Александр Гольц

| Ежедневный журнал

Парламентские выборы во Франции принесли сенсационный результат. Политическое движение «Вперед, республика!», фактически не существовавшее еще год назад, вдребезги разнесло «традиционные» социалистическую и республиканскую партии, отправило экстремистов из «Национального фронта» туда, где им и надлежит быть — на задворки политической жизни. Движение, созданное для выборов президента (и отлично справившееся со своей задачей), сегодня получило большинство в Национальном собрании! Проигравшим в свое оправдание осталось лишь ссылаться на низкую явку. Избиратели отдали страну молодому президенту Эммануэлю Макрону.

Это удивительно, как меняет нынешний век наши представления о политике. Еще недавно казалось, что шансы на успех в западной политической системе имеет только тот, кто поставил под свой контроль отлично работающие, замечательно смазанные долларами и евро «машины для голосования»: партийные организации, связанные с ними СМИ, финансовых доноров. Но информационный век, изменив нравы, не попросил, а нахально потребовал нового стиля. Маргиналы, у которых на первый взгляд не было никаких шансов, оказываются на вершине политического Олимпа. Британия, проголосовав за Brexit, выдвинула новых политиков. В Соединенных Штатах Дональд Трамп, фрик и маргинал, стал президентом самого могущественного в мире государства, освоив методику прямого, через голову традиционных средств массовой информации, общения со своими избирателями.

Если иметь в виду современный российский опыт, то кажется странными стоическое спокойствие «старых» правителей и «традиционных» элит, с которым те отдают власть и наблюдают за подъемом персон, вчера еще никому не известных. Ну что стоило того же Дональда Трампа обвесить приговорами, как Навального, пока Обама был при в власти? Почему вообще Олланд позволил выдвинуться Макрону? Почему не затормозил его, как сегодня тормозят екатеринбургского мэра Евгения Ройзмана, вздумавшего стать губернатором? Зацепок в законодательстве любой страны — предостаточно. И все-таки западным политикам, что называется, западло использовать методы устранения конкурентов, которые кажутся естественными в России.

На мой взгляд, происходит это по нескольким причинам. За два минувших века на Западе уверовали в волшебную силу честного выбора, рынка, который самостоятельно, без директивного указания, а иногда, страшно сказать, вопреки ему, принимает обязательные для исполнения решения. Точно такой же выбор действует в отношении идей и моделей управления. Откажешься от него — и вмиг окажешься на обочине мирового развития. А это не менее опасно, чем технологическое отставание. Конечно, альтернативой свободному рынку идей и моделей управления может быть некий «Госплан», который директивно устанавливает «правильные» идеи и модели, назначает руководителей вопреки воле граждан страны. Иногда это работает эффективно (например, в Китае), но в конце концов обрекает страну на катастрофу, как это произошло с СССР. То есть честные выборы, когда избиратели считают себя ответственными за свой выбор, обеспечивают прогресс конкретной страны. К тому же работающая демократия является куда более эффективной гарантией от революции, чем 400 тысяч мордоворотов из Росгвардии.

Кроме того, честная смена лидеров означает гарантии для проигравших. Путинская вертикаль всем хороша для тех, кто ее создал, кроме одного. Ее нельзя оставить. Путин действительно прикован к своим галерам. Только попробуй устраниться — и вчерашние единомышленники радостно спишут на тебя все ошибки и преступления. Не для того, чтобы установить справедливость. А для того, чтобы начать делать их с чистого листа.

Таким образом, следует в очередной раз согласиться с Уинстоном Черчиллем, который утверждал, что демократия — ужасная система управления, но лучшая из всех прочих. Владимир Путин с этим решительно не согласен. В своем долгом интервью Оливеру Стоуну он утверждает: Россия пока не может вводить «такие же порядки, как в США, во Франции или Германии». Общество должно, мол, развиваться постепенно. Точно так же самодержцы от Екатерины II до Николая I оправдывали сохранение крепостного права: не созрел русский народ. Помнится, когда путинские идеологи объяснили необходимость введения «управляемой демократии», они говорили, что длиться она будет недолго, всего лет десять. Прошло восемнадцать…