Однако «шило в мешке» не утаить даже в Афганистане, и смерть Муллы Омара была признана свершившимся фактом, а значит, пришла пора решать вопрос о его наследнике.Наследник определился быстро. Им и стал Ахтар Мансур, который с 2010 г. считался вторым человеком в «Талибане» и верным соратником Муллы Омара. Мансур сражался против советских войск, бежал в Пешавар, где учился в медресе и, вероятно, познакомился с Муллой Омаром. В 2006 г. он вернулся в Афганистан, где активно занимался вербовкой в ряды талибов. Мансур занимал несколько постов в руководстве «Талибана», в том числе был заместителем председателя Верховной шуры, начальником Военного отдела движения, губернатором (талибской) провинции Кандагар.

Мансур не обладает авторитетом покойного шейха, более того, легитимность его прихода к власти оказывается под сомнением. Изначально он не был избран на общей талибской Верховной шуре (совете). Кроме того, и это особенно важно, среди талибов считали, что место наследника Муллы Омара должно остаться в руках его семьи, и потому наиболее вероятными кандидатами, в частности, назывались его брат Абдул Манан и сын Якуб. Правда, сам Мулла Омар эти инициативы не поддерживал.

Обнародование кончины Муллы Омара и представление в качестве лидера движения «Талибан» Мансура объясняется двумя обстоятельствами. Во-первых, это углубление раскола в рядах талибов, существование внутри него двух направлений – умеренного и радикального. Умеренные ведут в Катаре переговоры с американцами и кабульской властью о возможности достижения компромисса и создании в стране коалиции с участием талибов. Среди части экспертов есть мнение, что «умеренных талибов» не бывает и быть не может. С другой стороны, нельзя отрицать и того, что среди талибов есть немало прагматиков.

Здесь также можно отметить тот факт, что в зачитанном в июле 2015 г. от имени Муллы Омара обращении была высказана поддержка переговорному процессу в Катаре. Добавим к этому, что Мулла Омар противился подчинению талибов аль-Каиде и неоднократно расходился во взглядах с Бен Ладеном.

Прагматикам противостоят так называемые «пакистанские талибы», которые по-прежнему занимают жесткие позиции и добиваются свержения нынешнего афганского режима Мохаммада Ашрафа Гани.

Борьба между обоими направлениями будет продолжаться, способствуя расколу в движении, которое ныне контролирует до 70% территории Афганистана. Даже про Кабул говорят, что днем там правит власть, а ночью – талибы. Вопрос в том, какие талибы и где правят. Так или иначе, но раскол в «Талибане» ведет к его ослаблению.

Второе обстоятельство связано с обстановкой в Афганистане, в том числе распространением «Исламского государства» и его влиянием на «Талибан». Уже сейчас ИГ имеет свои представительства в 25 афганских провинциях, и расширение его присутствия будет только нарастать. Ахтар Мансур уже заявил о продолжении джихада до победного конца. Он выступает за сотрудничество с ближневосточными исламистами и, как его предшественник, поддерживает включение «Талибана» в ИГ.

В этом заинтересован и Пакистан, рассчитывающий с помощью ИГ укрепить свои позиции в Афганистане и, ослабив таким образом «группировку прагматиков», поставить под свой контроль все движение.

Приход к власти Ахтара Мансура можно расценивать двояко: как успех Пакистана и как усиление в движении «Талибан» радикальной тенденции. Ахтар Мансур – явный ставленник Пакистана. Теперь слово за оппонентами его нового лидера.