Виктор Лошак

| Огонёк

О том, каких назначений ожидать от власти после сентябрьских выборов

Предстоящие выборы, которые наверняка поставят проблему трудоустройства отголосовавших свое депутатов и, с другой стороны, исчерпание питерского кадрового резерва,— все это заставляет менять принципы кадровой политики. На кого же собирается опираться власть?

Известна совсем свежая история одного из сенаторов, который претендовал на пост заместителя в важном министерстве. При этом по биографии, опыту и возрасту сенатор, кажется, идеально подходил для этого места. Когда претендент прошел все собеседования и получил все визы, в последней, кремлевской, ему отказали. До выборов в Думу, объяснили ему, у нас эмбарго на любые назначения замминистров, вакансии могут понадобиться.

И действительно, у власти перед депутатами Госдумы 6-го созыва есть должок. Эти люди, не жалея себя, голосовали за небесспорные законы «Димы Яковлева», НКО-иностранных агентов, пакет Яровой, теперь они могут рассчитывать на возвращение долга. Если вам они нравились в Думе, значит, еще больше понравятся в правительстве, Совете Федерации, постпредствах.

Кадровая игра — это всегда немножко и игра по возвращению долгов. Например, назначение бывшего адмирала Сергея Меняйло, явно неудачного севастопольского губернатора, представителем президента в Сибирском федеральном округе — что это, как не возвращение долга? До Меняйло сюда же, в почетную ссылку в Новосибирск, отправляли других заслуженных силовиков — начальника Генштаба Квашнина, командующего внутренними войсками Рогожкина… Может быть, такая незаменимая роль постпредств и постпредов и оправдывает то, что эта дорогостоящая и давно изжившая себя на большинстве территории страны структура еще существует. При последних перестановках сократили одно постпредство, ну и кто это заметил?

Для России массовое назначение людей в погонах на посты политических менеджеров в очередной раз ставит вопрос об эффективности такого хода. Хорошим ли будет губернатором человек, преуспевший в личной охране или контрразведке? Вопрос довольно дискуссионный. Крупный военный в политике — это ведь не только российская история, наша специфика в другом, когда назначаются ПРЕИМУЩЕСТВЕННО люди в погонах. Политолог Александр Кынев обратил внимание на то, что в этой ситуации местная «элита жестко деморализуется, потому что для нее нет более деморализующего фактора, чем назначение силовика».

Еще чуть-чуть и в России узаконится маршрут социального лифта, который при движении вверх обязан проехать несколько остановок в силовых структурах. Да и вообще, судя по нашей практике, на высшие посты гражданских чиновников скорее готовит Академия ФСБ, чем Академия госслужбы. Хотя после «парада «гелендвагенов»» в Академии ФСБ или «дела Максименко и Никандрова» в СКР не хочется думать о том, какие на самом деле цели и идеалы живут в части самых верных, как считается, отрядов государства.

С другой стороны, обращает на себя внимание, что сегодня дети силовиков не стремятся повторить отцовскую карьеру. Хотя кое-кто из них учебу в специальных вузах проходит. Позже они оказываются на высоких постах в банках и госкорпорациях.

«Идущая сейчас смена поколений,— пишет в «Ведомостях» руководитель Центра политических исследований Николай Петров,— ведет не к воспроизводству существующей системы, а скорее, к появлению ее модификации чекистократия-2. Этому способствуют и… механизмы непрямого наследования, когда дети ключевых силовиков не участвуют в кадровом воспроизводстве силового блока, а выбирают себе иное поприще».

Опасно выписывать рецепт «чиновник — сын чиновника или милиционер — сын милиционера» — это хорошо или плохо. Одни дети не стремятся повторять родителей, другие становятся их гордостью, продолжая профессию. У бывшего главы РЖД, позиционировавшего себя как сверхпатриота, Владимира Якунина сын живет в Лондоне, имеет особняк за 23 млн фунтов и в недавнем интервью «Деньгам» рассказал не только о своем европейском бизнесе, но и о том, что с отцом иногда спорит, а нынешняя наша государственная закрытость ему не очень нравится.

Параллельно в другом издании «Коммерсанта», журнале «Власть», вышло интервью с Юлией Шойгу, которая возглавляет Центр экстренной психологической помощи МЧС. И это, безусловно, размышления в высшей степени квалифицированного и опытного специалиста. Очевидно, что отец если и выбирал для Юлии Сергеевны профессию и должность, то помог ей как минимум оказаться в самых тяжелых ситуациях, которые переживала страна в последние полтора десятилетия.

Признаем, что выдвижение силовиков таит в себе просто ловушку для общественного мнения. При нормально работающей демократии к выборной должности губернатора человек в идеале поднимается едва ли не от муниципальных выборов. К борьбе за пост губернатора он во всяком случае уже хорошо знаком землякам. Силовик же появляется не только неожиданно, но все то, что так важно для каждого из нас при выборе — подробности судьбы, семейные привязанности, просчеты и увлечения,— все это остается за кадром. Так приблизительно случилось в Калининградской области, где недавно появившийся начальник УФСБ стал губернатором и назначил такого же недавнего калининградца главой местного правительства.

Если вспомнить события в СКР, наркоконтроле, прокуратуре, то все, за что у нас увольняют или назначают силовиков, для общества было и остается какой-то магией, держащейся на безграничном авторитете лишь одного человека — президента. Его уже хорошо известная тактика противовесов особенно дает знать себя при назначениях. Возможно, президент считает, что люди из бизнеса, а их немало, должны быть уравновешены людьми в погонах? Легко представить, какие именно риски Кремль видит в одних случаях, двигая силовика, а в других — предпринимателя. Ведь не скажешь, что люди большого бизнеса украсили госуправление в конце 90-х, хотя свое благополучие укрепили безусловно. К сожалению, у нас слаба главная практика цивилизованного мира — назначение на важные посты близких по взглядам политиков. Политик повышает градус конкуренции в среде власти, даже будучи лояльным он стремится вверх. Ему нужны голоса и сторонники, а значит, в отличие от человека в погонах, он вынужден быть открытым для общества. Самый очевидный пример — вице-премьер Дмитрий Рогозин, чьи политические амбиции не исчерпаны. Но весь вопрос в том, нужна нашей власти конкуренция и лучше ли она в сегодняшней ситуации умения беспрекословно выполнять команды?