ПОЧЕМУ АФРИКАНЦЫ СОХРАНЯЮТ ВЕРУ В РОССИЮ И НЕ ВЕРЯТ ЗАПАДУ
Андрей Шитов — о том, чему научила его поездка в Эфиопию и Танзанию
Молодой танзаниец Патернус Ниегира (Niyegira) увлеченно рассказывал мне на днях на журналистском семинаре в Российском культурном центре в Дар-эс-Саламе о том, насколько полезным для его страны было прошлое сотрудничество с СССР и как высоко оно ценилось. В ответ я осторожно заметил, что он вроде бы даже просто по возрасту не должен помнить те времена. «Зато их хорошо помнит моя мать, которая меня всему этому и учила с самого детства», — парировал собеседник. На следующий день он специально познакомил меня с местным политологом Новатусом Игошей, который подтвердил, что подобная передача информации из уст в уста — норма жизни для Африки, где свято соблюдается традиция почтения к предкам; по словам собеседника, точно так же дети воспитываются и в его собственной семье.
Этот мимолетный эпизод наглядно подтвердил мне то, о чем я слышал от специалистов еще в Москве, готовясь к первой в своей жизни поездке в Африку южнее Сахары. Для жителей континента память поколений не пустой звук, и в первую очередь именно благодаря ей африканцы продолжают доверять России и верить в Россию. А вот к Америке и Западу в целом у них такого доверия нет, и не только из-за колониального прошлого.
Неизменный приоритет
На недавнем российско-африканском парламентском форуме в Москве президент России Владимир Путин выразил уверенность в том, что «Африка станет одним из лидеров формирующегося нового многополярного миропорядка», поскольку «для этого имеются все объективные предпосылки». Среди них — преимущественно молодое население численностью около 1,5 млрд человек и «огромная ресурсная база — почти третья часть общемировых запасов полезных ископаемых».
Напомнив о «значимой поддержке» народов Африки Советским Союзом в период их героической борьбы за независимость, глава российского государства подчеркнул, что «наша страна всегда уделяла и будет уделять первоочередное внимание сотрудничеству с африканскими государствами», что это «один из неизменных приоритетов российской внешней политики». Чуть позже это было подтверждено и в новой Концепции внешней политики РФ.
Теперь идет активная подготовка к саммиту лидеров России и Африки, который должен состояться летом в Санкт-Петербурге. В частности, в его рамках российская Ассоциация экономического сотрудничества со странами Африки (АЭССА) и Фонд поддержки публичной дипломатии им. А.М. Горчакова предложили провести профессиональный конкурс для африканских журналистов под девизом «Строим будущее вместе», пригласили ТАСС к участию в этом проекте и устроили нашу поездку. На первом этапе мы побывали в Эфиопии и Танзании, следом планируется посещение и других стран.
Кстати, параллельно генеральный директор ТАСС Сергей Михайлов нанес визит в Уганду, где встретился с местными коллегами и обещал им информационную поддержку, включая свободный доступ к новостной ленте нашего агентства для ключевых африканских СМИ. А первый заместитель гендира Михаил Гусман взял эксклюзивное интервью у президента Уганды Йовери Кагута Мусевени, который подтвердил твердый настрой Кампалы на участие в петербургском саммите и дал высокую оценку перспективам сотрудничества своей страны с Россией.
Американский блицкриг: опять «перезагрузка»?
Но и недружественные нам страны, как говорится, не дремлют. Буквально перед нашим приездом в Танзании побывала вице-президент США Камала Харрис, посетившая также Гану и Замбию. В Эфиопию и Нигер в марте приезжал госсекретарь США Энтони Блинкен. Кроме того, за последние месяцы Африку пытались осчастливить своим присутствием первая леди США Джилл Байден (февраль; Намибия и Кения), министр финансов США Джанет Йеллен (январь; Сенегал, Замбия и ЮАР), постпред США при ООН Линда Томас-Гринфилд (январь; Гана, Мозамбик и Кения).
Со стороны все это выглядит как своего рода дипломатический блицкриг. Цели его достаточно очевидны: прежде всего это сдерживание России и Китая, противодействие усилению их влияния в Африке. Пропагандистской оберткой служат рассуждения о противостоянии сил «демократии» и «авторитаризма» в современном мире, прежде всего в контексте событий на Украине, хотя даже американская пресса признает, что такого рода «лекции о демократии» со стороны западных лидеров порядком поднадоели их африканским коллегам.
Вояж Харрис многие комментаторы, включая вашингтонскую Politico и гонконгскую The South China Morning Post, расценили как попытку «перезагрузки» отношений между США и Африкой. О реакции африканцев на эти усилия я еще скажу — ее я, собственно, и пытался уяснить для себя в ходе поездки. А со своей стороны при случае напоминал собеседникам, какой перегрузкой для всего мира обернулась провозглашенная Джо Байденом еще при администрации Барака Обамы «перезагрузка» американо-российских отношений.
Хотя африканцы это и сами прекрасно знают и понимают. Да и американцы признают, что в Африке задача перед ними стоит не из легких — и не только из-за печально известного уничижительного высказывания экс-президента США Дональда Трампа о странах этого континента, которые он сравнил с отхожими местами. В аналитической статье о поездке Харрис The New York Times, в частности, указывает, что Соединенным Штатам «нелегко изображать из себя союзника [Африки] и в то же время выполнять обязательство президента Байдена о принятии мер против иностранных правительств, продвигающих законы против ЛГБТИ (LGBTQ) и ограничивающих права человека». Например, согласно публикации, Уганде из-за этого уже грозят американские «экономические кары».
Газета напоминает, что США исторически ориентируются в Африке на так называемые «якорные» государства (anchor states), т.е. «крупные или финансово влиятельные страны, жизненно важные для региональной стабильности». Пекин же, в отличие от Вашингтона, «прилежно уделяет дипломатическое внимание даже малым африканским странам», выстраивая с ними отношения «устойчивого стратегического дипломатического и экономического партнерства». Не случайно глава МИД КНР уже более трех десятилетий свой первый визит после наступления каждого нового года наносит именно в Африку.
Подобная политическая последовательность приносит свои плоды. По свидетельству The New York Times, для всех трех стран, где побывала Харрис, Китай — «либо первый, либо второй по величине торговый партнер, намного опережающий США». В частности, у Танзании отношения с КНР уже достигли уровня всеобъемлющего стратегического партнерства. Это стало итогом прошлогоднего ноябрьского визита в Пекин президента африканской страны Самии Сулуху Хасан, ее встреч и переговоров с председателем КНР Си Цзиньпином; тогда же было объявлено о новых крупных торгово-экономических договоренностях на миллиарды долларов.
Правда, американцы теперь тоже обещают Африке $55 млрд за три года. Однако, как уточняет агентство Bloomberg, эта сумма включает $21 млрд в виде займов Международного валютного фонда. То есть это деньги не только США и коллективного Запада, но и других стран, включая Россию и Китай, хотя объявляли о них американцы с помпой на собственном декабрьском саммите с африканскими лидерами. Да и в политике они преследуют прежде всего собственные цели: так, по свидетельству той же The New York Times, для Харрис африканское турне было способом дать отпор домашним критикам, отказывающимся признавать за ней лидерские качества; а поездка Джилл Байден привлекла в США наибольшее внимание почти прямым подтверждением того, что ее муж намерен баллотироваться на новый президентский срок.
Как ловятся золотые рыбки
Впрочем, пора вернуться к рассказу об опыте собственного знакомства с Африкой. Говорят, первые впечатления нередко бывают самыми верными, поэтому позволю себе ими поделиться. И главное из этих впечатлений — люди, с которыми мы познакомились в ходе поездки и которых я теперь внутренне воспринимаю как добрых друзей.
Кстати, говоря «мы», я имею в виду себя с тассовской коллегой Ириной Мандрыкиной и руководителя проекта со стороны АЭССА Галли Монастыреву, а также и летчика-космонавта, Героя России Сергея Кудь-Сверчкова. Его участие в поездке привлекло к ней поистине ажиотажный интерес местных СМИ, а сам он, пользуясь случаем, не только напоминал африканской молодежи в преддверии 12 апреля о славной космической истории России, но и крепил деловые связи с коллегами, включая руководителей эфиопского Института космических исследований и технологии, а также ведущих технических университетов Аддис-Абебы и Дар-эс-Салама. Да и компания «Эфиопские авиалинии», чьими рейсами мы пользовались, не преминула напомнить о своем статусе крупнейшего авиаперевозчика на континенте и устроить нам экскурсию по отлично оснащенному корпоративному центру подготовки летного состава, также работающему не только на свою страну, но и на Африку в целом.
Что касается наших новых знакомых, в ключевых встречах в обеих странах лично участвовали российские послы в Эфиопии и Танзании — Евгений Терехин и Андрей Аветисян. Но все же главной нашей опорой были руководители Российских центров науки и культуры — Вячеслав Конник в Аддис-Абебе и супруги Мария и Рифат Патеевы в Дар-эс-Саламе. Право, эти люди заслуживают того, чтобы сказать о них особо. Заочные лестные отзывы в МИД РФ и академическом Институте Африки в Москве и сами по себе дорогого стоят, но даже они меркнут в сравнении со скандированием «Мама Москва!» в адрес Марии Владимировны на местном рынке. И аншлаги на встречах, и приглашение нашего космонавта в эфир популярных телепрограмм доктора Брука Хайлу Бешаха в Эфиопии и Фаиды Нгага в Танзании — тоже целиком заслуга наших центров Россотрудничества.
Прошлый долгий опыт работы в «коридорах власти» в Вашингтоне — от Белого дома и Госдепартамента до МВФ и Всемирного банка — приучил меня к мысли о том, что получить комментарии от чиновников из развивающихся стран довольно несложно. Но у себя дома, как и следовало ожидать, те оказались гораздо менее доступными. Несмотря на запросы, заранее переданные через посольства и наш МИД, в Эфиопии мне сразу объяснили, что без согласования на самом высоком уровне никаких комментариев для иностранной прессы никто не даст. В Танзании глава столичного технологического института (DIT) Прекседис Ндомба сказал было, что отвечает в своем вузе «за политику», но на вопрос о конкурентных преимуществах России ответил лишь, что его страна проводит политику неприсоединения и неукоснительно ее придерживается.
Кому принадлежит «наше все»?
В общем, практика в очередной раз показала, что без труда рыбка не ловится нигде, а в Африке пожалуй что и особенно. Но если прикладывать силы, многое становится возможным. В Танзании, между прочим, не только перевели на суахили пушкинскую «Сказку о рыбаке и рыбке», но и поставили по ней мюзикл. Кстати, и «царь Салтан», и «остров Буян», по версии Патеева, навеяны Занзибаром. А в Эфиопии Пушкин с его абиссинскими корнями вообще свой; он даже чисто внешне похож на местных жителей, в Аддис-Абебе ему стоит памятник.
Хотя, между прочим, французы недавно пытались присвоить «наше все» себе: цикл лекций о своей культуре для жителей Центральной Африки они начали именно с Пушкина. Видимо, полагая, что своей национальной культуры при нем в России просто не было, а была лишь заемная, французская. Более вопиющего примера культурного империализма, пожалуй, не сыщешь.
В книжном магазине в Дар-эс-Саламе мы видели и другие переводы из русской классики, выпущенные Россотрудничеством. Удивляться не приходится: Рифат Патеев — признанный знаток суахили, владеющий языком чуть ли не лучше местных коллег. Многие годы он ведет на местном радио авторскую программу. А я, между прочим, на нашей встрече с руководством того же DIT устроил импровизированный блиц-опрос о том, откуда люди в основном черпают информацию: из двух десятков собравшихся за газеты не голосовал никто, за телевидение — почти никто; за сетевые источники — все, за радио — почти все. Вот вам выбор африканской технической интеллигенции.
«Предъявил — обоснуй»
Что до политических комментариев, на чиновниках свет клином не сошелся. Многое мы просто видели и слышали сами — как, например, портрет Путина за стеклом пригородного рейсового автобуса или скандирование «Россия! Россия! Россия!» на улице при звуках русской речи. Местные говорят, что и то и другое достаточно типично.
Или вот другой пример: таксист Хиляль, подвозивший нас в Дар-эс-Саламе, первым делом уточнил, не немцы ли мы (в бывшей Германской Восточной Африке белые, встречавшиеся на нашем пути, чаще всего оказывались немцами). А услышав ответ, тут же разразился страстным монологом о том, какие молодцы россияне, что не дают спуску Америке, защищают слабых и вообще стоят за справедливость. Утверждал, что точно так же настроены и все его знакомые. Правда, источника таких взглядов не пояснил, хотя я его об этом и спрашивал.
Обсуждая тогда между собой этот случай, мы припомнили поговорку из отечественных «лихих 90-х»: «Предъявил — обоснуй!» Но и за этим дело не стало. Издатель и совладелец книжного магазина Уолтер Бгойя, который сказал нам при встрече нечто в том же роде, объяснил свою позицию тем, что американцы «убили [Патриса] Лумумбу» (т.е. бывшего лидера и национального героя Демократической Республики Конго, ставшего одним из символов борьбы народов Африки за независимость), а также «поддерживали расизм и колониализм», совались в Ливию и многие другие страны, устраивали «цветные революции», а теперь навязывают всему миру «повестку дня ЛГБТ».
Он также добавил, что именно поэтому, с какими бы посулами ни приезжали в Африку Камала Харрис и ей подобные, веры Америке там нет и не будет. И охотно согласился с тем, чтобы я процитировал его слова. А для меня они стали эхом услышанных накануне рассказов о консерватизме африканцев и их семейных ценностях, передаваемых из поколения в поколение.
Ради общей выгоды
Наглядное подтверждение тому, как в Африке умеют хранить благодарную память, мы получили и в Аддис-Абебе. Хозяин отеля Blue Sky, где мы останавливались, Гетачу Гебриэс — выпускник московской Тимирязевской академии. Они с сыном Сэмюелом опекали нас как родных, а на прощание вместе с Конником из Россотрудничества устроили там же заседание местного клуба выпускников советских и российских вузов. Я далек от бизнеса, но, по-моему, помимо ностальгических воспоминаний там звучало много дельного и полезного для сегодняшних и завтрашних связей между нашими странами и народами. А лично мне теперь тоже есть кого благодарно вспомнить в Эфиопии.
При всем том я совершенно не хочу создать у читателей превратное представление, будто в Африке все только и мечтают — причем бескорыстно, — чтобы Россия туда вернулась. Да, люди помнят прошлое, но воспоминаниями сыт не будешь, а жизнь идет своим чередом. Мне не раз доводилось слышать мнения о том, что с советских пор мы в Африке многое упустили; я спросил об этом эфиопского политолога и телеведущего Хайлу Бешаха (он приглашал на интервью нашего космонавта, но вообще-то его программа называется «Дипломатический угол»), и он ответил, что для России «поезд еще не ушел», но уже стоит под парами.
Есть такая восточная мудрость: мастера спросили, долго ли ждать перемен к лучшему, а он ответил, что если ждать, то долго. Просто ждать нас в Африке никто не собирается. Люди заняты собственными насущными нуждами, тем более что и в Эфиопии, и в Танзании, как мы убеждались на каждом шагу, проблем с развитием все еще непочатый край.
Судить о том, почему это так, с моей стороны было бы чересчур самонадеянно. Но даже мне ясно, что винить во всем тяжкое наследие колониализма неправильно. Танзания, которая показалась нам сравнительно более благополучной, освободилась от колониального гнета в начале 1960-х годов; в ее современном опыте меня более всего привлекает использование своего рода системы «сдержек и противовесов». Эфиопия заслуженно гордится тем, что вообще никогда не была колонией. Но когда при осмотре нового научного центра в Аддис-Абебе — целого комплекса зданий, только что отстроенных китайской компанией, — я на ходу поинтересовался, чего там ждут от России, мне ответили: мол, оснастите лаборатории современным оборудованием, обеспечьте их подготовленными научными кадрами, а мы назовем все это в вашу честь. И сказано это было, как мне показалось, серьезно, без намека на иронию.
Хотя обмен, в том числе и научный, вполне может быть взаимовыгодным. Пользуясь участием в нашем проекте настоящего специалиста, я спросил Кудь-Сверчкова, какую реальную пользу может принести России взаимодействие с Африкой на космическом направлении. Он с ходу привел мне целый набор резонов: от геополитических до географических и коммерческих. Для нас же важно расширение круга не только друзей, но и партнеров, заказчиков наших товаров и услуг. Со своей стороны африканцы заинтересованы в сотрудничестве с нами, в частности при запуске собственных спутников; об этом шла речь на встречах.
В гостях хорошо, а дома лучше
Как африканский неофит, поделюсь напоследок и бытовыми впечатлениями. Первым из них по прибытии в Аддис-Абебу была неожиданная утренняя прохлада — словно летом на подмосковной даче. Кстати, и какое-то местное растение с фиолетовыми цветами напомнило нам сирень. Хотя дальше все было штатно, и в субэкваториальной Танзании солнце палило нещадно. Но плащи и зонты не понадобились, хоть нас и предупреждали заранее о сезоне дождей. За все время мы лишь пару раз угодили, находясь в машине, под короткие ливни.
Прививками от желтой лихорадки, сделанными заранее в Москве, на месте, по-моему, так никто и не поинтересовался. Средство от малярии я по совету бывалых людей купил про запас на месте, хотя комаров за все время ни разу не видел, да и писк слышал лишь однажды.
От комаров натирались настойкой лимонной травы (lemon grass), имеющей изумительный запах. Вообще африканские ароматы — отдельная песня. Чемодан у меня теперь пропах натуральным кофе, родиной которого считается Эфиопия (может ли, кстати, быть более изысканный, известный и популярный всемирный бренд?). А рядом с рабочим компьютером, прямо под носом, стоит плошка с двумя ароматными плодами гуавы, подобранными в Танзании прямо с земли.
Там же, кстати, я однажды поужинал двумя огромными плодами авокадо, закусив их на сладкое восхитительной папайей. Угощались мы и соком и мякотью кокосов, у меня даже сложилась пародийная строчка: «И родина щедро поила меня кокосовым соком»… Остальная еда большого впечатления не произвела — разве только тем, что в Эфиопии она невероятно острая и жгучая. Говорят, это помогает беречься от каких-то местных паразитов.
Фауны африканской мы по большому счету не видели, поскольку до лучших в мире заповедников не добрались. Частичной компенсацией стало изобилие птиц, включая марабу, на эфиопском озере в жерле вулкана, да десятка полтора кобр и других змей в крошечном частном зоопарке в Танзании. С одной стороны, обидно, с другой — мы ведь и сами часто шутим по поводу чужих стереотипов, что и у нас в Москве по Красной площади медведи все же не бродят…
Африканцы в массе своей показались мне открытыми, искренними, приветливыми и доброжелательными людьми. Политолог Игоша, о котором я упоминал в начале, рассказывал, что уважение к окружающим, умение считаться с их интересами прививается детям с младых ногтей наравне с чувством собственного достоинства. Патеевы позже подтверждали, что это проявляется во всем — от поведения в публичных местах (хамство и развязность осуждаются обществом) до внешнего вида, чистоплотности и аккуратности. Улицы африканских городов, как правило, чисто убраны, а зачастую и выметены. В кампусе DIT я видел стенд с подробным разъяснением тамошнего дресс-кода.
Правда, если верить нашим ветеранам-африканистам, ни на суахили, ни в амхарском нет слова «совесть», но о чем это говорит и как проявляется на практике, я пока не понял. Пресловутая «готтентотская мораль», согласно которой украсть корову хорошо, а потерять ее в результате кражи плохо, к реальности отношения не имеет. Золотое правило морали — обращаться с другими так, как хочешь, чтобы обращались с тобой, — действует и в Африке. Люди там в подавляющем большинстве, мягко говоря, небогаты, но при этом, по всем отзывам, в целом в ладу с собой и своей жизнью, не ропщут на судьбу, умеют быть довольными и благодарными. Опять-таки прежде всего — за счет прочных семейных связей, при которых, например, провести два дня в пути, чтобы присутствовать на похоронах семиюродного дядюшки в далекой деревне, считается само собой разумеющимся.
В общем, в Африке было хорошо. Но дома все-таки лучше. Очень отрадным впечатлением для меня стало удовольствие от возвращения на родную землю. Прежде я частенько вспоминал язвительные замечания наших классиков о том, что русские люди, как правило, не радуются встрече с соотечественниками за границей. А тут русская речь стала звучать для меня музыкой еще в эфиопском аэропорту, и дома это ощущение усилилось.
По-моему, ради одного этого стоит съездить в любую даль.
