БЕГСТВО ОТ СВОБОДЫ 2.0
Как в США овладевает массами идея цензуры
Американцы, видимо, отрекаются от своей боготворимой свободы. В ходе нового опроса профильного исследовательского центра Pew Research более половины участников — 55% — согласились с мнением, что властям «следует предпринимать шаги к тому, чтобы пресекать (restrict) распространение ложной информации онлайн, даже если это станет ограничивать свободу информации». Противоположная точка зрения, согласно которой эту самую свободу следует «защищать» даже ценой публикации порой недостоверных данных, собрала 42% голосов. Пять лет назад в точно таком же исследовании соотношение было обратным: 39% к 58% соответственно. Еще сильнее — поддержка цензуры со стороны «технических компаний», т.е. владельцев соцсетей: сейчас американцы высказываются за нее большинством в 65% к 32%, в 2018 году было 56% к 42%. Отмечу, исходно Pew Research именовался «Исследовательским центром Пью для народа и прессы».
Едва ли не больше самих результатов исследования меня поразило то, что они, похоже, за океаном никого особо не взволновали. Точнее, не совсем так: бывший журналист The New York Times, а ныне писатель Алекс Беренсон, который, собственно, и привлек мое внимание, посвятил им комментарий «Самый пугающий опрос нынешнего лета: и он не про Джо Байдена!». В публикации, вызвавшей довольно оживленную дискуссию, в частности, подчеркивалось, что «поддержка подавления правительством «ложных» («false») высказываний явно нарушает Первую поправку [к конституции США], которая не проводит различия между «ложной» и легальной речью, равно как и между сетевыми и традиционными платформами для высказываний и дебатов».
Но напечатано все это было в сетевом ресурсе Substack, т.е. современном американском «самиздате», которым пользуется, например, и такой знаменитый журналист-диссидент, как Сеймур Херш, разоблачивший причастность президента Байдена к диверсии на «Северных потоках». А вот в традиционной прессе я откликов не нашел, хотя и искал, причем как в идеологически ангажированных, так и в формально нейтральных источниках: от The Washington Post и NPR до The Wall Street Journal и Fox News, от Associated Press и Reuters до CNN. Честно говоря, ума не приложу, как они могли обойти стороной такую тему: разве что вмешался тот закулисный «цензурный комплекс», о котором поведал недавно Джейкоб Сигел из сетевого журнала Tablet.
«Кризис доверия»
По поводу того, что творится за океаном с прессой и отношением к ней, недоумевают все же и некоторые другие. Главный редактор и шеф вашингтонского бюро политологического портала Real Clear Politics потомственный журналист Карл Кэннон объявил о начале нового спецпроекта, призванного как раз в этом разобраться. Поясняя свои планы во вступительном эссе, он пишет: «СМИ переживают смутное время. Их традиционная бизнес-модель практически рухнула, журналистские стандарты — в состоянии свободного падения. И американцы это замечают. Избиратели в США выражают исторически высокие уровни недоверия к прессе. Одновременно распадается и вера в политическую систему нашей страны. Доверие к правительству никогда не было ниже, чем сейчас. Эти две тенденции — взаимосвязанные и подкрепляющие друг друга — назревали годами. Вместе они воплощают в себе кризис доверия к двум институтам, необходимым для самоуправления».
В подтверждение своих тезисов автор также ссылается на данные социологов. Как показало другое недавнее исследование Pew Research, сейчас лишь примерно 2 из 10 американцев разделяют веру в то, что власти «делают то, что надо» (do what is right); при этом только мизерные 2% считают, что это происходит «почти всегда», а 19% — что «по большей части».
Отношение к прессе Кэннон анализирует подробнее, опираясь на прошлогодний осенний опрос компании Gallup. Прежде всего его привлекает один показатель: 38% американцев, заявивших, что относятся к сообщениям СМИ вообще «без всякого» доверия (none at all). По данным организаторов исследования, этот антирейтинг впервые превысил суммарные выражения доверия (7% большого и 27% умеренного). А было ведь еще и 28% умеренного скептицизма, т.е. в целом не доверяющих прессе за океаном — две трети.
«Односторонняя эрозия»
Но самым поразительным итогом того опроса Кэннону представляется разрыв в партийных показателях. «Вот что уникально и наиболее тревожно в этом спаде доверия к СМИ США, — пишет он. — В стране, почти поровну поделенной на граждан, голосующих за демократов, и тех, кто поддерживает республиканцев, недоверие разделено не поровну, даже не близко. Эрозия происходит лишь с одной стороны политического спектра».
«Около 70% демократов и по сей день доверяют СМИ, и этот показатель существенно не меняется со времен президентства Никсона (1969–1974 — прим. авт.), — поясняет аналитик. — Доверие среди независимых [избирателей] упало до 27%, а среди республиканцев вообще рухнуло. Лишь 14% республиканцев, по их словам, испытывают «большое» или «умеренное» доверие к СМИ. По словам Gallup, разрыв по уровню доверия [к СМИ] между демократами и республиканцами с 2001 года устойчиво выражается двузначными цифрами, а с 2017-го варьируется от 54% до 63%».
Вот Кэннон и хочет теперь разобраться, как у нас говорят, кто виноват и что делать (сам он те же вопросы формулирует на американский манер, ссылаясь на столпов журналистики США, включая Юджина Дионна (E.J.Dionne) с его бестселлером «За что американцы ненавидят политику»). Хотя, на мой взгляд, ответы, пусть и в первом приближении, лежат на поверхности. И поскольку мы с ним в свое время много лет состояли в одной Ассоциации корреспондентов при Белом доме и были шапочно знакомы, я бы его спросил: вы это серьезно, Карл?
Факты по вере
Во-первых, все социологические службы, включая Gallup, подтверждают, что люди по-разному оценивают ситуацию в зависимости от того, находится ли поддерживаемая ими партия у власти или в оппозиции. Республиканцы же воочию наблюдали, как законно избранного президента от их партии Дональда Трампа откровенно травили в прессе, — и как, спрашивается, они должны после этого к ней относиться?
К тому же Трамп был в американской столице, по сути, чужим для всех, включая тех номинальных однопартийцев, которых он именует «республиканцами только по названию». А за вычетом его недолгого правления власть в Вашингтоне с 2008 года принадлежит «силам двухпартийного политического истеблишмента под командованием генерала Барака Обамы» (определение Джейкоба Сигела из Tablet). Понятно, что демократов такое положение дел и освещение его в либеральных СМИ скорее устраивает, а вот республиканцев — категорически нет.
Кроме того, я давно думаю, говорю и пишу, что человек вообще живет больше верой, чем знанием, и, как правило, подбирает себе факты по вере, а не наоборот. То есть у всех нас, соответственно, своя правда, подкрепляемая неложными фактами. А различие между либералами и консерваторами заключается прежде всего в том, что последние хотя бы знают, что просто верят, а вот первые (особенно «передовые»), наоборот, верят, будто знают. Ну и, конечно, с такой веры в собственный разум их уже бульдозером не свернешь — тем более когда те же традиционные СМИ старательно им подыгрывают.
Кстати, по-моему, той же либеральной «упертостью» объяснима и внешняя парадоксальность цифр. С одной стороны, как утверждает Gallup, 7 из 10 американских демократов доверяют СМИ. С другой, по данным Pew Research, ровно столько же из них ратуют за цензуру в соцсетях. Так чью информацию, спрашивается, они хотят ограничивать? Не свою же?!
Чей сценарий?
Впрочем, мои вопросы и возражения совершенно не означают, будто я подозреваю коллегу в неискренности. Наоборот, охотно верю, что ему, как и мне, не нравится отступление от канонов журналистской объективности (он об этом упоминает, а я писал). И ценю его собственное стремление к объективности: он хоть и считает, что на республиканце Трампе «по заслугам» лежит «львиная доля» вины за межпартийные распри вокруг президентских выборов 2020 года (а это «отбрасывает тень» и на предстоящие выборы 2024 года), но при этом подчеркивает, что и лидеры Демпартии США вели и ведут себя не лучше. Как сказал бы Уильям Шекспир, «чума на оба ваши дома!»
В частности, в этом контексте Кэннон напоминает, как бывшая соперница Трампа на выборах 2016 года Хиллари Клинтон сначала обоснованно ужасалась тому, что, дескать, ее оппонент не был готов признать любые итоги голосования, а потом «сама написала тот сценарий, по которому и действует теперь Трамп». «Несмотря на свою формальную речь о признании поражения, Клинтон все последующие четыре года громко утверждала, что Трамп на самом деле не был [законно] избран, — поясняет Кэннон. — И она была не одна такая: разговоры об импичменте начались еще до инаугурации Трампа, и либералы устроили против него марш протеста, на котором один из видных ораторов вслух фантазировал о поджоге Белого дома».
Кстати, и импичмент как инструмент превратился из «спасательного люка» в политической системе США, использовавшегося лишь дважды за первые два столетия существования республики, в почти обыденность. «Этот процесс использовался против президента Клинтона в 1998 году, дважды против президента Трампа — и еще может быть применен против президента Байдена», — напоминает политолог.
Problems или Issues?
В целом, на его взгляд, не приходится удивляться тому, что американцы без всякого доверия и симпатии относятся к политике и политикам в своей стране. А помимо привычных доводов, он приводит и резон, который мне, например, прежде в голову не приходил.
Ссылаясь на упомянутую книгу Дионна об истоках неприязни к политике, Кэннон указывает, что в ней проводится важное концептуальное различие между «проблемами» (problems) и «спорными вопросами» (issues). Разница, по его словам, в том, что первые подразумевают необходимость объединения усилий и выработки компромиссов для решения общих насущных задач после выборов. Вторые же, по сути, нацелены на перманентное размежевание.
В последние десятилетия, по словам специалиста, обе ведущие партии США «научились выстраивать свои политические кампании как схватки вокруг «issues», а не «problems». «Муж Хиллари Клинтон был, наверное, последним кандидатом в президенты, победившим на базе конкретных сильных идей по решению проблем, — утверждает Кэннон. — Но попутно Билл Клинтон ставил и «разобщающие вопросы» («wedge» issues), и непрерывно продолжал сбор средств после победы, и вообще считается провозвестником эпохи «перманентных кампаний». Итоги всего этого бесконечного политиканства известны и непривлекательны».
Что ж, все верно; разве что концепцию перманентной кампании, насколько я помню, предложил политический партнер Клинтона — Альберт Гор. А в разобщенность свою лепту вносили и республиканцы. В качестве вопиющего примера в публикации приводится бывший спикер нижней палаты Конгресса Деннис Хастерт, позже осужденный за растление малолетних. В бытность спикером он придумал «правило», согласно которому никакой вопрос не выносился на голосование без поддержки «большинства [во фракции] большинства». Фактически, по мнению комментатора, это было правило против межпартийных компромиссов и коалиций.
Все в проигрыше
Последствия разобщенности губительны. Об этом говорит здравый смысл, это же подтверждают и специалисты. «Несмотря на политическую поляризацию, обе стороны чувствуют, что проигрывают, — заявил политологическому порталу «538» профессор-международник из университета Тафтса Дэниел Дрезнер. — А когда народы и страны с пессимизмом относятся к будущему, они зачастую творят по-настоящему плохие вещи».
Выходит, политика подтверждает и даже усиливает учение церкви: унывать не только грешно, но и опасно. А с верой в будущее за океаном сейчас действительно не ахти. К уже сказанному можно добавить, например, новый опрос Gallup, согласно которому уровень патриотических настроений среди американской молодежи снизился до «рекордно низких» значений. Чувство «крайней гордости» за свою страну испытывают сейчас лишь 18% опрошенных в возрасте от 18 до 34 лет.
Примечательно также, что, судя по этому исследованию, республиканцы настроены гораздо патриотичнее демократов. Среднестатистический патриотизм у всех более-менее ровный, но вот по тому же показателю «крайней гордости», на котором делают упор и сами организаторы, и комментаторы, межпартийный разрыв двукратный: 60% к 29% в пользу республиканцев. Так что же: выходит, либеральная «партия власти» в США, в отличие от консервативной оппозиции, сама не очень верит в свою страну?
«Актуальные уроки»
Вернемся, впрочем, к новой инициативе Кэннона, смысл которой он видит в том, чтобы возродить за океаном «идею свободы прессы». Для этого выбрано символическое название — «Проект 1735». Думаю, это своего рода ответ и на ультралиберальный «Проект 1619», реализованный редакцией The New York Times в 2019 году и предложивший (а по сути — потребовавший) считать исходной точкой американской истории дату прибытия в Новый Свет первых чернокожих невольников. Со временем тот призыв стал идеологической базой нового культа расовой политкорректности (woke culture) и «культуры отмены»(cancel culture) в сегодняшних США.
Для Кэннона же историческим маяком служит судебный прецедент по делу, которое рассматривалось еще в колониальном Нью-Йорке. В 1733 году тамошний печатник Джон Питер Зенгер принялся выпускать еженедельник The New York Weekly Journal, допускавший критические выпады против британского наместника — губернатора Уильяма Косби. В 1734 году издателя арестовали и отдали под суд по обвинению в клевете. Помимо всего прочего, власти запретили местным адвокатам его защищать. Но из Филадельфии был приглашен известный юрист Эндрю Гамильтон, осмелившийся в суде утверждать, что правда клеветой не бывает.
По тем временам это было смелой новацией. Жюри присяжных с ней согласилось и в 1735 году вынесло оправдательный приговор. До принятия Декларации независимости США оставался 41 год, до вступления в силу конституционного Билля о правах американцев — 56 лет. Зенгер мирно усоп в 1746 году, после него семейный бизнес продолжала вдова.
Дело, что называется, вошло в анналы. Теперь, вспоминая о нем, современный американский журналист пишет, что «сенсационный процесс положил начало идее свободы прессы на нашем континенте и по всему миру». И добавляет: «Ныне его уроки вновь актуальны».
«Цензурно-промышленный комплекс» встречает отпор
Что ж, с этим трудно не согласиться. И прежде всего — опять-таки из-за того, что американцы, по данным Pew Research, с которых мы начинали, теперь вроде бы в большинстве своем поддерживают цензуру. Цензуру, Карл!
Лично мне это напоминает, помимо всего прочего, классический труд Эриха Фромма «Бегство от свободы». Великий социолог и психоаналитик упоминал в нем о «наиболее влиятельных слоях общества», которые «определяют дух всей культуры» — в частности, благодаря «контролю над образовательной системой, школами, церковью, прессой, театром». Но подробно роль СМИ, к сожалению, не разбирал. А интересно, как бы он оценил сегодня воздействие на личное и общественное сознание наших бессчетных гаджетов, соцсетей и даже искусственного разума, из-за которого уже бастуют голливудские актеры и сценаристы. И конечно, тех нынешних «элит», которые пытаются регулировать цифровое информационное пространство и вообще рулить прессой и культурой в США.
Хотя элиты ведь тоже неоднородны. Неделю назад я писал, что здравомыслящие американцы не уступят свои права и свободы без боя. И вот свежая новость: на рассмотрение нижней палаты Конгресса внесен республиканский законопроект, позволяющий гражданам возбуждать судебные иски против конкретных чиновников федеральных органов власти, причастных к ограничению по цензурным соображениям свободы слова в соцсетях.
«У американцев наконец появится возможность привлекать к суду федеральных служащих, нарушающих их права по Первой поправке, — сказал цифровому порталу Fox News автор инициативы конгрессмен Дэн Бишоп. — Больше нельзя позволять цензурно-промышленному комплексу орудовать безнаказанно. Те, кто покушаются на свободу слова, должны отвечать за это перед судом».
Со стороны это выглядит избыточно. Первая поправка вроде бы сама по себе, без всякого дополнительного закона, призвана защищать фундаментальные права и свободы, причем на высшем конституционном уровне. Не уверен, что инициативу Бишопа — «Акт об ответственности за цензуру» — ждет легкая судьба на Капитолийском холме. Но рад был бы ошибиться, да и вообще, как у нас говорят, — лиха беда начало!
