Андрей Конопляник

| Независимая газета

Попытки регулирования европейского рынка голубого топлива ведут к ограничению присутствия отечественных компаний в Старом Свете

Рис. 1. Источник: 17-й Мадридский форум. «Энергетические ругуляторы стран членов ЕС»

В сентябре 2016 года Директорат по энергетике Еврокомиссии (ДЭЕК) объявил тендер на проведение исследования о путях развития системы регулирования (европейского) рынка газа (Study on Quo vadis gas market regulatory framework), которое должно быть выполнено в течение 2017 года. На сайте ДЭЕК сказано, что «целью исследования является проведение доказательного анализа для определения, является ли современная система регулирования газового сектора ЕС наиболее эффективной с точки зрения максимизации всеобщего благосостояния ЕС или же необходимы ее корректировки, и если последнее верно, то предоставить рекомендации».

Напомним, что эта система построена на основе положений Третьего энергопакета (ТЭП) ЕС.

Третий энергопакет ЕС

Рис. 2. Источник: Исследование архитектуры газового рынка ЕС Quo Vadis

ТЭП ЕС был принят в сентябре 2009 года и вступил в силу в марте 2011-го. ТЭП сформировал новую архитектуру единого внутреннего рынка газа ЕС, которая теперь построена по принципу совокупности рыночных зон на территории ЕС (см. рисунок 1).

Эти рыночные зоны формируются по принципу сообщающихся между собой посредством трубопроводов-интерконнекторов «бассейнов» в рамках разделенных (несвязанных/unbundled) еще Вторым энергетическим пакетом (2003) рынков товарного газа (commodity) и рынка газотранспортных мощностей (capacity). Газотранспортные тарифы формируются по принципу «на входе-выходе». Доступ к мощностям ГТС на границах зон должен предлагаться грузоотправителям в виде «связанных продуктов», то есть пакетом «вход-выход» на каждом пункте перехода границы зоны (внутри зон ответственность за транспортировку газа несет оператор ГТС).

Это радикальный отход от преимущественно применявшейся ранее методологии «дистанционных» тарифов на транспортировку (и/или иных методологий их калькуляции, таких как «почтовые» или «от пункта к пункту») и (в рамках) связанных рынков.

Продажа газа во всех новых контрактах должна осуществляться на виртуальных торговых площадках (хабах) в рамках каждой зоны по ценам, формируемым на этих торговых площадках.

Это не менее радикальный отход от исторически действовавшего с начала экспортных поставок газа в ЕС в 1960-е годы принципа, во-первых, продажи газа в пунктах сдачи-приемки на границе той или иной страны, во-вторых, ценообразования в рамках срочных контрактов на основе различных модификаций «гронингенской формулы», привязывающей контрактные цены на газ к стоимости замещающих его энергоресурсов у конечного потребителя. (Таким образом, современный принцип ценообразования в рамках ТЭП ЕС построен исключительно на принципе конкуренции между поставщиками одного энергоресурса – газа, в то время как «гронингенская формула» в первую очередь учитывала межтопливную конкуренцию – между различными энергоресурсами в их конечном использовании, у конечного потребителя.)

В рамках ТЭП необязательно, чтобы каждая зона совпадала с географическими границами отдельных стран ЕС: отдельные зоны могут покрывать лишь часть территории той или иной страны (как, например, сегодня в Германии и Франции), а могут включать несколько стран (принцип слияния/объединения зон с целью их укрупнения и ожидаемого повышения ликвидности их торговых площадок) и/или их частей.

Какова цель и что предлагает проект Quo Vadis?

Проект Quo Vadis призван выявить путем количественного моделирования узкие места в системе регулирования рынка газа ЕС, сохраняющиеся после полного применения (напомню: процесс еще не завершен) ТЭП ЕС и сопровождающих его документов и предложить дополнительные регулятивные меры, которые могут привести (по мнению консультанта – компаний EY и REKK – и ДЭЕК – заказчика исследования) к «повышению благосостояния ЕС (EU welfare)» (по-видимому, различных групп потребителей в ЕС).

Основной механизм по обеспечению достижения этих целей – ТЭП ЕС и разработанные в 2010–2016 годах в развитие его положений сетевые кодексы и регламенты, часть которых еще только продолжает внедряться в законодательство стран – членов ЕС. Совокупность документов ТЭП ЕС создает правовые рамки функционирования «единого внутреннего рынка газа ЕС» (и снова напомню, что его формирование в таком качестве еще не завершено), призванные обеспечить прозрачный и недискриминационный трансграничный (внутри ЕС) доступ к газотранспортным мощностям.

Консультантом был подготовлен и представлен для обсуждения участникам рынка газа ЕС доклад (заседание состоялось 26 июня в Брюсселе), который представляет предварительные результаты первой фазы проекта Quo Vadis. Он содержит качественную оценку эффективности функционирования рынка газа ЕС после полного применения всей совокупности документов ТЭП ЕС (и снова подчеркну, что данный процесс еще не завершен).

Консультант выделяет в докладе следующие предполагаемые им «зоны недостаточной эффективности» рынка газа ЕС: (i) различный уровень и несбалансированную структуру газотранспортных тарифов, (ii) сохраняющиеся контрактные и (iii) физические ограничения в поставках, (iv) недостаточную эффективность (неполноту) использования газотранспортной системы, (v) высокую рыночную концентрацию на уровне ЕС и отдельных стран, (vi) сохранение страновой специфики в регулировании, (vii) ограниченную прозрачность функционирования рынка.

Рис. 4. Источник: ПАО «Газпром»

На основании этой оценки предложены к применению некоторые дополнительные регуляторные меры (альтернативные к действующей целевой модели рынка газа ЕС решения), которые нацелены на преодоление существующих, по оценке консультанта, узких мест в системе регулирования рынка газа ЕС и на «повышение благосостояния ЕС». Эти меры представлены в виде пяти сценариев для последующей количественной оценки «повышения благосостояния ЕС» в результате их реализации.

Пять сценариев для моделирования

Эти сценарии представляют собой, по сути дела, комплексную программу замещения российского газа в ЕС американским СПГ:

– четыре сценария в своей совокупности фактически представляют взаимосвязанную систему действий по вытеснению российского газа на периферию зоны применения законодательства ЕС;

– пятый – программу создания инфраструктуры ГТС от приемных терминалов СПГ к традиционным пунктам сдачи-приемки российского газа в ЕС (откуда он должен быть вытеснен на российско-украинскую границу, а объемы его поставок системой искусственных мер должны/могут быть сокращены).

Каждый из предложенных модельных сценариев предлагает существенное изменение по крайней мере одного регулятивного параметра (существенного элемента существующей архитектуры рынка газа ЕС на основе Третьего энергопакета), ведущего к «росту благосостояния ЕС». Поэтому, рассматривая каждый сценарий по отдельности, можно не прийти к озвученному выше выводу, но при оценке их в совокупности такой вывод, на мой взгляд, неизбежен.

Означает ли это, что совокупность данных сценариев можно интерпретировать как «первый кирпичик» в фундамент построения (видимо, уже следующим составом Еврокомиссии) иной, более дискриминационной по отношению к внешним поставщикам сетевого газа, модели рынка газа ЕС, чем сформированная Третьим энергопакетом?

Сценарий 1: тарифная реформа

Предлагается перераспределение тарифов между операторами ГТС оптового рынка внутри рыночной зоны и внешними по отношению к оптовому рынку зоны игроками в рамках «игры с нулевой суммой». Предлагается обнуление тарифов «вход-выход» внутри рыночных зон ЕС и компенсация операторам ГТС этих зон недобора их тарифных поступлений за счет переноса либо 100% этого недобора на входные тарифы в зону (см. рисунок 2), либо его распределения в пропорции 50/50 между входными тарифами в рыночную зону оптового рынка (перекладывание 50% дополнительных затрат на экспортеров) и выходными тарифами из зоны оптового рынка в зону розничного рынка (перекладывание 50% дополнительных затрат на конечных потребителей).

Аккумулирование и перераспределение повышенных входных/выходных тарифов в зону в пользу операторов ГТС зоны для сохранения за ними возможности финансировать функционирование и развитие ГТС зоны предлагается обеспечить за счет создания специального фонда (TCF = TSO Compensation Fund) под управлением расположенного в Любляне Европейского агентства по сотрудничеству энергорегуляторов (ACER). Этот фонд присутствует в качестве основного элемента во всех предложенных для осуществления сценариях консультанта.

Сценарии 2–3: укрупнение зон

Рис. 3. Вероятный эффект от проекта Quo Vadis Источник: Исследование архитектуры газового рынка ЕС Quo Vadis

Сценарий 2 предлагает реальное слияние (укрупнение до «региональных») рыночных зон с примерно одинаковым уровнем ликвидности (однородности), что дает возможность выравнивать уровни котировок торговых площадок (хабов) внутри зоны. В Quo Vadis предложено четыре укрупненные региональные зоны (см. зоны 1–4 на базовой карте – основе для рисунка 3).

Сценарий 3 предлагает виртуальное слияние рыночных зон, то есть условное объединение разнородных (по уровню ликвидности) рыночных зон. Это даст возможность применять внутри неликвидной зоны котировки с торговых площадок более ликвидной зоны. Важным условием такого виртуального объединения зон является наличие между ними инфраструктуры ГТС, что делает довольно очевидной, по крайней мере для меня, цель предложенного предприятия.

Укрупнение зон и виртуальный реверс

Очевидным и естественным первым претендентом на такое виртуальное объединение зон является, на мой взгляд, виртуальное присоединение Украины к региональной зоне 2, включающей Германию, страны Бенилюкса, Чехию и Словакию (см. рисунок 3). Украина является страной – членом Договора об энергетическом сообществе (ДЭС, не путать с Договором к Энергетической хартии – ДЭХ), поэтому обязана применять на своей территории энергетическое законодательство ЕС, потому она включена в модель REKK и тем самым в проект Quo Vadis.

«Виртуальное объединение» с этой зоной Украины строится вокруг существующей экспортной ГТС для поставок российского газа через Украину–Словакию–Чехию в Германию. Таким образом, создаются предпосылки для применения на всем протяжении этой цепочки рыночных зон «виртуального реверса». Это, в свою очередь, дает возможность «виртуального импорта» в страны на востоке такой «виртуально объединенной» региональной зоны (которые сегодня не имеют собственного ликвидного газового внутреннего рынка, а значит, торговых площадок с представительными рыночными, то есть неискаженными ценовыми котировками) вполне реального (и более низкого) уровня цен с ликвидных торговых площадок Северо-Западной Европы.

Украинский фактор

Но такая задача может быть в принципе реализована только в том случае, если будут сохранены устойчивые масштабные экспортные транзитные поставки российского газа по этому коридору (с востока на запад), чтобы можно было – хотя бы на уровне технической концепции – применять «виртуальный реверс» в обратном (с запада на восток) направлении для импорта, в том числе и газовых цен с ликвидных торговых площадок Северо-Западной Европы.

Таким образом, это еще один аргумент, объясняющий настойчивое желание европейских государств и их компаний – торговых партнеров «Газпрома» сохранить широкомасштабный транзит российского газа через Украину после 2019 года.

Понятно, что эта идея вынашивалась и реализация ее «продавливалась» в период, когда цены на нефть еще были высоки (до 2014 года), но на европейском рынке газа уже сложилось физическое, но главное – контрактное превышение предложения над спросом (после 2009 года), что существенно опустило спотовые цены на относительно ликвидных торговых площадках Северо-Западной Европы ниже контрактных цен российского газа, сохраняющих преимущественно нефтепродуктовую индексацию.

Отсюда стремление и европейских органов регулирования, и западноевропейских и украинских покупателей российского газа реализовать идею виртуального реверса российского (по происхождению) газа из ЕС в Украину.

Сценарий 4: вытеснение российского газа на периферию ЕС

Сценарий 4 предлагает перенесение пунктов сдачи-приемки импортного газа (ПСП) на внешнюю границу ЕС (см. рисунок 3). На практике, как следовало из обсуждения 26 июня и следует из модели EGMM компании REKK (которая построена применительно к 33 европейским государствам, куда включены также Молдова и Украина), – на внешнюю границу зоны применения энергетического законодательства ЕС (территория стран ЕС плюс стран ДЭС). Этот пункт практически целиком относится исключительно к российским поставкам, ибо остальные экспортеры газа в ЕС осуществляют свои поставки на внешнюю границу первой входной зоны.

Рис. 5. Схема предоставлена автором

Модель REKK (пусть и с оговоркой: «гипотетически») предусматривает, что все продажи российского газа будут теперь осуществляться в рамках этого сценария в первой пограничной стране ЕС после пересечения российским газом границы ЕС. При этом в опубликованном описании модели допускается, что транзитные поставки в ЕС через Украину с востока (из России) более не осуществляются, а странами входа российского газа по долгосрочным экспортным газовым контрактам (ДСЭГК) на территорию ЕС являются Германия, Польша или Болгария. При этом «газ, предназначенный сегодня для Австрии, Франции, Венгрии и Италии, будет поначалу продан в Германии, контрактные объемы для Чехии, Нидерландов и Словакии – в Польше, а газ, поставляемый по Трансбалканскому газопроводу, будет вместо этого приходить в Болгарию через Турцию… как будто держатели контрактов продают все контрактные объемы в этих трех странах и позволяют тем самым трейдерам на спотовом рынке зарабатывать дальнейшими поставками газа внутрь (Европейского. – А.К.) континента».

В случае сохранения транзита российского газа через Украину после 2019 года изложенный в модели EGMM REKK подход предполагает перенос ПСП на российско-украинскую границу и дальнейший транзит через Украину уже силами западноевропейских компаний. Таким образом, модель REKK, выбранная ДЭЕК для обоснования «оптимального дизайна европейского рынка газа», не только принципиально меняет в период действия ДСЭГК местоположение ПСП для этих контрактов, перенося их на внешнюю границу ЕС (зоны применения законодательства ЕС), но меняет и саму контрактную структуру поставок, вводя в ее цепочку дополнительных посредников.

Поэтому данные упражнения ДЭЕК и консультанта имеют далеко не чисто академический интерес и потому требуют пристального внимания и максимальной вовлеченности российской стороны (например, по опыту работы над сетевыми кодексами ЕС по новым мощностям ГТС и по тарифам, где представители российской стороны/группы «Газпром» участвовали в качестве так называемых Prime Movers – наиболее активных и заинтересованных участников рынка) в данный проект в рамках имеющихся возможностей (одна из немногих сохранившихся сегодня, на мой взгляд, – в рамках Рабочей Группы 2 «Внутренние рынки» Консультативного Совета Россия-ЕС по газу (РГ2 КСГ)).

Борьба с ДСЭГК: непрекращающиеся попытки

Понятно, что сценарий 4 нереализуем на практике в одностороннем порядке – его претворение в жизнь не входит в зону суверенных полномочий стран ЕС и его институтов. Он вызвал много вопросов и нареканий со стороны участников рынка газа, принявших участие в заседании 26 июня в Брюсселе. Но данное предложение о переносе ПСП в российских ДСЭГК – это как минимум еще одна попытка в их длинном ряду, который на моей памяти начинается с принятием Второго энергопакета ЕС (2003) и расширением ЕС (2004). Именно тогда началось систематическое давление на российские ДСЭГК, часть транспортных составляющих которых оказалась на территории ЕС, где как раз перед этим поменялись «правила игры».

Первоначально борьба против российских ДСЭГК в ЕС началась под эгидой борьбы против содержащихся в них «положений о пунктах конечного назначения». Она завершилась серией тройственных соглашений «Газпрома», Еврокомиссии в лице ее генерального директората по конкуренции и соответствующей компании ЕС – покупателя российского газа об исключении из действующих контрактов таких оговорок; первой такой компанией была итальянская ENI.

Затем эта борьба продолжилась под лозунгами отказа от нефтяной (нефтепродуктовой) индексации. Причем в период до 2009 года, когда спрос на газ превышал его предложение в Европе, а цены на нефть в нулевые годы резко взлетели вверх и вместе с ними (через нефтепродуктовую привязку) цены на газ в российских ДСЭГК, в ЕС озвучивались лозунги сдерживания роста цен на газ как причина борьбы с такой индексацией.

После 2009 года на рынке газа ЕС образовался избыток предложения – наряду с кризисным замедлением роста спроса в Европу пришел катарский СПГ, который был отторгнут в США из-за сланцевой революции и роста внутренней добычи газа, поэтому он был перенаправлен в ЕС. Контрактные цены на газ оставались высокими, поскольку нефтяные цены восстановились после провала во второй половине 2008 года и оставались на уровне свыше 100 долл. за баррель до 2014 года. Спотовые же, наоборот, резко провалились вниз – результат избытка предложения. Плюс к этому (так совпало) вступил в силу Третий энергопакет ЕС. Поэтому борьба против нефтепродуктовой индексации велась в это время уже под лозунгами отказа от ДСЭГК и повсеместного перехода к спотовой торговле в ЕС или как минимум перевода ценообразования в ДСЭГК на привязку к споту – в целях снижения контрактных цен на газ.

Теперь же продолжение фактической борьбы против российских ДСЭГК в их традиционном понимании (срочные контракты гронингенского типа с механизмом ценообразования, опирающимся на межтопливную конкуренцию, с последующей их эволюционной адаптацией в соответствии с реалиями меняющегося конкретного рынка, так называемая «гибридная модель ценообразования в рамках срочных контрактов»), которая просматривается в рамках Quo Vadis, как будто нацелена на попытку привести их к туркменской модели (когда страна продает свой газ на своей внешней границе в отрыве от конкурентной ситуации на рынке у потребителя).

Сценарий 5: расчистка площадки для СПГ

Сценарий 5 нацелен на снижение уровня рыночной концентрации в ЕС за счет расширения трубопроводной инфраструктуры для доставки СПГ из существующих приемных терминалов на границе ЕС внутрь ЕС к основным потребителям/ПСП, запитываемым сегодня преимущественно поставками из России (см. рисунок 3). Этот сценарий имеет двойную мотивировку.

Во-первых, прямо заявлено, что «только СПГ потенциально может внести вклад и оказать существенное конкурентное давление на основных трубопроводных поставщиков газа… Нынешняя ценовая политика «Газпрома» и связанная с этим стратегия залить ЕС газом по низким ценам хорошо иллюстрирует конкурентную угрозу, возникающую в условиях грядущего избытка предложения СПГ. Такая ценовая политика преследует цель отсечь СПГ от ЕС там, где и до тех пор, пока он будет реально угрожать рыночной позиции «Газпрома».

Во-вторых, сегодняшние возможности по физической доставке регазифицированного СПГ от приемных его терминалов в глубь ЕС существенно ограниченны. По расчетам REKK, только с 22% мощностей приемных терминалов СПГ газ может быть доставлен в глубь ЕС, а 78% мощностей обеспечены инфраструктурой ГТС для распределения газа только на примыкающих к терминалам территориях. Только СПГ с терминалов из Нидерландов, Бельгии, Италии и (частично) Франции может быть физически доставлен в глубь ЕС.

Возникает вопрос: откуда взять деньги на создание этой новой инфраструктуры? Напрашивается ответ: через механизм TCF за счет реализации сценария 1. И тогда это (как минимум отчасти) – деньги внешних поставщиков, на кого будет переложено дополнительное бремя финансирования конкурентной инфраструктуры. Или через механизмы PCI (проекты общего интереса) и TYNDP (десятилетние планы развития инфраструктуры). В обоих случаях это означает дополнительный спрос на доступ к публичным финансам ЕС, то есть к деньгам европейских налогоплательщиков, на кого таким образом ляжет дополнительная финансовая нагрузка, уменьшающая, а не увеличивающая рост их благосостояния.

Но даже создание этой инфраструктуры (создание технических возможностей для доставки СПГ после его регазификации в глубь ЕС) не гарантирует изменение потоков СПГ с других мировых рынков на Европу. Для этого в ЕС должны вырасти цены, сделав европейский рынок более привлекательным (премиальным). Как решается эта задача под американский СПГ, покажем дальше. Пока же отметим, что повышение оптовых цен газа в ЕС, необходимое для увеличения поставок СПГ в Европу, повышения уровня загрузки существующих терминалов СПГ и обеспечения окупаемости тем самым недостающих сегодня (но намечаемых к строительству в рамках сценария 5 – иначе зачем вообще нужен этот сценарий?) трубопроводных мощностей от приемных терминалов СПГ на побережье ЕС к ПСП (сегодня – преимущественно российского газа) в глубине ЕС (см. рисунок 3), входит в прямой конфликт с задачей «повышения благосостояния ЕС» в результате предложений консультанта в соответствии с ТЗ ДЭЕК.

Последствия применения: предварительная оценка

Предварительная оценка последствий для экспорта российского газа применения пяти предложенных сценариев, на мой взгляд, очевидна. В своей совокупности они нацелены на достижение двух целей.

Первая – вытеснение поставок российского газа (перенос его ПСП) на внешнюю границу ЕС, а с учетом стремления ЕС принудить Россию к сохранению масштабного транзита газа через Украину и после 2019 года – и на российско-украинскую границу, с уплатой повышенного входного тарифа на транспортировку российской стороной. Это уменьшает маржу российского поставщика и делает его бизнес по экспорту газа в ЕС менее конкурентоспособным, расчищая тем самым зону конкурентоспособности для альтернативных поставщиков, в первую очередь для СПГ США.

Намерение на вытеснение российских поставок на восточную границу ЕС/Украины сопровождается практическими действиями по формированию в рамках TYNDP и PCI газотранспортного коридора Север–Юг, связывающего новые (построенные, строящиеся и запланированные, стационарные и плавучие) приемные терминалы СПГ на севере, в новых странах – членах ЕС (Польша, Литва), и на юге, в Хорватии, Греции, Турции. По этому трубопроводному, с реверсными мощностями, коридору Север–Юг может пойти (судя по всему, таково намерение архитекторов этой модели) регазифицированный американский и/или иной СПГ и/или трубопроводный газ нероссийского происхождения, замещая в этой зоне (бывших странах СЭВ) российский трубопроводный газ (см. рисунок 3), которому предлагается создавать повышенными входными тарифами на входе в зону применения законодательства ЕС условия, ухудшающие его конкурентоспособность на рынке ЕС, в первую очередь – против СПГ США.

Вторая – передача функций транзита газа до существующих ПСП внутри ЕС европейским компаниям среднего звена газовой цепочки (midstream companies) – посредникам между производителем – экспортером извне ЕС, с одной стороны, и конечным потребителем внутри ЕС и/или основным историческим импортерам российского газа – с другой.

Эта мера даст возможность компаниям-посредникам сохранить свой бизнес грузоотправителя в ЕС. Ведь после вступления в силу ТЭП происходит неизбежное сжатие зоны бизнеса в ЕС для таких посредников, поскольку ТЭП предоставил производителям-экспортерам возможность прямого выхода на конечных потребителей, минуя посреднические структуры оптовых перепродавцов/перекупщиков. А именно они исторически обеспечивали доставку газа конечным потребителям ЕС от ПСП советского/российского газа. Такое искусственное расширение зоны бизнеса для компаний ЕС среднего звена, безусловно, ведет к «повышению благосостояния ЕС», поскольку расширяет в ЕС налогооблагаемую базу, создаваемую этими компаниями.

Таким образом, уже предварительная оценка показывает, что «повышение благосостояния ЕС» предполагается достигать в рамках предложенных консультантом к реализации сценариев в проекте Quo Vadis за счет перекладывания дополнительных рисков и затрат на плечи внешних поставщиков, в первую очередь на Россию.

Предложенные сценарии в своей совокупности, на мой взгляд, нацелены, а в случае их реализации – ведут к вытеснению поставок российского газа на периферию зоны применения законодательства ЕС (то есть на российско-украинскую границу) и к «расчистке» зоны конкурентоспособности для СПГ США в Европе. В частности, эта «расчистка» происходит путем создания искусственных барьеров, в том числе тарифных и нетарифных ограничений, для альтернативных поставкам американского СПГ более дешевых поставок и поставщиков, каковыми является российский трубопроводный газ, который, по многочисленным оценкам, в том числе и самих американских должностных лиц, выигрывает сегодня конкурентную борьбу с СПГ США в Европе.

В качестве подтверждения приведу только один пример (см. рисунок 4).

Получается, что в нынешнем виде Quo Vadis фактически нацелено на обоснование замены в ЕС более дешевого российского трубопроводного газа, на пути которого в ЕС предлагается создать дополнительные барьеры, более дорогим СПГ из США. Сценарии Quo Vadis хорошо коррелируются с содержанием расширенных антироссийских санкций США, препятствующих созданию обходящих Украину газопроводов, но ведут не к повышению, а к снижению «уровня благосостояния ЕС». Похоже, сценарии проекта выстроены не в интересах ЕС, а в интересах США.

Российский газ, антироссийские санкции и американский СПГ

Попытка вытеснения более дешевых российских поставок на периферию расширенного ЕС и замещение их более дорогим американским СПГ вписывается в ведущуюся в настоящее время политическую дискуссию, развернутую в международных СМИ антироссийскую кампанию по широкому фронту, а скорее всего является одним из ее ожидаемых результатов. Причем эта борьба за европейский рынок для американского СПГ началась не в 2016 году, когда США запустили экспорт СПГ, а существенно раньше, когда пришедший поначалу (в 2009 году) на рынок ЕС предназначавшийся для США катарский СПГ после аварии на АЭС «Фукусима» в Японии (2011) в 2012–2013 годах переориентировался на этот ставший еще более премиальным рынок СПГ и загрузка европейских терминалов СПГ рухнула резко вниз, уменьшившись практически вдвое – с почти 50% до чуть более 20%. И уж точно эта борьба США за европейский рынок газа обострилась с падением цен на нефть в 2014 году, когда, по многочисленным расчетам, американский СПГ стал здесь, безусловно, неконкурентоспособен против российского газа, особенно после девальвации рубля. И вновь увеличить загрузку европейских приемных терминалов СПГ (повысить их привлекательность для экспортеров) может только рост оптовых цен газа в ЕС, ибо механизм ценообразования на американский СПГ не дает возможности ожидать существенного снижения его цен при доставке потребителю.

Автор в течение долгого времени пытается привлечь внимание к тому, что борьба ЕС, США и Украины как за сохранение широкомасштабного транзита российского газа через Украину в ЕС, так и против инициированных Россией обходящих Украину трубопроводов с севера («Северный поток – 1 и 2») и с юга (сначала «Южный», теперь «Турецкий поток») – все это звенья одной цепи, инициированные в значительной степени стремлением США своими и чужими руками расчистить площадку для американского СПГ в Европе. Теперь же вроде бы наконец это понимание становится постепенно общим местом, особенно после вступления в силу 2 августа 2017 года закона об этих новых американских антироссийских санкциях.

Итак, это совсем не трансатлантическая солидарность с ЕС и тем более с Украиной, что как бы явствует из дипломатической и политической риторики США, а всего лишь попытка прагматического решения внутренних американских экономических проблем. А именно: облегчение внешнеэкономической экспансии американского СПГ путем выстраивания административных барьеров на путях более дешевого российского сетевого газа в Европу, недопущение появления более прямых и менее затратных путей для последнего на рынок ЕС. Цель – повышение конкурентоспособности СПГ США в Европе (но если не получается выигрывать в честной конкурентной борьбе, то надо «насыпать битого стекла в кроссовки конкуренту») и создание тем самым новых рабочих мест и защита и расширение бизнеса в самих США.

Наиболее выпукло и неприкрыто этот тезис артикулирован в тексте упомянутого американского санкционного закона от 2 августа 2017 года, причем в статье 257 «Энергетическая безопасность Украины». Ее завершающий пункт 10 гласит, что «правительство США должно уделять первостепенное внимание экспорту американских энергоресурсов с целью создания новых рабочих мест в США, помощи союзникам и партнерам США и укрепления внешней политики США». Пунктом 9 в статье 257 стоит также прямое противодействие строительству «Северного потока – 2», «принимая во внимание его пагубное влияние на энергобезопасность ЕС, развитие рынка в Центральной и Восточной Европе и энергетические реформы на Украине». Раздел 232 целиком посвящен противодействию развития экспортно ориентированных трубопроводов в Российской Федерации.

Трамп в Варшаве: «Возможно, цены немного подрастут, но это ничего»

В ходе недавних выступлений президента США Дональда Трампа во время его визита в Польшу, содержащих неприкрытую рекламу американского СПГ и его преимуществ для Европы, он как бы между делом обронил ключевую фразу для понимания (очевидного для меня и специалистов, оценивавших конкурентоспособность СПГ США на рынке ЕС), как изменится благосостояние ЕС после прихода сюда американского СПГ.

Выступая на саммите «Инициатива трех морей» 4 июля 2016 года в Варшаве, президент Трамп рекламировал поставки американского СПГ как часть своей новой политики «энергетического доминирования». «Мы собрались здесь на эту историческую встречу, – заявил Трамп, – чтобы дать старт новому будущему с открытыми, справедливыми и доступными энергетическими рынками, которые принесут большую безопасность и процветание всем нашим гражданам. Мы (говоря, видимо, теперь только о США. – А.К.) располагаем огромными запасами энергии, и мы теперь ее экспортеры. Так что если кому-то из вас нужны поставки энергии – только дайте знать». Он поздравил страны – участницы инициативы с началом реализации «ключевых проектов, которые открывают нам (видимо, США. – А.К.) больший доступ… к энергетическим рынкам и устраняют барьеры в торговле», и назвал в этой связи терминал СПГ на острове Крк в Хорватии (южный пункт трубопроводной сети Север–Юг. – А.К.), интерконнектор Греция–Болгария (обеспечение его работы в реверсном режиме необходимо для поставок в Юго-Восточную Европу регазифицированного СПГ с терминалов в Греции и/или Турции. – А.К.) и трубопроводную систему с морских месторождений в румынском секторе Черного моря, осваеваемыхс участием американской ExxonMobil.

Трамп заявил при этом, что «США никогда не будут использовать энергию для оказания давления на ваши страны, и мы не позволим это делать другим. США твердо привержены открытым, справедливым и конкурентным рынкам для глобальной энергетической торговли. Америка будет верным и заслуживающим доверия партнером в экспорте наших высококачественных и (внимание! – А.К.) недорогих энергоресурсов… и я надеюсь, что вы используете это в своих интересах, приобретая эти энергоресурсы».

Но в ходе пресс-конференции с президентом Польши Анджеем Дудой в тот же день президент США обронил те самые ключевые для понимания ситуации с американским СПГ в Европе слова. Трамп повторил, что «Америка готова помочь Польше и другим европейским странам диверсифицировать энергетические поставки, чтобы вы никогда не чувствовали себя заложниками в руках одного поставщика». Затем он поздравил Польшу с приходом первого танкера с американским СПГ и сказал, что «таких кораблей будет еще много». И произнес те самые ключевые слова: «Возможно, цены немного подрастут, но это ничего».

Итак, за удовольствие надо платить: хотите диверсифицироваться – уйти от зависимости от России к поставкам СПГ из США – заплатите «страховую премию». Правда, Трамп не сказал при этом, что эта «страховая премия» необходима самим США, чтобы их СПГ мог быть конкурентоспособным на европейском рынке.

«Инициатива трех морей», «Междуморье» и США

Некоторые специалисты считают, что в рамках «Инициативы трех морей» Польша усиленно проталкивает создание некой федерации государств на территории между Балтийским, Адриатическим и Черным морями под своим лидерством. Один из чешских дипломатов сравнил ее с «великодержавной концепцией Пилсудского», той самой идеей «Междуморья», которую в межвоенный период воспринимали как «проявление польского империализма». Нынешний проект Варшава рассматривает как противовес французско-немецкому доминированию в европейской политике. А потому присутствие Трампа на саммите «Инициативы трех морей» в Варшаве видится не иначе как подтверждение значимости Польши в регионе.

Но есть специалисты, которые считают, что что это и есть истинная цель США. Основатель и директор ведущей американской частной разведывательно-аналитической компании в области геополитики Strategic Forecasting Inc. (STRATFOR), которую в США называют «теневым ЦРУ», Джордж Фридман в своем выступлении в Чикагском совете по глобальным делам разъяснил, что конечная цель США заключается в строительстве «Междуморья» – территории между Балтийским и Черным морями, «концепцию которого придумал еще Пилсудский».

Для США, по словам Фридмана, «первая цель – не допустить, чтобы немецкий капитал и немецкие технологии соединились с русскими природными ресурсами и рабочей силой в непобедимую комбинацию… США работают над этим уже целый век… Козырь США, бьющий такую комбинацию, – линия разграничения между Прибалтикой и Черным морем». Строительство такого «вала» (см. рисунок 5), если верить Фридману, для Вашингтона куда важнее, чем борьба с исламским радикализмом, который докладчик назвал «проблемой, но не существенной угрозой для США». В отличие от объединения России и Германии, которые, действуя вместе, становятся, по Фридману, «единственной силой, представляющей для США существенную угрозу». Создать «санитарный кордон», как определил американские задачи Фридман, вокруг России, с помощью которого можно будет держать в дальнейшем на коротком поводке Германию и весь Евросоюз».

И вот в эту идею очередного «санитарного кордона» вокруг России (напомню, что первый «санитарный кордон» выстраивали вокруг Советской России в начале 1920-х годов по «линии Керзона»), похоже, замечательно вписывается «интеллектуальное упражнение» в виде предпринимаемого ДЭЕК проекта Quo Vadis в его нынешнем предварительном наборе модельных сценариев, который, похоже, остается неизменным и в окончательном варианте. Они де-факто предусматривают заполнение зоны «Междуморья» поставками американского СПГ вместо вытесняемого оттуда путем изменения системы регулирования российского сетевого газа в ЕС и создания для него административно-экономическими методами дополнительных барьеров на пути в Европу. Правда, «возможно, цены немного подрастут, но это ничего». А «рост благосостояния ЕС», видимо, будет рассчитываться в Quo Vadis без учета этого компонента.

Четвертый энергопакет?

Итак, Quo Vadis, похоже, можно рассматривать не столько как оценку эффективности сформированного наконец полностью (но еще не апробированного в такой завершенной композиции на практике в достаточное для выводов время) ТЭП ЕС, что является одной из заявленных целей проекта и логичным ожиданием его результатов, сколько как предлагаемую программу действий для следующей, после 2019 года, Еврокомиссии. Это – ее проект, он осуществляется по ее ТЗ и под ее (в лице ДЭЕК) руководством. Ведь заблаговременный вброс в общественное мнение результирующих оценок «роста благосостояния ЕС» в результате реализации предложенных сценариев будет облегчать следующему составу Еврокомиссии начало их практической реализации.

Радикальный характер предлагаемых в Quo Vadis изменений рыночной архитектуры газовой отрасли ЕС предопределяет вопрос, не являетcя ли Quo Vadis фактической подготовкой к Четвертому энергопакету? Однако, на мой взгляд, предлагаемые изменения являются слишком радикальными и направлены не столько на продолжение линии по либерализации рынка газа ЕС, чтобы их можно было бы назвать Четвертым энергопакетом (ведь для этого они должны находиться в русле исторического тренда), сколько скорее на слом предыдущих тенденций.

Носящая на практике дискриминационный характер по отношению к внешним поставщикам (участникам оптового рынка ЕС) и конечным потребителям ЕС (участникам розничного рынка) предложенная тарифная реформа; предлагаемое формирование аналога советского Госплана в виде TCF – фонда, централизованно аккумулирующего и перераспределяющего собранные тарифы как в пользу операторов ГТС стран – членов ЕС для их нормального функционирования, так и, похоже, на финансирование инфраструктуры ГТС для доставки регазифицированного СПГ вглубь ЕС; моделируемое (пусть пока гипотетическое) одностороннее изменение условий ДСЭГК, влекущее за собой «эффекты домино» и тому подобное. Все это существенно отличается от линии на построение открытого, конкурентного, недискриминационного рынка газа ЕС — цели, которая исторически декларировалась в течение долгих лет. Похоже, что вместо продолжения линии на последовательную либерализацию энергетического законодательства ЕС (что на практике, правда, выливается во все большую его бюрократизацию) в проекте Quo Vadis предложен резкий поворот в сторону или разворот либерализационных тенденций.

Так ли это будет на самом деле или нет, покажет дальнейшее развитие событий и ход работы по проекту в рамках, как теперь уже очевидно, данных пяти сценариев, в которые в лучшем случае могут быть внесены изменения лишь по «технике счета». Тем не менее я рассчитываю на продолжение взаимодействия по Quo Vadis с европейской стороной как в рамках традиционного многостороннего диалога (публичных консультаций) ДЭЕК с участниками рынка газа ЕС, так и в рамках российско-европейского двустороннего профессионального диалога в формате РГ2 КСГ.

Quo Vadis: можно ли ожидать результатов взаимодействия?

По первоначальному намерению Еврокомиссия предполагала лишь ознакомить участников рынка с результатами исследования по его окончании (ориентировочно в конце года). Однако в ходе предыдущих неформальных контактов с руководством ДЭЕК и с другими заинтересованными европейскими структурами удалось добиться приглашения российской стороны на заседания по Quo Vadis, в рамках которых ДЭЕК предполагал поначалу лишь информировать участников рынка о ходе работы над проектом, и российская сторона (Группа «Газпром») оставалась вне списка приглашенных участников (и не участвовала в первом заседании). В ходе заседания 26 июня по итогам предварительного ознакомления с представленным на обсуждение докладом консультанта были озвучены обоснованные озабоченности российской стороны как основного экспортера газа по стационарной капиталоемкой трансграничной инфраструктуре в зависящий во все больших объемах от его импорта ЕС.

Во-первых, была отмечена очевидная несбалансированность исследования, а именно: предлагаемый консультантом подход к моделированию «благосостояния ЕС» исходя только из интересов конечных потребителей ЕС и европейских участников рынка газа ЕС, без учета обоснованных интересов поставщиков газа извне ЕС в зависимый от его импорта ЕС. Поэтому было предложено дополнить модельные расчеты консультанта сценарием, который учитывал бы обоснованные интересы российской стороны и опирался бы на баланс интересов РФ и ЕС. То есть вносил бы соответствующие коррективы в действующую модель рынка газа ЕС, в том числе и такие, которые не удалось внести на стадии подготовки соответствующих сетевых кодексов ЕС, в которой представители российской стороны/Группы «Газпром» участвовали в качестве Prime Movers.

Во-вторых, было отмечено, что моделирование «роста благосостояния ЕС» производится за счет предлагаемых консультантом сценарных разработок в рамках «игры с нулевой суммой», что ведет к перекладыванию дополнительных рисков и затрат на поставщиков извне ЕС (то есть в первую очередь на российскую сторону), при этом консультант не включает в рассмотрение такие модельные сценарии (такую корректировку действующей системы регулирования рынка газа ЕС в рамках положений Третьего энергопакета ЕС), которые могли бы максимизировать выгоду для обеих сторон, а именно: не только для европейских конечных потребителей плюс посреднических компаний ЕС среднего звена (перепродавцов внутри ЕС поставляемого извне ЕС газа), но и для поставщиков газа извне ЕС в рамках моделирования сценариев, которые опирались бы на баланс интересов сторон.

От имени российских участников РГ2 КСГ мы предложили провести такую совместную работу в рамках данного непрекращающегося сотрудничества сторон. Посмотрим на реакцию европейской стороны на следующем заседании РГ2 КСГ, которое состоится этой осенью.

Метки: газ, Газпром, ЕС, Польша, реформы, Россия, рынок, санкции, США, Трамп, Украина, экспорт, энергетика