие).

Постепенно выработалась система представлений о структуре интересов компании и территории, требующих обязательного согласования. Для компании это были понятные интересы: обеспечение оптимального (с позиций получения прибыли) производственного цикла, экологической безопасности в районе работ, недискриминационного доступа к существующей инфраструктуре, унификации и минимизации налоговой нагрузки, а также устранения торговых барьеров между регионами. Не менее понятными были интересы территории: динамичное экономическое развитие (стабильная работа топливно-энергетического комплекса, стимулирование развития промышленного или сельскохозяйственного производства, постоянные налоговые отчисления в региональный или местный бюджеты), социальная стабильность (создание новых рабочих мест, осуществление мероприятий по улучшению условий работы, отдыха и культурного досуга населения), сохранение экологического равновесия в регионе. Согласовать эти интересы было непросто, но постепенно соответствующие процедуры были выработаны и закреплены в текстах упоминавшихся Соглашений.

В обобщенном виде интересы сторон в рамках региональной политики компаний выглядят следующим образом. В сфере взаимных интересов территории и компании обычно находятся:

• реализация долгосрочных программ по развитию регионального топливно-энергетического комплекса;
• проведение единой научно-технической политики по изучению недр на нефть и газ (как условие долгосрочного присутствия компании на данной территории);
• обеспечение (в рамках антимонопольного законодательства) потребителей региона нефтепродуктами.

В сфере интересов самой компании находятся:

• снижение акцизов на нефть, добываемую на территории региона с учетом горно-геологических условий разрабатываемых месторождений;
• своевременное рассмотрение региональными и местными властями заявок о выделении компании земельных участков для строительства нефтебаз, автозаправочных станций, объектов социально-бытового назначения, жилья для работников компании;
• получение доступа к участию в конкурсах на право пользования недрами, а также возможность снижения или освобождения от платы за пользование недрами при разведке и разработке сложно построенных месторождений и залежей с трудноизвлекаемыми запасами (в соответствии с Законом РФ «О недрах»).

Наконец, в сфере интересов региона находятся:

• выплата в полном объеме налоговых платежей в региональный бюджет;
• поддержание объема добычи нефти на территории региона «на уровне, гарантирующем эффективную экономическую деятельность нефтедобывающих предприятий, оптимальную загрузку мощностей нефтеперерабатывающих заводов и устойчивое обеспечение предприятий и населения регионов топливом и горюче-смазочными материалами»;
• своевременная реконструкция и переоснащение принадлежащих компании промышленных объектов;
• динамичное развитие инфраструктуры сбыта нефтепродуктов, в том числе реконструкция нефтебаз, расширение и обновление сети АЗС;
• получение своевременной информации о планах компании по сокращению рабочих мест или привлечению кадров из других регионов, а также о планируемых производственных показателях;
• полная ответственность компании за экологическую обстановку в районе работ;
• (часто) поставки в регион продовольствия за счет встречных поставок нефтепродуктов.

При учете этих интересов в рамках региональной политики компаний выгода здесь, как правило, является обоюдной. Так, решение задачи льготного налогообложения нефтяной компании в том или ином регионе, конечно же, является одной из главных целей подписания Соглашений со стороны субъекта нефтяного бизнеса. В то же время налоги от нефтяной промышленности, поступающие в региональные и местные бюджеты, как правило, составляют 40-50% общей суммы налогов, выплачиваемых компаниями. Добиться небольших послаблений в этой области на региональном уровне относительно просто хотя бы с точки зрения процедуры принятия решений. А предоставляемые налоговые льготы в рамках существующего законодательства позволяют нефтяным компаниям высвобождать весьма значительные объемы средств не только для повышения эффективности производственной деятельности, но и для участия в решении социальных проблем региона. Многочисленные примеры этого были ранее приведены.

По нашему убеждению, расширение территориально-корпоративных взаимодействий и их включение в правообеспеченный режим финансовой выгоды для каждой из сторон - важнейший, а часто и безальтернативный компонент социально-экономического развития тех регионов Сибири и Дальнего Востока, где уже обозначены или только проявляются интересы крупных корпораций. Польза таких взаимодействий для населения в современной ситуации медленного выхода из кризиса перевешивает известные отрицательные проявления корпоративного всевластия. Тем более важно скорее использовать выгоды «корпоративного эффекта», одновременно прогнозируя все политические, социально-психологические и другие последствия длительного пребывания в полной финансовой зависимости от кого бы то ни было.

5.4. Сценарии оздоровления депрессивных территорий с использованием механизмов социальной разгрузки

В сибирско-дальневосточном «макрорегионе контрастов» имеется немало территорий, ввергнутых кризисом переходного периода в состояние застойной депрессии. В число таких неблагополучных территорий входят Республика Тыва, Корякский и Чукотский автономные округа, районы компактного проживания коренных малочисленных народов Севера, десятки «моногородов» и поселков городского типа, созданных вокруг ныне бездействующих промышленных предприятий, череда населенных пунктов в восточной зоне БАМа.

Названные и другие территории относят к категории депрессивных, поскольку там, во-первых, темпы, масштаб и длительность спада производства, снижения уровня жизни, нарастания негативных тенденций в сфере занятости, демографии, экологии, предоставления социальных услуг и иных параметров выше как общероссийских, так и средних по группе схожих территорий и, во-вторых, по экономическим, социальным, экологическим и иным основаниям на этих территориях отсутствуют условия и стимулы их самостоятельного развития, т.е. эти территориальные образования не могут рассчитывать на саморазрешение депрессивных ситуаций и нуждаются в чрезвычайной, специально организуемой государственной поддержке. В том, что государство должно быть заинтересовано в оздоровлении указанных ситуаций, нет никаких сомнений, ибо такие точки депрессии рано или поздно становятся центрами политического, социально-экономического, экологического напряжения для всего региона или для всей страны.

В нынешних условиях практически невозможна полная реабилитация депрессивных территорий, и речь может и должна идти только о снятии первичной аномальной остроты проблемы. Однако и такую зауженную задачу нельзя решить с использованием простейших средств, например путем выделения специальных субсидий. Необходимы системные по существу механизмы поддержки территорий, способные одновременно воздействовать на ситуации в экономике и социальной сфере и предполагающие применение многофункциональных регуляторов. Поддержка депрессивных территорий должна носить обязательно индивидуальный (по целям, формам и методам) характер. При этом варианты поддержки должны быть столь же разнообразны, сколь различны причины депрессии.

Сказанное не исключает возможности и даже необходимости использования однотипных мер в каждом индивидуальном случае поддержки (например, мер по переквалификации части трудоспособного населения; созданию организационно-правовых предпосылок активизации хозяйственной деятельности; стимулированию самодеятельного или организованного переселения части жителей в более благоприятные районы). При этом еще раз повторим, набор, последовательность и целевая ориентация таких мер в каждом конкретном случае должны быть индивидуальны, в силу чего их реализация потребует специально разработанных программ.

Убедительной иллюстрацией сказанному может служить конкретный пример развития депрессивной ситуации на территории Чукотского автономного округа. В 1991-2000 гг. округ пережил не лучшие времена. За этот период его пределы вынужден был покинуть каждый второй его житель. Это было связано прежде всего с обвальным спадом в главной отрасли экономики округа - в горнодобывающей промышленности: предприятия по добыче олова и вольфрама были полностью ликвидированы, а добыча золота сократилась в 2,5 раза. Наполовину упала выработка электроэнергии, почти втрое уменьшилась добыча угля. Износ основных фондов промышленности достиг 90%. В 2,5 раза сократился грузооборот всех видов транспорта. Практически прекратилось регулярное внутреннее авиасообщение, которое ранее связывало национальные села и поселки, обеспечивало доступность для их жителей квалифицированной медицинской помощи. При полном отсутствии сухопутной связи с другими регионами многократный рост тарифов на авиаперевозки сделал Чукотский автономный округ самым недоступным регионом России.

В жизненно важной отрасли традиционного хозяйствования коренного населения Чукотки - оленеводстве - поголовье оленей сократилось более чем в 4 раза. Добыча морского зверя после стремительного сокращения в начале 90-х г. начала медленно восстанавливаться, но материально-техническое обеспечение зверобоев откатилось к уровню начала прошлого века. В настоящее время рыболовство как отрасль перестала существовать. Сформировалась этническая безработица: доля безработного коренного населения вдвое превзошла его долю в общей структуре населения округа.

Значительно сократилось число объектов социальной инфраструктуры. За 1991-2000 гг. количество больниц уменьшилось с 53 до 31, поликлиник с 99 до 40, а фельдшерско-акушерских пунктов, необходимых в сельской местности, с 78 до 30. На треть сократилась численность врачей и вдвое - среднего медицинского персонала. Сложившаяся в округе социальная ситуация на общероссийском фоне выглядит парадоксальной. При самых высоких темпах спада в экономике и социальной сфере основные социальные показатели в расчете на душу населения стали превосходить среднероссийский уровень. Например, по обеспеченности жильем округ вышел на первое место в Российской Федерации. Но причина этого - лишь двукратное сокращение численности населения.

Накопленные за последнее десятилетие негативные явления привели к тому, что к началу 2001 г. финансовое положение предприятий округа было хуже, чем в большинстве регионов России; к 70% предприятий можно было бы применить процедуру банкротства. К началу 2001 г. задолженность по выплате заработной платы работникам бюджетных учреждений, организаций жилищно-коммунального хозяйства, предприятий промышленности и сельского хозяйства составляла несколько месяцев. В ряде районов не было отопления, происходили отключения электроэнергии. Крайне тяжелая ситуация сложилась с выплатой проездных и социальных пособий. Задолженность бюджета округа только перед коммерческими банками оказалась сопоставимой с объемом собственных доходов бюджета округа на 2001 г., а бюджетные долги округа вчетверо превысили его годовые доходы.

Первопричиной кризисного развития ситуации в Чукотском автономном округе в 1991-2000 гг. следует считать объективную невозможность функционирования всего созданного в советский период производственного и инфраструктурного потенциалов в рыночных условиях. Основные отрасли промышленности - добыча вольфрама, олова и тем более золота - до 1998 г. были вообще исключены из обычных рыночных отношений. Так, функционирование золотодобычи основывалось на отлаженной системе государственного авансирования сезонной добычи золота и монополии государства на закупку драгоценных металлов. Отрасли традиционного хозяйствования коренных малочисленных народов Севера - оленеводство и промысел морского зверя - также были искусственно выключены из рыночного товарооборота и во многом функционировали за счет государственных дотаций и бесплатного ветеринарного, транспортного и других видов обслуживания. Производство продукции животноводства и растениеводства никогда не было ориентировано на рыночную конкуренцию с привозной продукцией. Объекты социальной инфраструктуры в городах и поселках находились на содержании предприятий. Транспорт, обслуживавший внутрирегиональные перевозки, финансировался за бюджетный счет. Само население - и коренное, и пришлое - было объектом разнообразной поддержки государства (северные надбавки, досрочные пенсии, бесплатность социальных услуг и т.д.).

Вхождению в рынок экономики Чукотского автономного округа препятствовал самый высокий в России моноотраслевой и монопродуктовый уровень производства. Практически отсутствовали условия для его диверсификации, которая в других регионах обеспечила хотя бы минимальную устойчивость экономики в переходный период. Отсутствие в Чукотском автономном округе таких условий было вызвано объективными обстоятельствами, не утратившими своей силы и в настоящее время.

Все это приводит к выводу о том, что выход из сложившейся в Чукотском автономном округе депрессивной ситуации не может быть осуществлен обычными методами реструктуризации экономики. На территории Чукотского автономного округа невозможно, например, вместо нерентабельных угольных шахт открыть несколько высокорентабельных предприятий, а высвобожденных работников переобучить и занять на соседних предприятиях другого профиля. На территории Чукотки невозможны и такие модели выхода из кризисной ситуации, как расширение самозанятости неработающего населения (например, в «челночном бизнесе») или переход его на самообеспечение, в том числе за счет личных подсобных хозяйств. На территории Чукотского автономного округа ограничены возможности оздоровления депрессивной ситуации и за счет быстрого освоения новых месторождений, ориентированного на экспорт или на поставки в другие регионы России.

В распоряжении органов власти Чукотского автономного округа остается узкий диапазон действий, которые не могут обеспечить быстрого оживления экономики, но вполне способны навести порядок в округе, очистить его от хозяйственного и инфраструктурного балласта, помочь выехать за пределы округа незанятому населению, привести направления и объемы бюджетно финансируемой деятельности в соответствие с доходами окружного бюджета. Только на таком «расчищенном» социально-экономическом пространстве можно рассчитывать на приход новых эффективных предпринимателей.

Сердцевину наиболее приемлемого сценария оздоровления социально-экономической ситуации на территории Чукотского автономного округа должны составить механизмы социальной разгрузки, используемые по трем направлениям:

• регулирование миграции населения;
• сокращение избыточности числа и функций объектов социальной инфраструктуры;
• реорганизация системы расселения на территории округа.

Регулирование миграции населения предполагает, с одной стороны, содействие выезду из округа незанятого населения, в первую очередь пенсионеров, путем предоставления выезжающим финансовой помощи по приобретению или строительству жилья в других регионах России и по организации переезда, а с другой - установление ограничительного режима на въезд для постоянного проживания на территории округа.

При оказании содействия выезду из округа необходимо предусмотреть специальные меры, закрепляющие мигрантов по новому месту жительства и препятствующие их возвращению в Чукотский автономный округ. К таким мерам могут относиться временные доплаты к пенсиям (компенсирующие потерю северных надбавок), а также заключение контрактов (взаимных обязательств) администрации и выезжающих жителей Чукотского автономного округа. В контракте, в частности, особо должно быть оговорено, что в случае выезда жителя округа из приватизированного жилья последнее должно быть передано в муниципальную собственность в качестве частичной компенсации затрат администрации округа на приобретение для отъезжающих жилья в другом регионе и на организацию выезда. Условием для реализации такой схемы является выезд из занимаемого жилья и прекращение права собственности на него всех его прежних владельцев (всех членов семьи).

Ограничения въезда на территорию Чукотского автономного округа для постоянного жительства (предусматривающего приобретение жилья в собственность или найм муниципального жилья) должны включать переход к регистрационному порядку пребывания в Чукотском автономном округе и временный запрет на приватизацию и рыночный оборот жилья. Эти меры могут не распространяются на лиц, имеющих трудовые контракты с коммерческими или бюджетными организациями или направляемых в округ для несения военной, пограничной, таможенной и правоохранной службы.

Сокращение избыточного числа и функций объектов социальной инфраструктуры - обязательный компонент социальной разгрузки территории округа. Действия в рамках этого направления должны предусматривать закрытие (ликвидацию) или реорганизацию имеющихся объектов социальной инфраструктуры в целях приведения объемов их работы в соответствие с фактической численностью обслуживаемого населения и государственными минимальными социальными стандартами. Эти стандарты должны быть специально разработаны для особых условий Чукотского автономного округа с учетом крайне низкого уровня экономического и бюджетного потенциалов региона.

Сокращение избыточного числа и функций объектов социальной инфраструктуры должно быть осуществлено прежде всего в поселках, подлежащих ликвидации или переводу в другую категорию населенных пунктов. Кроме того, указанные действия могут применяться Администрацией округа в качестве превентивных мер, стимулирующих ликвидацию неперспективных поселков.

Реорганизация системы расселения на территории округа должна включать:

• ликвидацию малолюдных населенных пунктов, потерявших экономическую базу (градообразующие предприятия) или имеющих крайне неблагоприятное экономико-географическое положение;
• сезонное использование средних по людности поселений в режиме вахтового метода организации работ по доработке месторождений;
• сохранение крупных поселений при крупных месторождениях, которые смогут в перспективе выполнить функции баз освоения новых ареалов природных ресурсов.

При проведении политики реструктуризации системы населенных мест на территории Чукотского автономного округа следует учитывать объективную потребность в сохранении опорного каркаса инфраструктурных объектов и поселений, необходимого для осуществления государственно значимых геополитических, оборонных, телекоммуникационных и гидрометеорологических функций, для сохранения национальных сел народов Севера, связанных с их традиционным хозяйством.

При переходе к вахтовому методу проживания в ряде населенных пунктов Чукотского автономного округа следует также учитывать трудности создания на территории округа или в соседних регионах опорных баз (мест постоянного проживания) вахтовиков и сложные (в том числе - климатические) условия для их бесперебойной смены. Вызванное этими обстоятельствами существенное (по сравнению с другими регионами) увеличение транспортных расходов может стать еще одним фактором снижения конкурентоспособности продукции, производимой на территории Чукотского автономного округа.

Указанные меры по содействию выезду, ограничению въезда населения, сокращению избыточной социальной инфраструктуры и упорядочению системы расселения находятся в определенном противоречии с конституционными правами граждан и могут трактоваться как нарушение принципов социальной справедливости. Поэтому, безусловно, необходимо на федеральном уровне узаконить содержание и процедуры таких действий в качестве вынужденной и временной государственной политики вывода субъекта Российской Федерации из депрессивного состояния.