Алексей Малашенко

| Независимая газета

Условия реального «поворота на Восток» для России при любом сценарии выглядят совсем не радужными

Состоявшиеся в Уфе саммиты сразу двух международных организаций — ШОС и БРИКС — воспринимаются в России как исключительно важный шаг по пути мирового переобустройства. Впрочем, у остальных участников этих встреч на этот счет есть иные мнения.

Сейчас принято говорить о конце эпохи западоцентризма, о формировании новых центров силы. Один из главнейших факторов «смены вех» — переориентация России с Запада на «Незапад» (по нужде образовался и такой термин). Разворот дался России сравнительно легко, ибо политически и психологически готовился уже давно. А после аннексии Крыма — стал необратим. Во всяком случае, в обозримом путинском будущем.

Одновременно Россия отчаянно стремится вернуть себе статус мировой державы. Важнейшим инструментом для этого являются различные интеграционные проекты. Они существуют на четырех уровнях.

На первом (низшем) уровне это — Евразийский экономический союз. Это чисто российский проект (хотя изначально инициатива исходила от президента Казахстана Нурсултана Назарбаева). Проект этот сравнительно небольшой, так сказать, частный, призванный утвердить гегемонию России на постсоветском пространстве. Есть идея, что это своего рода попытка неформального в усеченной форме восстановления СССР. ЕАЭС, несмотря на все усилия России, представляется проблемным, а из-за украинского кризиса тем более.

Другим, уже давнишним военно-политическим проектом стала образовавшаяся в 1992 году Организация Договора о коллективной безопасности (ОДКБ). Роль этой организации была и остается почти чисто номинальной. Внешних вторжений не наблюдается, а во внутренние дела она вмешиваться не рискует. Свидетельство чему ее пассивная позиция, например, во время киргизских событий 2010 года. Про карабахский конфликт вообще говорить не приходится, хотя одним из двух его участников является член ОДКБ Армения.

Новую жизнь в ОДКБ вдохнуло Исламское Государство (ИГ), резко актуализировав вопрос о внешней угрозе.

Второй уровень интеграции — Шанхайская организация сотрудничества (ШОС), созданная в 2001 году по инициативе Пекина для окончательной делимитации границ Китая с бывшими советскими республиками. Неформальное лидерство в этой организации принадлежит Китаю, интересы которого прежде всего в сфере экономики. Москва, со своей стороны, постоянно стремится придать ШОС больший политический акцент, однако китайцы излишне политизировать ее не желают. Россия пытается представить ШОС как совместный проект. Она заинтересована в приеме новых членов, в частности Ирана, Афганистана, Пакистана и особенно Индии. На нынешнем саммите ШОС в Уфе принято решение об инициировании вхождения в ШОС последних двух стран. Если это случится, то Россия в ШОС уже не будет один на один с Китаем. Расширение ШОС вряд ли сделает организацию внутренне более консолидированной. Увеличение числа ее членов приведет к тому, что ШОС де-факто распадется на две «орбиты». Первую, включающую «страны-основатели» — Китай, Россию, государства Центральной Азии. И вторую — «новичков», для которых присутствие в ШОС будет скорее символическим.

Кстати сказать, ШОС была и остается весьма инертной организацией. Она больше планирует действовать, чем действует.

Третий интеграционный уровень — новая китайская версия Шелкового пути. Проекты под таким и схожими названиями существуют еще с середины 1990-х годов. Однако дальше разговоров дело не пошло. Нынешний «китаизированный» проект может быть реализован. При этом к нему неизбежно будет подключен ЕАЭС. С одной стороны, это поспособствует его развитию, с другой — роль России в нем уже не будет столь доминирующей. Любопытно, что Китай, ранее относившийся к евразийской интеграции под российской эгидой достаточно индифферентно, в 2015 году начал проявлять к ней все больший интерес. Если ранее в китайском дипломатическом лексиконе понятие «евразийство» отсутствовало (было только прилагательное «азиатский»), то теперь оно встречается постоянно. Так что ЕАЭС вполне может пойти по Шелковому пути, утрачивая свою самостоятельность, и тогда этот проект в какой-то степени окажется подсобным.

Четвертый уровень интеграции — это начавшая формироваться в 2001 году система (сообщество) БРИКС (Бразилия, Россия, Индия, Китай и Южная Африка). Предсказывают, что через пару десятков лет он будет самой влиятельной международной организацией. В Москве надеются, что БРИКС станет альтернативой западному доминированию — как политическому, так и экономическому.

Действительно, у Бразилии, Индии есть своим амбиции, состоящие в том, чтобы позиционировать большую геополитическую самостоятельность, самоутвердиться в первом ряду мировых держав. Для Китая политический аспект БРИКСа не столь важен. Как мировая держава он состоялся и, в отличие от России, комплексом неполноценности не страдает. Для него БРИКС, как и прочие интеграции, играет скорее инструментальную роль. Он рассчитывает с помощью БРИКСа модифицировать мировую валютную систему, сделать ее для себя более удобной.

Россия, не забывшая, что является наследницей одной из двух сверхдержав, в БРИКСе может несколько затеряться. В ненавистной нынешней России Европе она — величина, и так или иначе, но остается в центре внимания. В новом объединении ее роль относительно заурядна. Бразилии, Индии и ЮАР в общем безразличен ее ядерный потенциал.

Что касается Китая, то кажется, что Кремль чуть ли не по-женски прельщает Китай своей военной мощью, которая, дескать, пригодится ему в случае возникновения у него конфликтов с Америкой. В этом контексте еще понятнее ставшие популярными в российской пропаганде разговоры о возможности новой мировой войны. В Пекине эти намеки выслушивают и даже благосклонно их воспринимают, но по большому счету ни в какие конфликты с применением ядерного оружия не верят.

Откровенных антизападников в БРИКСе, впрочем, как и в других интеграционных проектах, не наблюдается. Бриксовцы отнюдь не ссорятся с Европой и Америкой, они с ними торгуются. Россия на этом фоне смотрится белой вороной. Ей придется сдерживать свои бурные антизападные эмоции. К тому же некая общая позиция членов БРИКСа по политическим вопросам отнюдь не свидетельствует об их поддержке России в украинском кризисе. Крым на их картах остается частью Украины.

ЕАЭС и ШОС (в ее нынешнем составе) состоят из стран с однотипными авторитарными политическими режимами. У участников БРИКСа политсистемы различаются. Для интеграции же удобнее однородность. Конечно, Индия или Бразилия вряд ли будут интересоваться де-факто однопартийной российской политической системой и критиковать Москву за нарушение прав человека, но они будут их учитывать.

В сфере бриксовской экономики Россия занимает лишь четвертое место. Особых поводов надеяться, что членство в БРИКСе поспособствует ее немедленному росту, не приходится. Две трети экономики БРИКСа приходятся на Китай. А если китайская экономика войдет в кризис, что, судя по происходящему обвалу фондового рынка, не исключено, то и завязанные на Китай Шелковый путь и ШОС могут девальвироваться. Как известно, котировки на Шанхайской и Шэньчженской  биржах нынешним летом упали на 35%. Если это — тенденция, то это удар по экономике. Из-за этого могут заметно упасть цены на нефть.

Расчет Кремля, что все интеграционные проекты превратятся в некую новую общность — подтверждением призвана служить одновременность уфимских саммитов ШОС и БРИКСа, — выглядит спорным. Все их участники исходят из своих собственных национальных интересов. Интересы эти могут и меняться. Незападная интеграция при всей ее географической внушительности не выглядит универсальным трендом.

Политическая отдача от интеграционных проектов для России относительна. Ее надежды на движение к реинкарнации биполярного мира — Запад-Незапад — не реализуются. Взваливать на себя ответственность за мировую политическую ситуацию никакой БРИКС не станет. Да и что означает сегодня эта ответственность? Кстати, интересно, что случится на Ближнем Востоке, если Запад бросит на произвол судьбы ситуацию там?

Экономическая выгода от интеграционных проектов от ЕАЭС до БРИКСа для России минимальна, и таковой она останется неопределенно длительное время. За ЕАЭС России вообще приходится платить из своего кармана.

Кремль делает вид, что всего этого не замечает. Видимо, не хочется замечать.

Алексей Малашенко,
специально для «Новой»

Метки: БРИКС, ЕАЭС, Запад, ИГИЛ, интеграция, Китай, ОДКБ, Россия, ШОС