Александр Гольц

| Ежедневный журнал

Прошедшая итоговая коллегия военного ведомства привлекла к себе внимание отданным на ней грозным путинским приказом: немедленно уничтожать в Сирии любые цели, которые могут представлять угрозу российским самолетам и базе в Латакии. Фактически это означает объявление беспилотной зоны над Сирией: ведь обнаружение работы радиолокационных станций «чужих» самолетов уже можно трактовать как угрозу. Стало быть, резко возрастает возможность непосредственного военного столкновения в сирийском небе.

По иронии судьбы на следующий день после путинского приказа в авторитетных западных СМИ появилась информация о том, что Иран начал вывод войск из Сирии. Если так, то нас лишь недели отделяют от наземной операции, в которую Россия неизбежно втянется. Ну, не полагаем же мы на самом деле, что Путин всерьез испугается возможности гибели российских солдат.

Так что сейчас самое время внимательно проанализировать все остальное, что говорилось на коллегии Министерства обороны, чтобы понять, каково же реальное состояние российских Вооруженных сил. Должен сказать, что любая попытка разобраться в докладе Сергея Шойгу неизбежно превращается в попытку сравнивать зеленое и квадратное. Большинство данных представлено в виде процентов к исходным цифрам, о смысле которых можно только догадываться. При этом практически ни один показатель, приведенный в докладе министра в 2014-м, не повторяется. Видимо, те, кто писал этот текст, ставили главной своей задачей, чтобы читатель не запомнил никаких фактов. А запомнил исключительно глаголы: выросло, увеличилось, достигло…

Однако мастерства героев романа Оруэлла они еще не достигли, править задним числом тексты годичной давности наглости пока не хватает. И поэтому реальность периодически вылезает наружу. Начнем с комплектования Вооруженных сил — если мы ввяжемся в сирийскую войну по-настоящему, это будет иметь значение. Нам сообщают, что численность Вооруженных сил достигла 92 процентов от необходимого. Если помнить, что три года назад Путин приказал Шойгу довести численность армии к 1 января 2015-го до одного миллиона военнослужащих, это значит, что у нас 920 тысяч солдат и офицеров. Приступим к подсчетам. Сначала солдаты срочной службы — 297 тысяч человек (весенний призыв — 150 тысяч, осенний — 147 тысяч). Контрактников — 352 тысячи, о чем с законной гордостью сообщил министр (впервые число контрактников превысило число срочников). Есть еще неопределенное количество курсантов военных училищ. Но их никак не больше 30 тысяч (до 2014-го набора практически не было). Получается, что 241 тысяча — это офицеры. Получается, за год их численность выросла на 21 тысячу. Это, конечно, результат принятого в 2014-м решения о продлении срока службы офицеров на пять лет. То есть основной прирост произошел за счет майоров-подполковников. Именно их имел в виду Анатолий Сердюков, когда говорил в 2008-м, что структура офицерского корпуса подобна яйцу — майоров и подполковников было больше, чем лейтенантов. Такая структура офицерского корпуса была естественной для массовой мобилизационной армии. «Избыточные» офицеры были нужны для того, чтобы командовать батальонами и полками резервистов, которых позовут под знамена в случае военной угрозы.

Отказавшись от концепции массовой мобилизации, Сердюков беспощадно уволил майоров, всю жизнь прослуживших в кадрированных частях. А сами части закрыл. В результате численность военных в оставшихся соединениях была доведена наконец до штатной. Кремль получил в свое распоряжение воинские соединения, которые действительно могли начать выполнять приказ через несколько часов после его получения. Теперь же, с возращением «избыточных» майоров, количество рядовых и сержантов в соединениях постоянной готовности может уменьшиться. Нужно же старшим офицерам кем-то командовать. В результате стратегическая мобильность, которой так гордится Кремль, может исчезнуть так же быстро, как появилась…

Но это не все. В следующем году число контрактников планируется довести до 384 тысяч. То есть их станет больше на 32 тысячи. Но еще недавно военное ведомство заявляло: к концу 2016 года необходимо набрать 400 тысяч контрактников. В условиях финансовых трудностей (хоть в Кремле и заявляют, что военный бюджет сокращен не будет) Минобороны явно само себе облегчает задачи.

Еще интереснее то, что в наступающем году поставлена задача достичь всего лишь 93-процентной комплектации Вооруженных сил. То есть их численность вырастет на 10 тысяч человек. При том, что, повторю, только контрактников будет набрано дополнительно 32 тысячи. Очевидно, предполагается обещанное демографами дальнейшее уменьшение мобилизационного ресурса — тех, кого можно призвать в армию. Думаю, неслучайно Шойгу ни слова не посвятил замечательной инициативе Путина, о реализации которой долго рассказывал в прошлом году. Речь о том, чтобы позволить студентам проходить срочную службу, не покидая стен вузов. Похоже, программу решено свернуть без особого шума. В 2015 году в ее рамках должны были обучаться 58 тысяч студентов, в реальности их было меньше 13 тысяч. Так получилось, что военные амбиции Кремля стали резко расти в момент экономического кризиса. Не исключено, что разрешить это противоречие попробуют, вернувшись к концепции массовой мобилизации, максимально расширив призыв и ужесточив его условия.

Не меньше вопросов оставляет та часть доклада, которая посвящена обновлению техники и вооружений. На первый взгляд все просто замечательно. Процент современной техники неуклонно растет. По словам Шойгу, уровень оснащенности Воздушно-космических войск современной техникой и вооружениями составляет уже 52 процента, а Сухопутных войск — 35 процентов. По Военно-морскому флоту процентов не представлено — дела с обновлением обстоят там не блестяще. И вот в результате непонятно каких подсчетов Минобороны объявило: в общем и целом уровень перевооружения составил 47 процентов. В прошлом году у составителей доклада хватил ума, чтобы понять: невозможно вывести единый показатель, соединив количество самолетов, подводных лодок и танков. Тогда было все-таки сказано «оснащённость войск современными образцами составляет от двадцати шести до сорока восьми процентов».

О том, что все эти проценты берутся с потолка, свидетельствуют данные по стратегическим ядерным силам — этому главному элементу российской обороны. Шойгу бодро рапортует о росте нашего ядерного потенциала: «На боевое дежурство заступили 6 ракетных полков, оснащённых комплексами »Ярс» стационарного и подвижного базирования… Авиационные стратегические ядерные силы в 2015 году пополнились 10 модернизированными самолётами, из них два Ту-160, три Ту-95МС и пять Ту22М3… В состав сил постоянной готовности введены 2 ракетных подводных крейсера стратегического назначения — »Александр Невский» и »Владимир Мономах»».

Затем следует радостный обобщающий вывод «Всего в Вооружённые силы поставлено 35 новых баллистических ракет, что позволило добиться 55-процентного уровня оснащения ядерной триады современным вооружением».

Однако смотрим прошлогодний доклад и обнаруживаем удивительное. Еще в 1914-м министр рапортовал, что оснащенность ядерных сил стратегическими вооружениями составляла… 56 процентов. То есть после ввода в строй подводных крейсеров и трех десятков баллистических ракет она не выросла, а сократилась. Объяснить это можно, лишь предположив, что из войск по каким-то причинам спешно изъяли ракеты, считавшиеся современными. А еще проще всеобщим долампочкизмом. Впрочем, это может быть и опасным. Если на основе всех этих взятых с потолка данных кто-то будет принимать серьезные решения…