18 апреля 2017 г. Совет по внешней и оборонной политике в рамках реализации научно-просветительского проекта «Российский диалог культур и цивилизаций – взаимное обогащение» провел вебинар на тему «Глазами исламоведов: Россия как пример совместной истории православных и мусульман».

В вебинаре приняли участие: Дамир Зинюрович Хайретдинов, ректор Московского Исламского института, кандидат исторических наук, Тимур Казбекович КОРАЕВ, доцент кафедры стран Центральной Азии и Кавказа, Институт стран Азии и Африки МГУ им.М.В. Ломоносова, младший научный сотрудник отдела Азии и Африки ИНИОН РАН.

Вел вебинар Алексей Всеволодович Малашенко, главный научный сотрудник Исследовательского института «Диалог цивилизаций»; эксперт Московского Центра Карнеги, доктор исторических наук.

Тема: Россия — одно из редких поликонфессиональных и многонациональных государств, в истории которых не было кровопролитных религиозных войн. Представители различных религиозных общин мирно жили бок о бок, твердо стояли в своей вере, оберегали её от посягательств извне и никогда не входили в реальные конфликты между собой на религиозной почве.

На фоне обострения межрелигиозных отношений в мире опыт сосуществования христианства и ислама в России заслуживает особого внимания. В России сложилась система межрелигиозных отношений, ставящая во главу угла принцип взаимоуважительного добрососедства. Есть понимание, что мирный диалог между конфессиями и культурами продолжится, если удастся находить и утверждать надежные основы для него, и научиться слушать и идти навстречу друг другу. Одной из самых надежных основ для межконфессионального и межкультурного диалога должно быть стремление к сохранению традиционных ценностей наших религий и культур и совместное противостояние вызовам времени.

В ходе вебинара экспертами было отмечено:

• Историками хорошо написано, как развивались взаимоотношения всех составляющих Российской империи (земель, народов, верований) и государства российского. Есть два периода исламской истории России: доекатерининский и постекатерининский. Принято считать, что в доекатерининский период ситуация для мусульман была неблагоприятной, многие мусульманские народности вошли в состав империи недобровольно, их территории были завоеваны. Православной церковью ислам считался «неправильной религией», «формой сатанизма», из-за чего подвергался гонениям. Но государство понимало, что есть церковные идеологемы и есть фактуры, с которыми приходится работать. В данный период, по большому счету существовали автономии, государственные образования внутри Московской империи. Во время Екатерины произошло изменение статуса ислама, он стал «терпимой религией». У мусульман Российской империи появилась единая вне территориальная, религиозная автономия с центром в Уфе, (для мусульман западных губерний был центр в Симферополе). Ныне действующие муфтияты берут начало из этой модели. Вплоть до революционных времен начала XX века ислам продолжал автономное развитие от Российской империи. И взаимодействие православных и мусульманских частей общества хоть и происходило, но с определенными барьерами и ограничениями.
• Интригующий с научной точки зрения момент – исламская составляющая в восстании Е. Пугачева, которая имела место в Поволжье и на Урале в 1770-х гг. Однако этому вопросу не хватает исследовательского осмысления. Сохранились документы, письма Пугачева для мусульманских сообществ, составленные на старотатарском языке. Пугачевщина – сегодня феномен, который является привлекательным с религиоведческой точки зрения настолько, насколько и с социологической. Внимание советской историографии к этой стороне вопроса было весьма незначительным. Между тем, религиозный аспект восстания был весомым, как среди христиан (участие староверов), так и среди мусульман. В этом смысле фигура Салавата Юлаева занимает далеко не последнее место.
• Процесс христианизации татар в Московском царстве и в рамках Российской империи выглядел по-разному. Общая причина своего рода неудачи христианизации – институциональная слабость допетровской Руси как государства – христианизатора. Механизм православной проповеди был недостаточно гибок и эффективен в сравнении с теми механизмами, которые применялись, скажем, европейскими странами при христианизации Нового Света. С другой стороны автохтонные общества Нового Света и исламские общины Поволжья сложно сравнивать. Также есть принципиальная разница между «очисткой» территорий, населенных тюркскими общинами православным элементом и системной православизацией, крещением, насильственным или нет.
• По подсчетам татарстанских историков примерная численность населения Казанского и рядом лежащих ханств на момент присоединения к Московскому царству составляла примерно 40% от всего населения. Сейчас численность русских и татар несопоставима. Впрочем, как говорится «поскреби любого русского, обнаружишь татарина», правда, не факт, что «поскреби христианина и обнаружишь мусульманина».
• Термин «российский ислам» стал политологическим с государственной точки зрения. И с точки зрения традиций и культуры есть российский ислам, традиции которого могут представлять ценность для мусульман всего мира.
• Когда мы говорим о мусульманах РФ, мы имеем в виду представителей самых разных этнических групп, говорящих на языках как минимум трёх семей, находящихся в разных центрах исторической исламской ойкумены.  Распространение мусульманского вероучения в Поволжье проходило по иным маршрутам, нежели чем на Кавказе. Более того, на Кавказе северо-западном и северо-восточном формировались разные типы мусульманской солидарности, различные по своей эффективности и влиянию на местные идентичности. У мусульманских традиций, даже в рамках суннитского, ханафитского комплекса (доминирующего в России, не считая Чечни, Дагестана и Ингушетии) разные корни, языковые отображения, разные степени и типы влияния на характер и менталитет. То есть ислам Татарстана и Башкорстана можно рассматривать как некое целое, но составляют ли они целое с совокупностью тех исламских институтов, пусть даже неформальных, сложившихся в других регионах – тот еще вопрос. Более того, нельзя сказать, что те течения являются альтернативными, противоречащими традиционному исламу. Но дистанции, если не огромные, то имеются.
• По мнению многих мусульманских активистов, равенства в триалоге «православие-ислам-государство» нет. Скорее происходят параллельные диалоги, ислам – государство, ислам — РПЦ, они происходят по разным законам, меркам и лекалам. Многосложность российского государства не позволяет в полной мере охватывать все аспекты действительности. Что касается православно-мусульманского диалога, сегодня он находится в  подвешенном состоянии.
• Существующая модель фактически четырёх признанных конфессий российского государства сравнительно молода. Для истории Российской империи и Советского Союза представляется экзотичной, но не значит, что неконструктивной. Она выполняет свои функции, а существующие проблемы неизбежны. Несколько более актуально поставить вопрос шире. Насколько вообще тематика, связанная с исламской цивилизацией и теми формами исламской цивилизации, получившими распространение в большей части Центральной Евразии, имеет место в интеллектуальном пространстве российского общества? Насколько в России органично присутствует исламский компонент в самооотождествлении и идентичности россиян? Насколько немусульманская часть населения страны созрела для того, чтобы с интересом, сочувствием отнестись к исламской части своей истории? Картина общего прошлого должна присутствовать. По сути, большинство земель РФ некогда было мусульманским, так или иначе тесно связанным с исламской культурой. Этот аспект в сознании большинства россиян пока не присутствует. Какие должны быть обозначены форматы для того, чтобы этот комплекс идей был освоен – отдельный разговор.
• Безусловно, события, происходящие сегодня в Ближневосточном регионе накладываются на российских мусульман и межрелигиозные отношения в России, но не так сильно как это пытается выставить медийное сообщество. Происходящее на Ближнем Востоке проходит через личностное сознание каждого верующего мусульманина, когда он пытается в этом разобраться. К примеру, молодые люди проявляют активность в интернет-пространстве по вопросу войны в Сирии, где российские войска выступают на стороне алавита Асада и шиитского Ирана, воюющих против суннитской оппозиции, при этом большинство российских мусульман – сунниты (ханафиты). Безусловно, это хорошо, что разного рода стычки не выходят за пределы Интернета, так что сильного отображения  происходящего в регионе не существует. При этом нельзя забывать об одном важном параметре  — наличии нескольких сотен/тысяч (по разным источникам) выходцев из РФ, которые обучаются в вузах стран Ближнего Востока. Эта сложная ситуация, требующая модерирования.
• Если вспомнить о том, через какую призму складывалось восприятие ислама в 1990-2000-е гг. в России, то в качестве «плохих парней» воспринимались выходцы из Северного Кавказа, Чечни. И в информационном пространстве также создавался образ ислама с ярко выраженным кавказским акцентом. Сегодня аналогичный сдвиг может произойти в сторону Центральной Азии. В свою очередь, говоря о центрально-азиатских мигрантах, нельзя забывать, что это совокупность неоднородных групп, занимающих смежные, но разные ниши и в экономике и в обществе РФ 2000-х-2010-х гг. Они, безусловно, принадлежат к одной мировой религии и одному из ее направлений – суннитскому исламу, но степень исламизации этих обществ самая разная. Для рациональной оценки центрально-азиатских мигрантов необходим дифференцированный подход.
• Появление русских мусульман связано исключительно с идеологической свободой. Расширение информационных возможностей позволило глубже ознакомиться с учением ислама из первоисточников большому количеству людей, которые ранее имели о нем весьма смутное представление. Они делают свой выбор при самых разных жизненных обстоятельствах, также как кто-то делает выбор в пользу буддизма, а кто-то находит себя в иудаизме. Это может иметь личностную психологическую подоплеку, может стать результатом длительных раздумий и стремлением самоопределиться в духовном смысле. Соответственно, из подобной среды могут выйти, как экстремисты и даже террористы, так и люди не только являющиеся образцовыми гражданами, но и носителями ценностей, которые позволят наладить диалог между разными сообществами.
• Появление русских мусульман представляется закономерным, также как и появление европейских и американских мусульман, количество которых растет. Это неизбежное следствие  роста осведомленности и свободы самоопределения в религиозном смысле. Ни больше ни меньше. А дальше следует рассматривать уже конкретные случаи и группы случаев.
• Фундаментализм, радикализм и тем более экстремизм, терроризм – явления совершенно разного порядка. Фундаментализм не несет ничего опасного сам по себе, если он не принимает дополнительно террористический облик в силу каких-то социально-политических условий. Религиозный фундаментализм – часть вероубеждений очень многих конфессий. Радикалы, находящиеся в нижней части социальной пирамиды, со временем поднимаются наверх, (как это попытались сделать некоторые политические движения Ближнего Востока, например, в Марокко и Тунисе), и, чем выше они поднимаются, тем дальше отходят от экстремизма и радикальных идей, все более вписываются в существующую социальную модель. И они не престают от этого быть фундаменталистами по своему религиозному убеждению. К тому же, они сами начинают преследовать тех религиозных радикалов и экстремистов, плодящихся на нижней платформе социальной пирамиды.

Тема ислама и исламизма в настоящее время является остро актуальной, в виду, как глобальных вызовов, так и локальных реалий. Очень важно в нашей многокультурной стране сохранять межрелигиозный мир и стабильность. В этой связи, знания и суждения экспертов-религиоведов, историков, политологов и социологов представляются весьма важными. Просветительская деятельность необходима для гражданского общества, так как способствует формированию правильного мнения в отношении культурного и религиозного многообразия и тех вызовов, что они в себе таят.

«При реализации проекта используются средства государственной поддержки, выделенные в качестве гранта в соответствии с распоряжением Президента Российской Федерации от 05.04.2016 № 68-рп и на основании конкурса, проведенного Национальным благотворительным фондом»