«ВЕКТОР ИЗМЕНЕНИЙ ОБОЗНАЧИЛСЯ ДАВНО, ТЕПЕРЬ ОН УКРЕПЛЯЕТСЯ»
О том, почему внешние силы все меньше влияют на Ближний Восток
Пока основное мировое внимание приковано к Украине, Ближний Восток вновь пришел в движение. Никто и не ждал, что процессы там заморозятся, но характер их меняется. Собственно, вектор изменений обозначился довольно давно, теперь он укрепляется. Ближний Восток все больше становится пространством, ход событий на котором определяется взаимодействием региональных игроков, а роль внешних сил, традиционно очень большая, относительно снижается.
Исторически, по крайней мере последние полтора столетия, было скорее наоборот. Внешние силы — сначала европейские колониальные державы, потом США и СССР — осуществляли различные формы экспансии, в ходе которой выясняли отношения друг с другом. Страны региона всегда сетовали, что вмешательство извне не позволяет им самостоятельно установить баланс и стабильность в этой части мира. Но одновременно и сами обращались к великим державам, вовлекая их в достижение своих целей. В итоге Ближний Восток устойчиво представлял собой арену запутанных взаимодействий, что гарантировало постоянную лихорадку.
Сказать, что такое положение дел кардинально изменилось, было бы преждевременным. Однако тенденции ближневосточного развития следуют в русле общих мировых закономерностей (а возможно, и катализируют их). Заключаются они в следующем: возможности крупных стран по проведению в жизнь собственной повестки уменьшаются, зато роль средних сравнительно возрастает. В абсолютном измерении гранды все равно обладают большим потенциалом, но в относительном отрыв быстро сокращается.
В центре нынешнего оживления Ближнего Востока — Турция. Реджепу Эрдогану удалось превратить свою страну в незаменимого и всем нужного участника международных процессов, украинский кризис в этом смысле сыграл ему на руку. Такая позиция позволяет Анкаре громче заявлять о своих региональных запросах, не особенно оглядываясь на американских патронов, о европейцах и говорить нечего. Можно только восхититься, как мастерски Эрдоган поставил себе на службу вопрос, казалось бы, к Турции отношения не имеющий, — вступление в НАТО Швеции и Финляндии. Ну и так далее.
Сирийская тема в турецкой политике — наследие предшествующего этапа, когда на волне «арабской весны» десять лет назад Анкара сочла прежде дружественного Башара Асада обреченным и сделала ставку на его падение, а возможно, и распад Сирии. События пошли иначе, в значительной степени по причине твердой позиции Москвы. Вместо ожидавшегося стратегического трофея Турция получила камень на шею: масштабную дестабилизацию у собственных границ и втягивание в противостояние с курдскими группировками, усилившимися благодаря сочетанию обстоятельств. Сирийская коллизия в целом встряхнула весь регион, выдвинув на первый план Иран, что, соответственно, встревожило арабские монархии Залива.
В прежние времена утрясание противоречий легло бы на плечи США, вовлеченных государств Европы, отчасти России. Сейчас, однако, их возможности так или иначе ограничены. Москва, конечно, по-прежнему занимает ключевую позицию, но приоритеты сейчас в другом месте со всеми вытекающими последствиями. Соединенные Штаты с момента окончания (можно сказать неудачи) «арабской весны» так и не могут четко определить для себя, в каком качестве и количестве они намерены оставаться в регионе. Европа в целом утратила стратегическое целеполагание, погрузившись исключительно в свои дела. Подчеркну еще раз — внешние силы от игры на этом поле не отстраняются, просто имеющийся в их распоряжении ресурс воздействия сжался по сравнению с предыдущим.
Получается, что теперь ход событий определяется устремлениями ведущих стран региона. А они меняются и развиваются. Как меняется и ситуация внутри каждой из них. Иран, например, столкнулся с наиболее серьезными за много лет протестами с требованием трансформировать существующую нормативно-политическую систему. Как часто бывает в таких случаях, протест малоорганизован, но отражает усталость заметной части населения от принятых порядков. Угрозы строю, вероятно, нет, но и отмахнуться от настроений нельзя, во всяком случае, к ним надо отнестись с полной серьезностью. Позиции Ирана в регионе, сильно укрепившиеся за десять лет, сейчас прежде всего зависят от способности обеспечить внутреннюю устойчивость.
Что в конечном итоге принесет переход инициативы к региональным игрокам, предсказать невозможно. Как и великие державы, средние страны способны делать глупости и допускать фатальные ошибки, ближневосточная история это не раз демонстрировала и продемонстрирует впредь. Но одно обстоятельство стоит зафиксировать: свои решения — верные или нет — государства Ближнего Востока будут теперь принимать, исходя из своих представлений и возможностей, а не с опорой на интересы посторонних. Позиция Ирана по сотрудничеству с Россией и ядерной сделке, Саудовской Аравии — по вопросу цен на нефть, Турции практически по любой теме — продукт их самостоятельной оценки текущих дел и перспектив. И в такой ситуации эффективная тактика внешних сил — не попытка что-то навязать, а встраивание своего интереса в систему интересов локальных игроков. К счастью, как раз тут Россия показала неплохие результаты за последние несколько лет. А вот США только предстоит такому подходу учиться.
