Эпоха изменений всегда заставляет переосмысливать традиционные представления. В том числе даже такие, казалось бы, устоявшиеся, как роль государства, права, международных регуляторов и межгосударственных институтов в жизни общества.

УПРЕЖДАЮЩИЙ УДАР

В последние годы хаять правовые регуляторы и прежде всего международное право, обвинять их во всех смертных грехах стало модным. Демонстрировать пренебрежение к ним сделалось почти хорошим тоном. Да, оснований для критики внутригосударственное, наднациональное и международное право вроде бы дает более чем достаточно. И на Балканах, и на Большом Ближнем Востоке силовые военные акции предпринимались в обход Организации Объединенных Наций. То тут, то там уважаемые всеми государства, существовавшие в международно признанных границах, разваливали с полным пренебрежением к основополагающим, высшим принципам и нормам международного права, таким, как, неприменение силы, независимость, территориальная целостность. Да куда там отдельные государства – всю мировую экономику и международную торговлю в результате волюнтаристских действий и неудержимого стремления к наживе поставили на грань коллапса.

Факты страшные. Факты сильные и убедительные. Более того – бесспорные. От них не отмахнешься. Только интерпретацию им дали абсолютно неверную. Ошибочную. Недостоверную. Узколобую. С позиций въевшегося в печенки и до нестерпимой боли набившего оскомину правового нигилизма. И понятно почему. Мол, действующее право плохое. Критически плохое. На него нельзя положиться. А раз так, в практической политике на него можно просто наплевать. Нет, уважаемые господа. Не наплевать. Проблема отнюдь не в том, что право плохое: если бы это было так, то ни национальных социумов, ни транснационального бизнеса, ни нормального международного общения давно бы уже не было, а в том, что его, как выясняется, слишком мало. Его недостаточно.

Давайте разбираться. Возьмем и приведенные, и некоторые другие примеры. Скажем, экономическая катастрофа, постигшая нашу страну после исчезновения Советского Союза, социалистического права и социалистической государственности (или псевдосоциалистической, как утверждают некоторые). Вследствие чего она случилась? Не в последнюю очередь в результате попыток строить рыночную экономику в отсутствие обслуживающих ее правовых установлений, правовой культуры и правового инструментария.

Пример с обходом ООН не менее показательный. Он стал возможен только из-за ослабления всемирной организации безопасности, из-за намеренного подрыва ее действенности, возведения в абсолют односторонних акций, попыток подменить ООН альтернативными международными структурами. Ответ с учетом этого может быть только один – всемерное укрепление Организации Объединенных Наций и в первую очередь ее Совета Безопасности, возвращение им авторитета и влияния, которые у них частично отняли (будем надеяться только временно), в укоренении в международных отношениях и поведении государств новых практик и процедур, базирующихся на Уставе ООН и органично развивающих содержащийся в нем свод правил.

Наконец, по поводу глобального кризиса. К нему привели бездумная, безбрежная либерализация правового регулирования, вывод целых областей финансовой деятельности из-под государственного и международного контроля. Отсюда и все призывы G-20 к наведению порядка в финансовой сфере, ужесточению правового регулирования, введению самого пристального контроля, более тесному международному сотрудничеству и лучшей координации.

Значит, речь может идти только об одном. Отнюдь не об охаивании права и внятного государственного присутствия в экономике, а об укреплении регулятивной системы, заботе относительно роста ее авторитета, влияния и эффективности.

ЕДИНАЯ МИРОВАЯ СИСТЕМА

Однако прививать уважение к слабому праву, изобилующему прорехами и противоречиями, неспособному справиться со своеволием, привилегиями и волюнтаризмом, зато отыгрывающемуся на законопослушных гражданах и государствах, было бы и бесперспективно, и опрометчиво. С учетом этого, по всей видимости, вопрос должен ставиться несколько иначе – о переформатировании внутригосударственного, наднационального и международного права в единую регулятивную систему, отвечающую велению времени.

Почему в единую систему? Потому что между разными системами права давно уже нет никакой китайской стены. Она разобрана или рассыпалась. Современные информационные технологии носят всепроникающий характер. Скорость и интенсивность общения и взаимодействия с иностранным элементом неизмеримо возросли. Современное государство, граждане и бизнес шагу ступить не могут на национальной территории без поддержки и опоры на наднациональные и международные установления. По все более широкому кругу вопросов внутригосударственное право лишь повторяет или подтверждает наднациональное и международное регулирование и общепринятые практики.

Иного и не дано. Иначе национальное государство подорвет свою состоятельность и конкурентоспособность и вынуждено будет уйти с международного рынка товаров, услуг и капиталов. И масштабы его усмотрения также неуклонно сужаются, заставляя подстраиваться под международный или наднациональный стандарт.

Чтобы в этом убедиться, совсем не обязательно обращать взоры к Европейскому союзу и его государствам-членам. Их отличие лишь в том, что там эти процессы носят более управляемый характер. В остальном это общий тренд. Порядок авиаперевозок, морского фрахта, автомобильного сообщения, внешней торговли, финансовой отчетности, таможенного контроля – да почти всего, что угодно, определяет международное регулирование.

В Российской Федерации, каждодневно сталкивающейся с проблемой исполнения постановлений Европейского суда по правам человека, убеждать в этом кого-либо было бы излишней тратой времени и сил. Ведь все последнее законодательство по дальнейшей реформе судебной системы, включая создание полновесных апелляционных инстанций, ограничение произвола надзорных органов, появление новых эффективных средств правовой защиты, в значительной степени инициировано Страсбургом.

Другой не менее очевидный пример – приведение внутреннего законодательства в соответствие с требованиями Всемирной торговой организации. Это потребовало принятия порядка трех сотен различных законодательных актов, не говоря уже об их конкретизации правительственными постановлениями и ведомственными инструкциями.

Но влияние международного и наднационального права на внутригосударственное – это только одна сторона медали. Вторая заключается в том, что международное и наднациональное право по большей части является проекцией вовне внутреннего правового стандарта и национальных интересов наиболее передовых и влиятельных держав. Вспомним, что обобщал в своих великих трудах Гуго Гроций, откуда взялась свобода мореплавания и т. д. Да из потребностей тех, кто доминировал тогда в мире. Они явились классическим оформлением интересов владычицы морей Великобритании и Нидерландов.

А кто затем стал методично взламывать установленную старыми империями колониальную систему? Конечно же, Соединенные Штаты Америки, которым для проникновения на новые рынки нужна была свобода рук, иными словами, свобода доступа в колонии, в которых хозяйничали метрополии, и либерализация международной торговли. А Европейский союз? Что записано в его учредительных договорах? Важнейшим источником наднационального права, в частности в области соблюдения прав человека, являются конституционные традиции государств-членов, читай – наиболее влиятельных из них.

Постановка вопроса о единой мировой регулятивной системе, в рамках которой между внутригосударственным, наднациональным и международным правом установлены отношения симбиотического типа, коренным образом меняет наши представления относительно того, что нужно делать для решения задач, стоящих перед современным государством и в том числе Российской Федерацией. Необходимо развивать и совершенствовать не только свое собственное право, обеспечивать его гармонизацию со всеми другими системами права – это само собой. Важно точно так же переделывать, перестраивать под себя, под свои нужды, с учетом, естественно, интересов всех остальных игроков, всю единую мировую регулятивную систему: финансовое регулирование, правила субсидирования, защиту интеллектуальной собственности – все. Иначе усилия по модернизации будут недостаточными. Или придется по-прежнему плясать под чужую дудку, а не под гармоничный оркестр инструментов со своим национальным просвещенным участием.

Такая постановка вопроса заставляет иначе взглянуть и на краеугольные представления о государственном суверенитете. В том виде, в каком его описывает классическое международное право, государственного суверенитета уже давно нет. Он умер под ударами нескольких волн технологической революции и глобализации. О каком классическом суверенитете можно говорить, если даже единая европейская валюта – евро, опирающийся на совокупную мощь крупнейшего в мире на настоящий момент хозяйственного комплекса, шатается и сдает позиции, терзаемый ненасытной армией международных спекулянтов.

Суть современного подхода к государственному суверенитету заключается в частичной его уступке взамен на возможность участия в совместном управлении всеми суверенитетами всех остальных участников международного общения. Понятно, насколько больше страна получает, отдавая. Но только при условии, что все играют по совместно установленным правилам, в обсуждении которых у вас есть весомое слово.

За Российской Федерацией такое слово всеми признается. Оно есть у нашей страны институционально. Как члена Совета Безопасности ООН. Члена ядерного клуба. Как глобальной державы. Но оно тем весомее, чем активнее, чем чаще мы берем на себя роль лидера в утверждении национальных и международных стандартов, чем упорнее работаем в сфере нормотворчества. И в дальнейшем только на активность и растущий вклад в совместное наднациональное и международное регулирование имеет смысл делать ставку. Это оптимально для движения по пути модернизации.

ГЛАВНОЕ – РЕЗУЛЬТАТ

Следующий блок вопросов, на которые нужно ответить, касается того, какую регулятивную систему следует строить, каким основным параметрам она должна соответствовать. Чтобы разобраться в этом, надо понять, какие меняющиеся задачи решает современное право, в каком направлении идет его эволюция.

Похоже, что оно давно и решительно переросло те узкие рамки, в которые его загоняет классическая теория. Всех тех, у кого имеется юридическое образование, учили когда-то (и до сих пор такое мнение главенствует в учебниках), что смысл права заключается в регулировании общественных отношений, или соблюдении общественного договора, или защите и продвижении некоторых интересов. Да, конечно, все это так. Соответствующие функции право добросовестно отправляет и добропорядочно старается с ними справиться. Но, и это главное, указанными функциями его роль в современном мире далеко не исчерпывается. Право во все большей степени превращается в инструмент достижения определенного результата. И эта функция в условиях глобализации, обострения международной конкуренции и постоянных изменений становится для него все более весомой. Оно трансформируется в право результата. Оно наделяется адекватными возможностями. Ему придаются соответствующие качества. Его эффективность оценивается под углом зрения способности к получению искомого результата.

То, что нужно сделать для того, чтобы его добиться, – ваша проблема, уважаемое государство или политическая элита. Или, иначе говоря, это то, что полностью оставлено на ваше усмотрение. Хотите – изобретайте сами. Хотите – заимствуйте чужой опыт, адаптируя его к местным условиям. Нет возможности – следуйте в чужом фарватере. Есть – пробуйте, дерзайте, экспериментируйте. Главное и единственное, что от вас требуется, – это результат.

Буквально несколько иллюстраций. В стране должна быть избирательная и партийная системы, отвечающие современным представлениям о свободе выбора, ротации власти и демократии. Все. Вот он результат. Что нужно для его обеспечения, никого не касается. Будет в ней две-три сильные партии или десяток мелких и коалиционное правительство, никто посторонний в это влезать не может и не должен. Будет отдано предпочтение мажоритарной, смешанной или, скажем, пропорциональной избирательной системе, опять-таки полностью зависит только и исключительно от вас.

Аналогично с судебной системой. Никого не интересует, двухуровневая судебная система в стране или трехуровневая (и четырехуровневая никого не смущает). Назначают судей или выбирают. Сколько лет они учатся. Какие квалификационные экзамены сдают. Нужно ли им владеть иностранными языками. И прочее. И прочее. И прочее. Нужно только следующее: чтобы суды были независимы, выносили законные и справедливые решения и в установленный срок. Все. Есть у вас такая судебная система – вы уважаемый член международного сообщества, ваше развитие опирается на прочную институциональную базу. Нет такой судебной системы – не пойдут к вам ни по-настоящему респектабельные предприниматели, ни венчурный капитал, ни бизнесмены, готовые вкладывать деньги во что-то действительно стратегическое, помимо добычи сырья и сбыта готовой продукции, ни хай-тек.

Вот вам и рецепт модернизации, под углом зрения регулятивной системы и права результата.

УСТАНОВКА НА РАЗВИТИЕ

Так в чем модернизация должна заключаться? Ответ до удивления прост: в создании максимально благоприятной среды для нормального поступательного гармоничного социально-экономического развития. Прежде всего в обществе должна быть сформулирована установка на развитие. На то, чтобы все верили в будущее страны и работали на него. На то, чтобы бизнес вкладывал деньги в ее обустройство, не считаясь с тем, что вложения принесут желаемую отдачу лишь по прошествии относительно долгого переходного периода. На то, чтобы привычка по-быстрому хапнуть и убежать, уходила в прошлое. На то, чтобы никому не нужно было держать запасные аэродромы за рубежом. На то, чтобы люди хотели и стремились жить в своей стране, а не получать образование и работу за рубежом и там же по возможности оседать.

И в этом плане традиционалистское у вас общество или нет особой роли не играет. Ведь ничего только со знаком плюс или минус не бывает. С помощью права какие-то элементы традиционной культуры всегда можно приспособить или встроить в установку на прогресс. На какие-то можно даже опираться. Примеры Японии, потом Южной Кореи, а сейчас Китая на это прямо указывают.

И относительная технологическая отсталость препятствием для модернизации не является. Хотя, конечно, проще, когда стартовые позиции уже достаточно хорошие. Ведь при правильно построенной стратегии, формализованной в праве, вы всегда оказываетесь в более выигрышном положении по сравнению с теми, у кого уже что-то есть. Потому что вы можете брать и создавать новое, более востребованное, более конкурентоспособное, на более передовой технологической базе. Идет ли речь об удовлетворении базовых потребностей, импортозамещении или поощрении экспортно ориентированных отраслей производства и сферы услуг.

Помехой являются монополизм, приватизация власти, обюрокрачивание экономики, низкие стимулы, отсутствие социальных лифтов и многое-многое другое, что всем давно известно и ни для кого секретом не является. Но со всеми этими путами, в которых оказалось современное российское общество, право, когда им умело пользуются, и призвано бороться. И оно будет эффективно этим заниматься, если только есть политическая воля и согласие общества. А они, похоже, начинают появляться.

Важно, однако, при этом, чтобы и в отношении власти, в отношении законодателя и правоприменителя право исполняло свою модернизаторскую функцию. Для этого оно должно стоять над властью, обладать стабильностью и предсказуемостью, разрабатываться профессионалами и предусматривать весомую материальную ответственность для тех, кто это право попирает, пользуясь доверенными им законодательными и правоприменительными полномочиями.