История показывает, что министерства обороны всех стран мира всегда стремятся решать прежде всего ведомственные задачи, регулируя потоки информации в собственных интересах, не обязательно совпадающих с интересами общества и государства.

Поэтому, на наш взгляд, чрезвычайно важно создать систему сдержек и противовесов ведомственным интересам в российском военном строительстве с тем, чтобы избежать опасных для безопасности страны ошибок, чрезмерных затрат и тупиковых путей развития. Сделать это крайне сложно в условиях отсутствия в стране развитого, авторитетного и независимого экспертного сообщества по вопросам обороны.

Тем не менее, мы считаем, что есть достаточно проверенный способ не совершать грубых ошибок в подобных условиях. Это использование мирового опыта военного строительства , метод, неоднократно проверенный в российской истории военными реформаторами.

Так, еще Петр I, заложивший основы одной из самых современных и победоносных армий XVIII в. в условиях, когда Россия была еще относительно бедной и малонаселенной страной (14 миллионов жителей по сравнению с 20 миллионами во Франции), дал рецепт выхода из подобных ситуаций: не знаешь, что делать, — учись у других. И не просто копируй чью-то понравившуюся армию, а синтезируй чужой опыт, выбирая из него все лучшее и наиболее подходящее для национальных условий.

Вот, например, как Петр I решил задачу составления военно-морских уставов для создаваемого им российского флота (сведенных в огромный фолиант, который и сейчас поражает своей детализацией и четкостью формулировок). 30 октября 1717 г. Петр направил адмиралу Ф.М.Апраксину следующее указание о переводе иностранных морских законодательных актов, сведении их в одно целое и составлении проекта русских морских уставов (цитируется по оригиналу):

«Чтоб шаутбейнахту Паддану придать из русских офицеров, которыя по аглински умеют, чтоб перевесть весь полной аншталт, как флота, так и магазеиноф аглинских, а вице-адмиралу Крейсу галанския, а француския к новому году поспеют.

Датской аншталт был у князя Михайла Голицина, чтоб ево сыскать.

И все сии вышеписания свесть и ис того зделать свой»*

Пора и российской армии перестать игнорировать зарубежный военный опыт. Все страны СНГ его уже давно изучают, и только Россия одиноко стоит в стороне. Конечно, на бездумном заимствовании иностранного опыта можно обжечься, как обожглась Россия на некоторых гарвардских и чикагских экономических рецептах. Однако необязательно выбирать самые неподходящие для России и наименее апробированные на самом Западе подходы, как это произошло с российскими экономическими реформами.

Существуют такие принципы и пути военного строительства, которые давно уже носят аксиоматичный характер, приняты во всех ведущих правовых государствах мира и не требуют проведения каких-то долгих прогнозных исследований и разработок доктринальных положений.

Конечно, каждая страна шла и идет собственным путем строительства своих вооруженных сил, исходя из национальной специфики. В результате современные армии мира характеризуются большим многообразием подходов к военному строительству.

Возьмем, к примеру, такой вопрос, как комплектование армии — на призывной или на контрактной основе, — который уже второе десятилетие раскалывает российское общество. На наш взгляд, непримиримость сторон в этом споре объясняется недостаточным знанием мирового опыта, который показывает, что способ комплектования — далеко не решающий фактор эффективности вооруженных сил. Укомплектованная сплошь добровольцами армия США, например, разительным образом отличается от израильской армии, построенной по милиционному принципу, заимствованному Израилем у Швейцарии. Совсем по-иному комплектуется кадрово-призывная армия Турции. И тем не менее армии этих стран не раз доказывали свою эффективность в боевых условиях и ни одна из них не собирается менять национальную систему комплектования.

Примеров своеобразия, присущего армиям мира, можно привести буквально сотни. Но есть и немало устойчивых черт военного строительства, которые присущи всем современным армиям мира и которые полностью или частично отсутствуют в российской армии (как, впрочем, отсутствовали они и в Советской Армии). Именно эти общие черты следовало бы положить в основу общенациональной дискуссии по вопросам модернизации военной организации, поскольку они накапливались десятилетиями путем проб и ошибок и, на наш взгляд, по существу безальтернативны с точки зрения нормального функционирования современных армий для самых разнообразных условий.

Среди таких черт, которые присущи всем современным армиям мира и в тоже время отсутствуют в российской армии, можно назвать, не ранжируя их по степени важности, следующие.

1. Наличие в вооруженных силах в мирное время структур, объединяющих разнородные силы и средства, и соответствующих органов управления, необходимых при ведении военных и антитеррористических действий. В СССР и в России такие структуры создавались только с началом боевых действий, что всегда приводило к длительной потере управления и неоправданным потерям личного состава, вооружения и военной техники, большому времени для отработки в условиях ведения боевых действий взаимодействия, рациональных способов переброски войск и т.п.

Так, например, ходом любых операций, которые проводят США или НАТО, управляет командование объединенной группировки наземных, воздушных и морских сил и средств. Объединенные группировки создаются и проходят боевую подготовку в мирное время и давно уже существуют во всех развитых странах. Только такие группировки, объединяющие разнородные силы и средства, способны вести боевые действия в современных войнах. Отдельные виды, рода войск и военные округа для этого не приспособлены. У нас этого нет. Сохраняется архаичная структура Вооруженных сил, при этом Генеральный штаб предполагает управлять всем планированием и руководством, не желая делегировать свои функции и полномочия другим структурам. Из-за этого у нас почти нет генералов и офицеров высшего звена, способных управлять объединенными группировками в вооруженных столкновениях типа войны в Ираке, осуществлять адаптивное планирование и корректировку оперативных планов в зависимости от неожиданных изменений обстановки.

Основной аргумент, приводимый в оправдание такой ситуации, заключается в следующем: на Западе объединенные командования призваны проводить операции за рубежом, России же необходимо защищать только свою территорию и функции таких командований выполняют командования военных округов, которые одновременно возглавляют стратегические направления на своих театрах военных действий.

Однако весь опыт строительства Вооруженных сил в СССР и России, включая и опыт Второй мировой войны, убедительно свидетельствует: военные округа не способны сколько-нибудь эффективно выполнять функции объединенных группировок войск под руководством соответствующих командований. На них возложен значительный объем административных функций. Командования же объединенными группировками выполняют только функции оперативного руководства, в мирное время их главная задача заключается в проведении всесторонней боевой подготовки, включая подготовку органов управления. Ссылки на то, что объединенное командование и объединенная группировка существуют у нас в Чечне, нельзя считать убедительными. Такое командование стало создаваться только после начала боевых действий, периодически передавалось из одного ведомства в другое, что вело к неустойчивости управления и неоправданным потерям личного состава.

В связи с этим нет никаких оснований для дальнейших задержек с образованием на первом этапе объединенного командования силами быстрого реагирования. Необходимо также создать командование стратегических и оперативно-тактических перебросок, в задачи которого должно входить оперативное управление и контроль всех военных транспортных средств воздушного, наземного и морского базирования, а также учет всех аналогичных средств гражданского назначения.

2. Возложение главной ответственности за состояние военной промышленности на министерство обороны, а не на другие правительственные структуры, при жестком парламентском и общественном контроле за обоснованием статей максимально открытого военного бюджета и расходованием выделенных средств.

3. Отсутствие у министерства обороны, равно как и у каких-либо других правительственных органов права на принуждение в мирное время предприятий частного сектора к созданию или поддержанию мобилизационных мощностей, а также к принудительному выполнению оборонных заказов.

4. Безраздельное сосредоточение функций как административного, так и оперативного управления вооруженными силами в руках гражданского министра обороны.

5. Подчинение аналогов российских внутренних войск (жандармерии во Франции, карабинеров в Италии и т.п.) министерству обороны.

6. Тождественность понятий «вооруженные силы» (включая гражданские структуры министерства обороны) и «военная организация государства». Предоставление исключительного права на получение воинских званий и ношение военной формы только личному составу вооруженных сил.

7. Наличие в составе вооруженных сил стран с горным рельефом специально подготовленных горных войск (такие войска есть даже у Израиля).

8. Наличие военной полиции.

9. Подчинение военной разведки гражданскому министру обороны, а не высшему военному штабу.

10. Наличие у вооруженных сил собственных контрразведывательных органов.

11. Наличие корпуса кадровых младших командиров (сержантов). Российская армия — единственная в мире (кроме милиционных армий), в которой сержанты набираются из обычных призывников, и которые затем, как и все призывники, демобилизуются по истечении срочной службы (подробнее по этой проблеме см. следующий раздел доклада).

12. Территориально-земляческий принцип комплектования. В отличие от большинства других стран, Россия бескомпромиссно придерживается принципа экстерриториальности воинской службы, предполагающего отказ военнослужащему в праве службы в том регионе страны, где он проживал до призыва или вербовки в армию, а в случае передислокации в другой регион — в праве служить в одном подразделении вместе с земляками.

13. Отсутствие специальных военно-учебных заведений по подготовке военных юристов, медиков (за исключением ФРГ), священников и журналистов. Это объясняется тем, что врачи, юристы, священники и журналисты являются представителями самостоятельных профессий, требования которых к своим членам (в частности этические) не обязательно совпадают с требованиями военной профессии.

14. Получение всеми кадровыми офицерами профессионального военного образования, фундаментом которого является высшее гуманитарное (либеральное) образование, а собственно военные знания являются надстройкой.

Разумеется, отсутствие у российских вооруженных сил перечисленных черт не означает, что принципы и методы российского военного строительства заведомо хуже. Однако общество, как и сама армия, должны располагать достаточной информацией для непредвзятого сравнения российской военной организации с наиболее передовыми военными системами мира.

Принятие российскими вооруженными силами этих общих черт современного мирового военного строительства будет лежать в русле реализации указания президента В.Путина о том, что армия

должна эффективно взаимодействовать с вооруженными силами других стран. Быть готовой к тому, чтобы вместе со своими партнерами решать проблемы коллективной безопасности, борьбы с террором, участвовать в миротворческих операциях.

Изучение иностранного опыта военного строительства является неотъемлемым элементом военной культуры любого цивилизованного государства. Все страны, которые вставали перед необходимостью создания или преобразования своих армий, в том числе и царская Россия, начинали этот процесс прежде всего с изучения иностранного опыта.

Современную американскую армию, например, невозможно понять, если не учитывать, что в основе подготовки ее офицерского корпуса лежит прусская школа профессионального военного образования Шарнхорста, Гнейзенау и Клаузевица, а огромная тяга к техницизму объясняется влиянием французской Высшей политехнической школы, где прошли курс обучения виднейшие американские военные теоретики XIX века. Когда в конце 60-х годов ХХ века США встали перед необходимостью перехода на добровольный принцип комплектования своей армии и была создана специальная независимая президентская комиссия по изучению проблем создания полностью добровольческих вооруженных сил, важнейшей частью работы этой комиссии стало как раз изучение систем комплектования армий стран Западной Европы, Латинской Америки и других. Комиссией был внимательнейшим образом рассмотрен даже давно забытый у нас опыт комплектования Красной Армии на чисто добровольной основе с января по июль 1918 года.

*Мемория Петра I адм. Ф.М.Апраксину о переводе иностранных морских законодательных актов, о сведении их в одно целое и о составлении проекта русских морских уставов,.. от 30 октября 1717 года. // Законодательные акты Петра I . М.-Л., 1945.