Фёдор Лукьянов

Российская газета

Лидеры Сербии и Венгрии делали во время кампании ставку на отказ следовать общеевропейскому настрою

---

В Европе неделя важных выборов. Предстоит первый тур президентского голосования во Франции, традиционно оно считается наиболее важным в ЕС наравне с парламентскими выборами в Германии. А в минувшее воскресенье на участки приходили граждане Венгрии и Сербии. В нормальных обстоятельствах эти две страны особенного влияния на европейскую политику не оказывают. Но сейчас обстоятельства ненормальные. Острейший международный кризис создает другую картину.

Венгрию и Сербию объединяет не только то, что два государства находятся неподалеку от очага кризиса. Важнее, что руководство обеих стран стремится если не полностью отгородиться от противостояния, то минимизировать его издержки, принципиально не занимая ничью сторону. Впрочем, последнее условно. В сегодняшней европейской атмосфере отказ занимать сторону автоматически трактуется как поддержка России. Соответственно, и Белград, и Будапешт подвергаются мощному нажиму со стороны Брюсселя и остальных ключевых столиц.

Формально венгерский премьер Орбан и сербский президент Вучич в разном положении. Венгрия — член Евросоюза и НАТО, должна подчиняться блоковой дисциплине. Сербия — кандидат в ЕС с неясными перспективами, а в Североатлантический альянс, бомбивший ее в исторически недавние сроки, вроде бы не собирается. Так что обладает большей свободой для маневра. На деле разница невелика. Виктор Орбан, хоть и связан обязательствами, ведет себя дерзко. А Александр Вучич, обязательств не имея, должен оглядываться на позицию ЕС, поскольку Сербия очень зависит от Европы.

Как бы то ни было, оба лидера сделали во время кампании ставку на отказ следовать общеевропейскому настрою. Аргументация: мы — суверенные страны, которые руководствуются национальными интересами и отвечают только перед собственными гражданами. А гражданам нужны мир, стабильность и благополучие, все остальное для них второстепенно. (Примечательно, что аналогичную позицию заняло правительство Грузии, хотя от него ожидали большей солидарности с евроатлантическим сообществом.) Отсюда нежелание вводить санкции против Москвы или способствовать повышению боеготовности Киева, несмотря на резкую критику извне.

Главный итог голосования — тактика сработала. И Орбан, и Вучич привели свои политические силы к убедительной победе. В Европейском союзе заранее назвали эти выборы (особенно в Венгрии) референдумами чуть ли не о будущем Старого Света (что, конечно, не так). Но если рассматривать их сквозь эту призму, результат для Европы получился так себе.

Венгрия особенно показательна. Во-первых, Орбан давно у власти, неизбежная усталость имеет место, на муниципальных выборах его партия не так давно несла чувствительные потери. К тому же на сей раз против Фидес объединились практически все — от крайне правых до левых, выдвинув единого и, как считалось, перспективного кандидата. Но Орбан, известный своими талантами публичного политика, перевел всю дискуссию в плоскость «я — это мир, оппозиция — это война». И большинство избирателей поверили заявлениям премьера, что только он способен прикрыть венгров от волны мирового кризиса и восточноевропейской войны. Вообще, понятие «протекционизм», которое обычно употреблялось в экономическом контексте, обретает сейчас расширенный и буквальный смысл — защититься от непредсказуемого и опасного мира внутри национальных границ. Такую же линию проводил и Вучич, правда, с акцентом и на Россию как таковую. Он хорошо знает, что значительная часть сербов настроена пророссийски, на выборах это фактор.

Поскольку в ЕС сами раскрутили идею, что результат венгерского голосования является для Европы судьбоносным и определяющим, видимо, так его и будут воспринимать. Своя хата все ценнее, а своя рубашка ближе. Конечно, и Венгрия, и Сербия — случаи особые, экстраполировать настроения в этих странах на другие европейские государства некорректно. Но и игнорировать их не получится. Противостояние в Европе дошло до уровня, когда оно все больше влияет на жизнь каждого человека.

Дело уже не только в быстром росте цен, но и в возникновении понятия «дефицит», большинству европейцев просто незнакомого. Удар придется по образу жизни простого европейца, и политическим лидерам надо объяснять, почему так получилось и достаточно ли весома причина, по которой простой гражданин лишается привычного.

В США лидеры Демократической партии запустили выражение «Путинская инфляция», объясняя беспрецедентное подорожание российской операцией на Украине. Судя по опросам, не особенно работает — общество недовольно, а рейтинги президента Байдена падают.

Из этой ситуации есть два выхода. Один — приложить усилия, чтобы остановить эскалацию кризиса и начать разрешать в пределах ныне возможного. Это требует, в первую очередь, признания за Россией прав на определенные интересы, противоречащие западным. Второй — объяснить обывателю, что он страдает не просто так, а за великое дело. Украина в таком качестве не сработает, требуется экзистенциальная угроза, которую несет Россия. И желательно не просто как враждебная держава, а как олицетворение вселенского зла. Кажется, второй путь признан более перспективным.

Метки: выборы в Венгрии, выборы в Сербии, Россия, экзистенциальная угроза