Андрей Кортунов

Российский Совет по международным делам

Перспективы международной многосторонности, скорее всего, будут определяться в большей степени гибкими «проектными» коалициями

---

Приближающийся саммит БРИКС в Южной Африке привлек большое международное внимание — больше, чем обычно выпадает на долю подобных регулярных мероприятий. Множество интригующих вопросов питали это внимание в течение нескольких месяцев. Собирается ли Владимир Путин присутствовать на саммите? Получит ли Эммануэль Макрон приглашение? Как Индия будет представлена в Йоханнесбурге? Интерес к встрече БРИКС вполне понятен — группа проводит первую очную встречу на высшем уровне с начала пандемии COVID-19 в 2020 г. Принимающая сторона в лице президента ЮАР Сирила Рамафосы явно сделала ставку на придание мероприятию максимального масштаба и блеска, пригласив национальных лидеров из 67 стран, в том числе из 53 других африканских государств, а также из Бангладеш, Боливии, Индонезии и Ирана, не говоря уже о главах влиятельных международных организаций.

Несмотря на все эти многочисленные ситуационные неопределенности и организационные неясности, самой большой интригой 15 саммита БРИКС остаются, конечно же, возможные решения по новым членам. Исторически сложилось так, что БРИКС довольно неохотно расширяет свои ряды: с момента своего создания в 2009 г. первоначальная группа из четырех основателей (Бразилия, Россия, Индия, Китай) добавила только одного дополнительного члена, который теперь принимает саммит 2023 года. В этом смысле БРИКС сильно отличается, например, от Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), которая почти удвоила свое членство с первых дней существования первоначальной «Шанхайской пятерки». Однако в последнее время запросы на членство и прямые заявки поступают в большом количестве из разных уголков мира — от Нигерии до Ирана и от Египта до Аргентины. С двумя десятками стран, которые выразили желание присоединиться к группе, саммит в Южной Африке вполне может стать поворотным моментом в истории БРИКС.

Для любой многосторонней группы расширение состава порождает как новые возможности, так и новые проблемы. Расширяясь, группа получает дополнительную репрезентативность и, следовательно, дополнительную легитимность. Даже и сегодня многие лидеры БРИКС с гордостью заявляют, что на их долю приходится более четверти территории планеты и валового мирового продукта, а также более двух пятых населения мира. Добавление нескольких других крупных стран глобального Юга сделало бы объединение БРИКС еще более впечатляющим. Геополитические противники объединения в полной мере понимают последствия его возможного расширения; неудивительно, что руководство Соединенных Штатов настойчиво отговаривает своих партнеров в Латинской Америке и на Ближнем Востоке от подачи заявок на членство в БРИКС.

Тем не менее за сколько-нибудь значительное расширение придется заплатить немалую цену. Большее разнообразие внутри группы неизбежно порождает и больше разногласий между ее отдельными членами. Становится все труднее прийти к общему знаменателю по многим деликатным и спорным вопросам, которые часто оказываются одновременно и наиболее важными. Опыт упомянутой выше ШОС является наглядной иллюстрацией этой проблемы — после принятия Индии и Пакистана достигать консенсуса по многим пунктам повестки дня ШОС стало гораздо сложнее, чем раньше.

В то же время идея углубления вместо механического расширения имеет свои неоспоримые преимущества и своих сильных сторонников в сообществе БРИКС. Действительно, если предполагается, что БРИКС выступает как «незападная» версия «Группы семи», то имеет смысл внимательно присмотреться к опыту «семерки» — тем более, что этот опыт по своей длительности более чем в три раза превышает институциональный опыт группы БРИКС. После разрыва с Москвой в 2014 году «большая семерка» ведущих западных экономик не объявляла о каких-либо планах по приглашению новых членов. Зато G7 энергично и настойчиво работала, во-первых, над повышением уровня взаимодействия внутри группы и, во-вторых, над созданием дополнительных возможностей для вовлечения в свою деятельность других международных игроков на разовой основе.

Пока что созданный в 2006 году БРИКС вряд ли можно квалифицировать как уже сложившуюся полноценную многостороннюю международную организацию со своим уставом, проработанными процедурами, постоянной штаб-квартирой и административным бюджетом. Тем не менее некоторые его институциональные инициативы, прежде всего — Новый банк развития, а также Пул условных валютных резервов, Деловой совет БРИКС и Академический форум БРИКС — уже зарекомендовали себя как достаточно успешные. Сторонники углубления призывают к дальнейшему укреплению институционального потенциала группы в качестве самого главного приоритета. Они также продвигают концепцию «БРИКС+» в качестве альтернативы численному росту членства группы. Опираясь на пять своих нынешних членов, разбросанных по четырем континентам, как на втулку колеса, и на их многочисленных партнеров, как на спицы этого колеса, БРИКС вполне способен превратиться в открытую и гибкую глобальную платформу, которую любая страна, группа стран или регион мировой экономики сможет использовать в соответствии со своими конкретными потребностями и стратегиями развития.

Тем не менее процесс углубления без каких-либо перспектив расширения также создает проблемы. Эксклюзивный клуб всегда порождает зависть и даже обиду со стороны тех, кого в этот клуб не принимают. Иногда те, кому было отказано в членстве, пытаются создать свой альтернативный клуб. Не случайно вскоре после запуска проекта БРИКС был создан неформальный альянс держав «среднего уровня» — Индонезии, Южной Кореи, Турции и Австралии (МИКТА). Одна из неявных целей нового объединения состояла в том, чтобы служить противовесом БРИКС в генерации идей и предложений для повесток дня «Группы двадцати».

Конечно, БРИКС не нужно делать окончательный выбор между расширением и углублением — ни на саммите в Йоханнесбурге, ни позже. Разумным подходом было бы попытаться сбалансировать два приоритета, открыв свои двери для постепенного, а не взрывного роста членства и одновременно сосредоточившись на наращивании институционального потенциала БРИКС, который помог бы в дальнейшем стереть красную линию между членами БРИКС и его внешними партнерами. В любом случае, перспективы международной многосторонности, скорее всего, будут определяться в большей степени гибкими «проектными» коалициями заинтересованных участников, чем жесткими и сильно бюрократизированными блоками и альянсами, характерными для второй половины XX века.

Впервые опубликовано в Global Times.

Метки: АТР, Африка, Восточная Азия, глобальное управление, Латино-Карибская Америка, Россия, Южная Азия