БЛОК О БОК
О каких тенденциях на Западе говорит возможное вступление Финляндии и Швеции в НАТО
О вероятных последствиях вхождения Финляндии и Швеции в НАТО сказано и написано уже предостаточно. Многочисленные аналитики оценивают меняющийся баланс сил в акватории Балтийского поря, новую ситуацию на протяженной российско-финской сухопутной границе, возможные последствия расширения Североатлантического альянса для арктического региона. Эксперты активно обсуждают вероятные особенности практического включения Хельсинки и Стокгольма в текущие программы и в ближайшие планы блока, а также набор предполагаемых ответных политических и военно-технических мер, на которые могла бы пойти российская сторона в сложившейся обстановке.
Не подвергая сомнению важность всех этих конкретных вопросов, хотелось бы обратить внимание еще на один аспект происходящего. Очередное, уже девятое по счету, расширение НАТО — это, пожалуй, самая наглядная иллюстрация происходящей на наших глазах консолидации условного «коллективного Запада». Изменение политического и военно-стратегического статуса двух ранее нейтральных стран Европы не только переворачивает геополитическую обстановку на севере континента, но и еще больше сближает НАТО и Европейский союз, отодвигая перспективу европейской «стратегической автономии» на неопределенное будущее.
Нынешний цикл консолидации Запада начался не вчера. И вызван он отнюдь не только переходом латентного конфликта на Украине в острую фазу. Смена центробежного вектора на центростремительный в западном мире обозначилась уже как минимум полтора года назад, когда на президентских выборах в США победил последовательный сторонник трансатлантического и более широкого глобального единства либеральных демократий Джо Байден. Задолго до начала российской военной спецоперации западные политические элиты подталкивало к сближению осознание ими растущего экзистенциального вызова со стороны Китая. Нынешнее расширение Североатлантического альянса следует рассматривать на фоне таких символов новой эпохи, как создание в прошлом году трехстороннего американо-британско-австралийского союза (AUKUS), настойчивые попытки США институционализировать четырехсторонний американо-японо-индийско-австралийский диалог по безопасности (QUAD), проведение несколько месяцев назад глобального «саммита демократий» и так далее.
Тем не менее всё то, что началось 24 февраля этого года, придало процессу консолидации новый очень мощный импульс. На Западе всесторонне готовились к такому сценарию в течение длительного времени, а потому реакция западных глав, бизнеса и лидеров общественного мнения на действия Москвы в 2022 году оказалась более оперативной, слаженной и эффективной, чем это было в похожей ситуации 2014 года.
Важнейшие решения по рестрикциям были приняты буквально в течение нескольких дней, причем круг стран, присоединившихся к санкционной политике США, оказался на этот раз намного шире, чем это было восемь лет назад. Объемы западной военной помощи Украине вообще не имеют прецедентов в современной истории; столь же беспрецедентен уровень политического отторжения Москвы и даже бытовой русофобии, зафиксированный практически во всех западных странах. Неожиданные для многих и явно поспешные решения Хельсинки и Стокгольма об отказе от традиционного нейтралитета в пользу присоединения в НАТО находятся в одном ряду с другими проявлениями происходящей консолидации.
От этой консолидации, разумеется, больше всего выигрывают именно Соединенные Штаты. Фактически мы наблюдаем не вполне безуспешные попытки реставрации «однополярного мира» образца начала нынешнего столетия. Конечно, многоопытный и хитроумный Джо Байден — не прямолинейный и простоватый Джордж Буш-младший, а потому строительство новой версии «однополярного мира» идет, если так можно выразиться, в «белых перчатках» — с соблюдением всех формальных принципов многосторонности и коллективного принятия важнейших решений. Но суть дела от этого не меняется — речь идет именно о восстановлении американского лидерства, пусть в менее явном и менее вызывающем виде.
Тем не менее долгосрочный успех этих энергичных реставрационных усилий далеко не гарантирован. Соединенные Штаты — да и Запад в целом — уже не так сильны в экономическом, политическом и военном отношении, как два десятилетия назад. Соотношение сил в современном мире ощутимо сдвинулось в пользу незападных стран и регионов мира, и эта долгосрочная тенденция продолжает ускоряться. В международном сообществе уже давно нет того безоглядного пиетета к либеральным экономическим и социально-политическим моделями, какой повсеместно наблюдался в начале текущего столетия. И никакая российская спецоперация не в состоянии полностью изгладить из памяти современников недавнее бесславное фиаско США и их союзников в Афганистане.
По всей видимости, очередная смена центростремительного вектора на центробежный в западном мире начнется не с российского направления, а с китайского. Предвестником возможного раскола может считаться история прошлогоднего дипломатического литовско-китайского конфликта, когда большинство европейских стран предпочли остаться в стороне от разгоревшегося скандала между Вильнюсом и Пекином и ограничиться лишь декларативной поддержкой своих литовских партнеров. Решимость большинства европейских стран безоговорочно поддержать Вашингтон в случае обострения обстановки в Тайваньском проливе также вызывает большие сомнения.
Рано или поздно расхождения — в том числе и внутри НАТО — будут возникать и на российском направлении. Уже сегодня подходы Парижа к урегулированию украинского кризиса заметно отличаются от подходов Лондона или Вашингтона. После завершения острой фазы конфликта эти расхождения, скорее всего, будут углубляться: европейские члены Североатлантического альянса объективно более заинтересованы в восстановлении единства своего ныне разделенного континента, чем их американские союзники.
Катализатором смены вектора может стать любое знаковое событие. Например, победа нового Трампа на выборах в США в ноябре 2024 года или приход к власти во Франции политика типа Марин Ле Пан. Или военное столкновение Соединенных Штатов и Китая в Южно-Китайском море, от которого европейские страны постараются дистанцироваться. Или новое столкновение восточного и западного побережья Атлантики по важным для обеих сторон торгово-экономическим вопросам.
Тем не менее, Москве не следует рассчитывать на то, что новый трансатлантический раскол произойдет в самом ближайшем будущем. Реальность такова, что России придется готовиться к затяжному противостоянию с вновь консолидированным «коллективным Западом», а попытки игры на ситуативных противоречиях между Америкой и Европой вряд ли окажутся успешными. К счастью, современный мир всё же гораздо больше «коллективного Запада», пусть даже и вновь осознавшего единство своей исторической судьбы.
