Федор Лукьянов

| Российская Газета

Убийство посла — признак поднимающейся волны варварства

Покушение на российского посла в Турции — зловещий мост, который как будто соединяет мрак прошлого с мраком настоящего и будущего. Акт индивидуального террора отсылает к «классическим» временам — XIX и первая половина ХХ века. Стоящие за ним силы — приметы сил, пробудившихся на заре XXI века и бросивших вызов не просто устойчивости отдельных государств, а самому устройству Ближнего Востока. Впрочем, даже в условиях потрясений убийство посла, человека, неприкосновенность которого должна быть гарантирована даже не международными документами (что само собой), но самой логикой международных отношений, необходимостью всегда оставлять открытой дверь для разговора, урегулирования. Отрицание этого — свидетельство поднимающейся волны варварства, отвержения базовых правил, которые обеспечивали хоть какую-то управляемость мировой политики.

Делать выводы рано, однако некоторые вещи понятны и без глубокого анализа.

Ближний Восток дестабилизирован глубоко и надолго. Причин можно отыскать множество, но не это уже главное. Расползаются опорные структуры, кризис безопасности и стабильности затрагивает государства, которые составляли каркас всей региональной системы. Ирак, Египет, Сирия, ключевые страны Ближнего Востока, пребывают в разной степени упадка. Сейчас, судя по всему, серьезные проблемы начинаются и в Турции, причем они носят структурный характер. Сколь вопиющим ни является случай убийства дипломата, это лишь частное проявление куда более серьезного дисбаланса.

Желание Анкары активно участвовать в обустройстве Ближнего Востока и особенно в разделе «наследства» Башара Асада принесло результат, обратный задуманному.

Вместо распространения влияния Турции на регион региональная нестабильность распространилась на Турцию.

И дело не в перетекании экстремистов через границу, а в эрозии внутренней системы взаимоотношений, которая и так осложнена многочисленными хроническими проблемами. Весь комплекс кризисных явлений, а помимо роста радикализма это и проблема беженцев, и резкое обострение курдского вопроса, и нестабильность отношений с важнейшими внешними партнерами, и отчуждение вестернизированной части населения, и напряжение в армии и силовых структурах, снижают способность к эффективному управлению государством. А намерение президента Эрдогана изменить конституционное и политическое устройство в свою пользу, которое он начал активно реализовывать после неудавшегося путча летом, катализировали напряженность и внутреннее сопротивление по разным направлениям.

Публичная российская реакция на трагедию относительно сдержанная, основной посыл — необходимость объединения усилий для противостояния террористическому злу. Рискну предположить, что в закрытом режиме турецкой стороне говорятся более жесткие вещи — как раз на тему о том, к чему ведет излишне амбициозная, но при этом непродуманная политика и как в дальнейшем избегать подобного. Главный вопрос сегодня — дальнейшее развитие событий в Сирии, где ситуация вступает в следующий этап. С одной стороны, позиции официального Дамаска укрепились, никто уже всерьез не говорит о смене режима или его падении. С другой — положение крайне неустойчиво, и совершенно непонятно, как должен выглядеть политический процесс, на который все рассчитывали. Сторонники Асада преисполнились уверенности и едва ли намерены идти на компромиссы. А что касается противоположной стороны, то не вполне ясно, кто будет собеседником. Те, кто обладает реальными военными возможностями, а провинция Идлиб переполнена радикальными силами, никем не рассматриваются в качестве легитимных визави, практически все они признаны террористами. Что же касается «умеренной оппозиции», то это понятие сейчас еще эфемернее, чем прежде.

В этих условиях принципиально важно, чтобы Россия и Турция не находились по разные стороны идейно-политических и военных баррикад. Анкара обладает масштабными возможностями для того, чтобы подорвать позиции Москвы и сирийских властей, если захочет это сделать.

В период острого противостояния год назад был даже риск прямого столкновения и уж как минимум между Россией и Турцией началась полномасштабная холодная война, и это состояние крайне осложнило весь узел сирийских проблем. Сейчас серьезный разговор на уровне спецслужб, военных и политических руководителей призван обеспечить обеим сторонам наименьшие риски от дальнейшего развития событий в Сирии.

Ближнему Востоку предстоит новый этап еще и потому, что в Вашингтоне заступает новая администрация. Судя по декларациям Дональда Трампа, да и вообще, исходя из состава людей в его кабинете, система приоритетов в Сирии может резко измениться. Трамп не собирается менять режимы и вообще исправлять мир, он намерен бороться с радикалами-исламистами. Опыт 15 лет после 11 сентября 2001 года скорее отрицательный — деклараций о необходимости совместных действий было множество, на деле ничего не получалось, каждый оставался за себя. Сейчас едва ли можно ожидать того, что доверие между соответствующими структурами, например, России и США или России и Турции резко укрепится. Но есть надежда, что, по крайней мере, Москва и Вашингтон перестанут воспринимать Сирию как поле для неизбежного соперничества и осознают, что трофеев в этом соперничестве просто не бывает.