Анатолий Адамишин, президент Ассоциации Евро-Атлантического сотрудничества, чрезвычайный и полномочный посол РФ

При современном положении нашего государства главное внимание должно быть направлено на осуществление нашего внутреннего развития.

Фото: http://www.opec.ru/

О недостаточной сопряженности

У меня нет оптимизма в отношении внешней политики, которую мы сейчас проводим. Прежде всего, потому что, внешняя политика недостаточно сопряжена с задачей экономического развития страны.

При современном положении нашего государства главное внимание должно быть направлено на осуществление нашего внутреннего развития. И вся наша внешняя политика должна быть подчинена этой основной задаче. Мне кажется, у нас в этом вопросе есть некоторый разрыв. Одна из сторон такого разрыва – наши отношения с Соединенными Штатами Америки. Я думаю, что можно привести в пример и наши отношения с Европейским Союзом – нашим самым крупным торговым, финансовым и экономическим партнером.

Недостаточная сопряженность при этом носит сугубо конкретный характер. Есть у России программа внутреннего развития – 2020. Я не знаю, правда, как она выполняется и как она согласовывается с прогнозом отношений России с Европейским Союзом? Мы вроде бы говорим, что после того как Россия вступила в ВТО, последует присоединение или формирование зоны свободной торговли с Европейским Союзом. Сейчас такое впечатление, что этот вопрос откладывается куда-то в долгий ящик. Хотелось бы видеть, в том числе и от нашего экспертного сообщества, подсчет плюсов и минусов, которые Россия получит в результате вступления в зону свободной торговли с Европейским Союзом. Эта возможность порождает значительное количество вопросов, в том числе и с точки зрения интеграции с бывшими советскими республиками, с нашим Таможенным союзом и т.д.

«Иногда складывается впечатление, что не экономическая и социальная выгода ставится во главу угла, а некие имперские миражи, без которых вроде бы Россия прожить не может»

У меня впечатление, что многие важные вопросы остаются за кадром обсуждения. Иногда складывается впечатление, что не экономическая и социальная выгода ставится во главу угла, а некие имперские миражи, без которых вроде бы Россия прожить не может. Я не знаю, чего больше в сложившейся ситуации с Украиной. То ли действительно реальных экономических минусов, которые мы получим, если вдруг Украина подпишет соглашение об ассоциации с Европейским Союзом, то ли ложного ощущения, что Украину надо удержать, Украину не надо отпускать.

«как часто мы давали совершенно необоснованные экономические льготы Украине, платя за воздух – за то что она должна была подписать какое-нибудь очередное соглашение в рамках СНГ или не подписать»

В 1991 году люди, которые упраздняли Советский Союз в Беловежской пуще, одним из основных доводов ставили как раз проблему удержания Украины. Я затем имел возможность просто по работе видеть, как часто мы давали совершенно необоснованные экономические льготы Украине, платя за воздух – за то что она должна была подписать какое-нибудь очередное соглашение в рамках СНГ или не подписать. Наша политика сбивается от задачи обслуживания исключительно интересов страны к обслуживанию интересов определенных кругов в этой стране – тех кругов, для которых важнее, чтобы мы были, как говорится, первой державой, чем чтобы люди в нашей стране жили лучше.

Наверняка одним из таких серьезных геополитических вызовов ХХI века будут отношения между США и КНР. И мы в этом треугольнике неизбежно будем находиться. Нам следует тщательно продумать саму философию нашего влияния и на Соединенные Штаты Америки, и на Китай. В этом треугольнике надо бы иметь равные стороны. Если перефразировать Генри Киссинджера: наши отношения и с США, и с Китаем должны быть лучше, чем их отношения между собой. Сейчас получается значительный перекос. У Китая отношения с нами лучше, чем наши отношения с США. И у Китая отношения с США лучше, чем наши отношения с ними.

«наши отношения и с США, и с Китаем должны быть лучше, чем их отношения между собой. Сейчас получается значительный перекос»

Таким образом, в этом треугольнике возникает напряжение. И мы, конечно, должны сделать все от нас зависящее, чтобы споры между США и Китаем были решены в позитивную сторону. И я думаю, этого удастся добиться. Но как только будет складываться впечатление, что мы присоединяемся к одной из сторон (в данном случае ясно, что к Китаю против Соединенных Штатов), то соблазн Китая воспользоваться такой ситуацией будет выше. Наш лучший метод побороть конфронтацию между ними ­– это занять нейтралитет. Также поступал Китай в одно время, когда шла речь о конфронтации между СССР и США, но в конце концов примкнул к Соединенным Штатам.

И последнее. Все-таки все решают деньги. Когда я в 1997 году вернулся из Англии, я целую бумагу составил, как организовать защиту интересов нашего бизнеса за рубежом на основании английского опыта. У англичан одной из ключевых задач работы посольства ­является помощь своему бизнесу. То есть, посольство с самого начала заряжено на то, чтобы заниматься помощью бизнесу, тому и другому, в качестве основной своей работы. Посольства имеют право получать деньги от бизнесменов за свои консультации. Однако они не имеют права эти деньги класть себе в карман, но направляют их в Лондон. В зависимости от суммы, которая приходят в Лондон, формируется отношение к этим посольствам. Не говоря уже о том, что есть специальный заместитель министра, который отвечает за подобные экономические дела. Я думаю, сейчас у нас в МИДе эта практика также используется. Так что мы можем целый ряд практических вещей позаимствовать из опыта наших отношений с другими странами.

«В конечном счёте, чтобы осуществлять правильно дипломатическую деятельность так же, как и любую другую деятельность, нужны всего навсего два качества: компетентность и любовь к своей стране»

Компетентность вы можете так или иначе людям дать. Но любовь к своей стране будет значительно зависеть от той политики – внутренней и внешней – которую проводит ваша страна.