За спорами в Киеве вокруг судьбы правительства незамеченным осталось важнейшее решение парламента — старт приватизации крупной госсобственности. Решено россиян к ней не допускать. Но не только поэтому украинская приватизация стала больше вопросом политическим, чем экономическим

Пока в Киеве не первую неделю обсуждают, как и за какую сумму (отчаянные называют 11 млн долларов) будут приватизировать самую знаменитую в стране Лукьяновскую тюрьму. Пока спорят, можно ли ее превратить в музей или обязательно строить на ее месте жилье, голосами 252 депутатов Украина приняла закон, необходимый для приватизации крупных государственных объектов.

В государственной собственности у наших соседей около 3 тысяч предприятий, около 2 тысяч из них не работают. Зачастую состояние их плачевно: инвестиций в модернизацию некоторых не было со времен СССР. Вспомним хотя бы остановившийся Донбасс — самый промышленно развитый регион страны, где ряд заводов металлургии и коксохимии уже не подлежит восстановлению. Подсчитано, что убытки только от неработающей части экономики примерно 100 млрд гривен в год. Сколь велика эта сумма, легко представить, сравнив цифры: в оптимистическом прогнозе от приватизации в нынешнем году страна получит 17 млрд гривен, или 700 млн долларов. И это притом что украинский мораторий на приватизацию иностранцами сельхозземель едва ли будет отменен. По некоторым сведениям, тут есть и простая техническая проблема — пока новый земельный кадастр страны готов лишь на 20 процентов.

Нового закона ждали практически из-за одной строчки, формулирующей запрет на участие в украинской приватизации резидентов «страны-агрессора». Понятно, речь идет о России. Однако эта строка лишь надводная часть айсберга — приватизация ключевая не столько экономическая, сколько политическая проблема. Совсем недавно, в феврале, только после в том числе обещаний начать приватизацию, отозвали свои заявления об уходе из правительства министры продовольствия, инфраструктуры, здравоохранения и информационной политики. Ясней других это условие тогда формулировал министр АПК Алексей Павленко: «Мое условие — завершить работу по приватизации. Я хочу, чтобы в результате под агропромышленным министерством не осталось ни одной компании».

Приватизация — клятвенное обещание премьера Яценюка вице-президенту США Джо Байдену. Она стоит едва ли не на первом месте среди сформулированных для американских доноров пяти приоритетов правительства. Отбиваясь от критиков, украинский премьер заявлял: «Мне часто говорят: неудачная конъюнктура, продадите за копейки… А кто сказал, что через три года это будет стоить дороже?»

Именно не начавшаяся приватизация была главным толчком к намерению уйти с должности экономического министра Айвараса Абромавичуса, которое наделало так много шума. Людям, понимающим контекст подковерной украинской политики, было понятно, почему Абромавичус так непримиримо сошелся с заместителем главы депутатской фракции Петра Порошенко —Игорем Кононенко. Последний, как пишут, куратор, так это называется на Украине, выставляемой на продажу компании «Центрэнерго», дающей 8 процентов всей электроэнергии страны для Киевской, Харьковской и Донецкой областей. Кураторы, то есть чиновники и депутаты, смотрящие за тем или иным госпредприятием и стригущие с него купоны, и есть хребет украинской коррупции. Вот по кому наносит главный удар только-только принятый закон, а вовсе не по российским резидентам, занятым в кризис своими отечественными проблемами. Сигнал о неучастии в украинской приватизации российский бизнес, надо понимать, получил много раньше, когда Россия без оглядки на последствия распорядилась украинской частной собственностью в Крыму. Ответ был совершенно очевиден.

Губернатор Одесской области Михаил Саакашвили любит рассказывать историю одного телефонного звонка. В момент, когда его только-только назначили на новую должность, ему напрямую позвонил некий человек и, представившись депутатом таким-то, велел не совать нос в дела Одесского припортового завода. На вопрос, какое депутат имеет отношение к этому госпредприятию, последовал ответ, что он — смотрящий за припортовым заводом.

Стоит ли теперь объяснять, почему закон так долго не принимался?

Под ковром против закона, видимо, бились не только смотрящие, но и основные украинские олигархи. Стоит, например, вспомнить, что один из главных производителей аммиачных удобрений в СССР, тот же припортовый завод, был уже однажды продан Игорю Коломойскому за 600 млн долларов. Но потом власть в ручном режиме сделку расторгла, а Коломойский уже много лет оспаривает это решение в суде. Даже крах отношений Коломойского с президентом начался с того, что в марте прошедшего года у него отняли государственную «Укртранснафту», которой он распоряжался как собственной. В ответ на это решение олигарх с вооруженным отрядом занял офис компании. Но не помогло. В прошлом остались и специальные тарифы на прокачку; и хранение государственных запасов на заводах Коломойского, за что страна должна была платить олигарху втрое дороже, чем если бы Украина хранила нефть, скажем, в Роттердаме; и огромные депозиты транснефтяной компании именно в банке Коломойского.

Не правда ли, подобные конфликты мы уже видели и переживали? Украина сейчас проходит что-то похожее на российский 1996-й — начало распада союза власти и олигархов. Возможно, остроту вопроса «Так кто же должен управлять страной — избранные или самые богатые?» смягчает, с одной стороны, общий патриотический подъем, понятный в условиях войны, с другой — то, что президент страны и сам крупнейший предприниматель.

Не удивлюсь, если и в украинской истории возникнет свой «Связьинвест» — лакомый актив, при приватизации которого все тайное станет явным, что позволит пройти хотя бы частичному очищению. Напомню, что в России самые важные пакеты собственности делили в 1995 году «по понятиям», а вот по «Связьинвесту» устроили настоящий аукцион. Это привело к конфликту власти с некоторыми олигархами, отчаянной войне компроматов, а еще позже — к потере своих постов группой реформаторов в правительстве.

Приватизация вместе с борьбой за смену команды Яценюка уже дала серьезный толчок к пониманию того, что и как происходит на Украине. «Есть несколько центров управления правительством,— признался на днях в интервью мэр Львова и лидер парламентской партии «Самопомощь» Андрей Садовый.— До 18:00 Кабмин управляется с улицы Грушевского (где расположено здание правительства.— «О»), а после 18 часов центр управления переносится на Банковую (здание администрации президента.— «О»). Этот второй центр управления работает до 2-3 ночи… Так и выходит, что у нас с некоторыми министрами работают по два координатора — от премьера и от президента».

Нельзя исключить, что нежелание украинских депутатов, представляющих крупный капитал, голосовать на недавней сессии парламента за отставку Яценюка, тоже связано с первым и самым важным этапом приватизации. Что и как будет делать Яценюк, понятно, отношения сложились. А не изменит ли правила новый премьер, за это на Украине никто не поручится. Как здесь говорят: лучше не будет, лишь бы не было хуже.