- Прежде всего хочу высказать несогласие с тезисом о неизменности культурной матрицы, которая задает нам дорогу на все оставшееся время. Во-первых, в этом случае мы не сможем объяснить, как и когда она возникла, на каком этапе - на первобытно-общинном или позже. Во-вторых, это противоречит одновременно высказываемому тезису о культурной деградации, утрате способностей, нравственных ориентиров. Любое общество развивается, включает в культурную матрицу свой коллективный опыт, опыт окружающих сообществ. Культурная матрица постепенно деформируется. Да, процессы эти обычно очень медленные, их нелегко увидеть на временном отрезке одного поколения, но адаптация общества к изменениям окружающей среды идет непрерывно. Исключения - точки бифуркации (точки «катастроф»), в которых ряд незначительных, случайных событий оказывает определяющее влияние на выбор исторической траектории. Правящий класс часто использует понятие неизменяемой культурной матрицы как оправдание очередного неудавшегося большого скачка, когда мы хотим очень быстро все поменять и мгновенно правильно наладить.

Второй тезис, с которым я не могу согласиться, - что культурная матрица очень жестко задает рамки возможного развития для любой страны. Человечество поставило два решающих эксперимента. Это две Германии и две Кореи. Одна история, одна культура - и поразительная разница в результатах. Обратное воздействие искусственно созданных систем на культурную матрицу тоже удалось отследить в случае двух Германий - объединение оказалось гораздо труднее, чем думалось, поскольку проблемой оказалось совмещение уже сложившихся разных культурных практик. Дело в том, что культурная матрица никогда не бывает однозначной и однородной. Она соткана из разных элементов, подчас противоречащих друг другу. На что вы обопретесь, то и получите. Вы можете культивировать, поднимать одни части и подавлять другие. Две Кореи демонстрируют просто экстремальное расхождение на одном культурно-историческом базисе. В российской культуре есть и воля, граничащая с анархией, есть и жесткое авторитарное централизованное государство. Есть и этика труда, есть и холопское безразличие. Вы можете сделать акцент на одном, можете сделать на другом. Получится совершенно разный результат.

Конечно, наша культурная матрица - это основа и опора нашего развития, и других вариантов нет. Но это и тормоз в той бешеной конкурентной гонке, которая сегодня существует в мире. Мы не можем развиваться изолированно, абстрагируясь от внешнего мира, закрыв форточки, занавесив окна. Через некоторое время мы просто сойдем с исторической арены, потому что проиграем это соревнование. Уже есть много стран, которые оказались на обочине и перестали быть ведущими игроками, никто не гарантирует вам вечного существования.

Наша принципиальная проблема - это, конечно, очень сильная тоталитарная культура, которая проникает во все общественные поры и воздействует на все вокруг. Она начинается с семьи, когда мать как бешеная орет на ребенка, угрожает расправой и кричит: «Я сказала - делай так!» Она требует, чтобы он исполнял приказ, не рассуждая. В школе требуют исполнять приказы, не рассуждая. И всегда есть только одно единственно правильное мнение учителя. А каждый ребенок, который попробует спорить или говорить другое, тут же получит по голове, потому что его воспитывают по принципу: не высовывайся. Такое есть не только у нас. С этим мучаются японцы, у которых любимая поговорка -гвоздь, который торчит выше всех, забивается первым. Но у японцев имеется множество других факторов, которые компенсируют отрицательный эффект тотальной матрицы. А у нас их нет.

На фоне ускоряющегося технического прогресса у нас практически не происходит развитие социальных технологий. Наша самая популярная социальная модель - первобытная, это «вождь и племя». Других социальных технологий, к сожалению, мы не освоили. Надо сказать, что эта культура доминирует не только на низком образовательном уровне. Интеллигенция тоже не может выйти из этой традиции. Если мы придем в любое научное учреждение, в любой университет, то увидим то же самое. Есть один непогрешимый вождь, любой человек, который будет возражать или пытаться конкурировать с ним, будет либо мягко отодвинут, либо жестко уничтожен. Политические партии у нас, к сожалению, тоже складываются по системе тоталитарной секты во главе с каким-нибудь гуру. Это мы видим постоянно и в государстве, и в бизнесе. Категорически необходимо ограничение срока полномочий вождей, иначе они начинают подавлять возможных конкурентов, чтобы как можно дольше оставаться «хозяином горы». Такой «неестественный отбор» приводит к вырождению всей системы управления, утрате способности к лидерству.

Есть один народ, одна идея и один вождь - эта привычка неприятия разнообразия, неприятия конкуренции в значительной степени блокирует развитие на постиндустриальной фазе. Это можно было пережить во время индустриального рывка, когда все концентрировалось на небольшом числе определенных направлений, строились большие трудовые армии, выполнялись определенные, четко очерченные вещи - наварить стали, добыть угля, произвести цемент. В информационную эпоху никто не знает, кто, где и когда придумает новую вещь, свобода и конкуренция стали критическими факторами развития. Если мы не будем культивировать свободу, конкуренцию, возможность разнообразия, начиная с образованного класса и не дожидаясь государственных приказов, тогда, грубо говоря, мы плохо закончим.

В нынешней ситуации наша культурная матрица претерпевает сильнейшую нагрузку. Россия 100 лет решает задачи буржуазно-демократической революции - «свобода, равенство, братство». До сих пор не удается выполнить эту программу. Мы только что говорили, что Россия - по-прежнему сословное общество. Есть новые дворяне - чиновники, которые ездят с мигалками и могут давить кого угодно. Для них существует отдельная практика применения законов. Есть особое сословие - это предприниматели, которых надо доить и воспринимать как уголовников. И все остальные. Задачу равноправия нам не удается решить много лет, после каждой революции чудесным образом формируются «касты». Если некое явление воспроизводится в разные эпохи, в разных исторических обстоятельствах - значит, оно укоренено в культуре, и работать нужно с ней, а не только с внешними предпосылками, не ограничиваясь переменами социально-политических условий. Обратите внимание: сегодня ключевая национальная идея - закон един для всех. Люди, которые протестуют и требуют равноправия, пытаются сделать серьезнейший скачок в культурном развитии России, который никак не получается. Это создание единой гражданской нации. Если мы так будем понимать слово «национализм», я думаю, мы сможем договориться. Не почва, кровь и форма носа, а отношение к истории, к обществу и дальнейшему движению являются определяющими.

Решение этих проблем предполагает модернизацию культуры. Я не согласен, что культура - это нечто сакральное. Если это нечто сакральное, значит, с этим мы и умрем. Если мы не возведем предпринимательскую доблесть хотя бы где-то близко к военной доблести, то страна вряд ли выдержит мировую конкурентную гонку. Сейчас класс предпринимателей в нашем общественном сознании - это просто воры, кровопийцы, которые сидят на шее у народа. Я не знаю, как мы в этих условиях будем агитировать людей брать на себя бремя предпринимательства, проявлять изобретательность и смелость, рисковать деньгами, жизнью, кроме самых отмороженных и абсолютно бесстрашных людей, которые будут заниматься подобными делами при любых условиях. Речь идет о введении в культуру способности творить новое, проявлять инициативу, не ждать инструкций от «Василисы Премудрой».

Хочу подтвердить, что культуру нельзя сводить к искусству, о чем здесь очень много говорилось. А науку вы куда денете? Как представитель «естественно-научной диаспоры», я крайне расстраиваюсь в связи с тем, что мы постепенно утрачиваем возможность выполнять сложные творческие функции в этой области. Мы плохо понимаем естественно-научную картину мира. Если включить телевизор и послушать, то предстанет «мрачное средневековье» с гороскопами, колдунами и ясновидящими. Общий естественно-научный уровень, конечно, проседает. С какого-то момента мы можем утратить возможность поддержания сложных систем, будь то авиация, атомная энергетика, информационные технологии. Способность поддерживать и развивать сложные социальные и технологические системы - это элемент культуры, причем один из важнейших. При всем уважении к гуманитариям, мы не можем ограничиться только литературой, музыкой, живописью и кино. Тогда мы будем похожи на Африку. Они очень весело танцуют, поют и рисуют, прекрасные ребята, замечательно все и хорошо, только мало что умеют делать. Способность нации к созданию новых идей, новых продуктов важна принципиально, это ключевой элемент культуры для ее выживания. Две короткие реакции на дискуссию.

Первое. Я внимательно послушал проект Дмитрия Быкова, призывающий вернуться в благословенные 1970-е годы и начать взращивать интеллигенцию с помощью авиамодельных кружков. Он интересен, но для его реализации придется сделать первый шаг к 1970-м - закрыть границы на въезд и на выезд. Потому что иначе интеллигенцию очень тяжело зафиксировать, она постоянно съезжает в зону интеллектуальной и прочей свободы. А на ее место приезжают представители других стран, пригодные для занятия мест у основания социальной пирамиды. Это одна из принципиальных угроз, поскольку общий интеллектуальный уровень страны при этом понижается.

Последняя провокационно-злобная реакция. После Второй мировой войны в Германии было ликвидировано министерство культуры на федеральном уровне и сохранено только на уровне земель. Основная мысль была та, что именно централизованное министерство культуры приводит к унификации, к насаждению тоталитарных стереотипов и не дает возможности развиваться культурному многообразию. Первая часть дискуссии убедила меня, что Германия была не столь уж не права.