3.2.1. Главным недостатком «перезагрузки»является ее содержательная обращенность в прошлое и отсутствие в улучшившихся отношениях стратегической перспективы. Философия отношений не связана с набирающими силу новыми тенденциями и вызовами международного развития. Большая часть и достижений «перезагрузки», и сохраняющихся разногласий, отражают старую повестку дня и старую парадигму, в соответствии с которой Москве и Вашингтону требовалось уравновешивать военно-стратегическую мощь друг друга, в том числе через ограничения вооружений. Парадигму, при которой наибольшая угроза России и США исходила друг от друга, и которая сегодня уже не актуальна.

3.2.2. Сохранение сторонами теоретической способности уничтожить друг друга оказывает стабилизирующее воздействие на их отношения и скорее не допускает возможности появления реальной взаимной угрозы, нежели ее создает. Гарантированное взаимное уничтожение есть и будет частью реальности российско-американских отношений. Но представление о том, что оно обязательно является их «материально-технической основой» и неизбежно ведет к проведению скрыто враждебной политики, не имеет оснований, кроме инерционности мышления. Взаимное сдерживание остается. Но на передний план выходит цивилизующая и стабилизирующая роль ядерных потенциалов.

3.2.3. Многие успехи «перезагрузки» являются, по сути, расчисткой завалов 1990х — 2000х гг. или реализацией (с некоторыми добавлениями) того, что не было воплощено в жизнь тогда. Сюда относятся повторное подписание сторонами соглашения об утилизации оружейного плутония, возвращение к проекту создания Центра обмена данными о ракетных пусках, реанимация соглашения о сотрудничестве в сфере мирного атома, разговоры о реанимации ДОВСЕ. Нельзя не заметить, что Совместные заявления саммита Россия — США 24 июня 2010 г. в Вашингтоне во многом воспроизводят Декларацию о стратегических рамках российско-американских отношений, принятую В.В. Путиным и Дж.Бушем на саммите в Сочи в апреле 2008 г., когда отношения уже катились под уклон.

3.2.4. Многое из нынешней повестки дня представляет собой ответ на угрозы, которые хоть и появились уже после «холодной войны» и имеют в нынешней международной жизни большое значение, но не относятся к наиболее опасным и фундаментальным вызовам. Или же ответ на новые вызовы основывается на устаревших или заведомо неправильных постулатах, не отвечающих нынешней обстановке. Это, например, попытки традиционными методами подкрепить режим нераспространения ядерного оружия (демонстрация ядерными сверхдержавами приверженности сокращению арсеналов, точечное усиление МАГАТЭ). Сегодня они недостаточны. Требуется большее согласованное давление на Иран и Северную Корею и одновременно выработка моделей обеспечения стабильности в условиях ядерной многополярности.

К этой же группе относится такое важнейшее достижение «перезагрузки», как смягчение конкуренции на пространстве бывшего СССР. Пытаться выстроить дружественные отношения, пытаясь «перепрыгнуть» через него, невозможно. Но и останавливаться только на этом неоправданно — само по себе улучшение отношений по СНГ без наращивания сотрудничества по новым вызовам и угрозам не делает Россию и США более влиятельными и не укрепит их безопасность в новом мире.

3.2.5. Большая часть сохраняющихся противоречий касается проблем, которые в реальности не существуют либо не заслуживают уделяемого им внимания. Так, Россия продолжает считать серьезным раздражителем, а то и угрозой, политику администрации Обамы по созданию системы ПРО в Европе. Отказ Вашингтона от подлинно многостороннего подхода в этой сфере и недостаточная прозрачность его действий не способствуют укреплению доверия. Но, судя по всему, неправомерно говорить о том, что эти планы угрожают нивелировать российский потенциал стратегического сдерживания. То же касается озабоченности американскими планами по развертыванию баллистических ракет большой дальности, оснащенных неядерными боеголовками (Promt Global Strike), которые вряд ли будут реализованы в обозримой перспективе. В любом случае они вряд ли могут представлять серьезную угрозу потенциалу стратегического сдерживания России. США, со своей стороны, ставят вопрос о сокращении не угрожающего ни им, ни европейским странам НАТО российского арсенала тактического ядерного оружия (ТЯО) только потому, что у России здесь существует количественное превосходство. И потому что требуется хоть как-то продолжать процесс сокращения ядерных вооружений. В результате стороны обмениваются претензиями, которые начинают жить собственной жизнью, формируя параллельную реальность и искусственно нанося ущерб российско-американским отношениям.

3.2.6. Не полностью преодолены старые геополитические противоречия. Многих из них отложены «на потом» или приобрели скрытый характер. Так, принципиально негативное отношение Соединенных Штатов к усилению России на постсоветском пространстве и выстраиванию интеграционного проекта не изменилось. Снизилось тактическое воздействие этого на практическую повестку дня. Накопление Россией «критической массы»успехов в регионе или новая дестабилизация в Закавказье или Центральной Азии может снова поставить соперничество в регионе на острие отношений. Со стороны России логика геополитического противостояния с США проявляется в ее политике в отношении ряда антиамериканских государств (Иран, Венесуэла, Сирия), которая проводится во многом в отместку за поддержку Вашингтоном антироссийских режимов и сил на постсоветском пространстве.

3.2.6.1. Между тем, даже ограниченный успех интеграционных проектов на территории бывшего СССР не превратит Россию и ее возможных союзников по этим проектам в вызов Соединенным Штатам — тем более в военно-политический вызов. Не в меньшей степени бессмысленным и даже контрпродуктивным представляется символическое противодействие России там, где США и так уже утратили или утрачивают доминирование в силу объективных обстоятельств. Действительно, Вашингтон уже никогда не сможет вернуться к доктрине Монро, а Россия доминировать над Евразией, чего так опасались геополитики прошедшего века.

3.2.7. Обе стороны, особенно Соединенные Штаты, декларируя цель создания единой Европы с неделимым пространством безопасности, на деле способствуют сохранению ее раскола. В духе старых геополитических теорий США по-прежнему опасаются единой Европы с сильной Россией, а потому выступают за укрепление в ней НАТО-центричного порядка, к которому Москву может «пристегнуть» в лучшем случае в качестве младшего партнера. В России значительная часть правящей элиты выступает за создание биполярного евроатлантического пространства: НАТО и Евросоюз, с одной стороны, и ОДКБ и СНГ — с другой, обе части которого были бы равноправны. Хотя такой порядок означал бы возрождение биполярной Европы, что стало бы фарсом после трагедии «холодной войны». Впрочем, российская идея о подписании Договора о евробезопасности все-таки нацелена на создание единой Европы. На это нацелена и выдвигаемая нами идея «Союза Европы».

3.2.8. Таким образом, несмотря на улучшение последних двух лет, российско-американские отношения остаются хрупкими и неустойчивыми перед лицом международно-политических и особенно внутриполитических рисков. Новое ухудшение может начаться, если Россия или США вновь изменят иерархию внешнеполитических интересов и понизят значимость тех из них, которые сегодня обеспечивают наличие политической воли к сотрудничеству и минимизации негативного воздействия противоречий. Это может произойти в случае резкого обострения одного или нескольких конфликтов между Россией и Соединенными Штатами, внутриполитических изменений водной или обеих странах сразу, или же провала нынешней «большой стратегии» США и их перехода к «новой-старой» внешней политике.

3.2.9. На это накладывается по-прежнему низкая степень доверия сторон и большая подозрительность России и Америки к мотивам и действиям друг друга. В особенности это свойственно для России, где сильны подозрения не только в отношении политики США в регионе СНГ, но и мотивов их вовлечения в Афганистане, противодействия Ирану. С американской стороны постоянным негативным фактором является непринятие многих аспектов российской политической системы.