Газета.ru

Ф.А.Лукьянов

Председатель КНР Си Цзиньпин сделал широкий жест в адрес России. Свой первый зарубежный визит буквально через несколько дней после утверждения в должности он наносит в Москву.

Судя по ряду сигналов, новое китайское руководство намерено активизировать двусторонние отношения, подчеркнув их особый характер. Основная причина — общее осложнение мировой обстановки, которое Пекин тревожит. Соединенные Штаты объявляют о переориентации военно-политической стратегии на Азию, имея в виду последствия роста Китая. Хронические территориальные конфликты с соседями (Япония, Вьетнам, Филиппины) одновременно напоминают о себе обострениями. «Арабская весна» вносит в мировую политику ощущение хрупкости любой власти, особенно той, у которой помимо внутренних проблем есть могущественные геополитические оппоненты.

На этом нервном фоне отношения с Россией выглядят едва ли не идиллией. На глобальном уровне вообще никаких разногласий. На региональном «этаже» — есть трения, связанные с неравновесностью экономик и соответственно асимметрией возможностей в Азии (Центральной, Южной, Юго-Восточной), но нигде они не достигли уровня, серьезно влияющего на отношения. В двусторонних связях потенциал для недоразумений наибольший, но он пока потенциалом и остается.

Пекин де-факто руководствуется концепцией России как «стратегического тыла», то есть пространства, с которого точно не исходит угрозы и на которое при необходимости можно опереться.

А что в этой связи Москва? Прихотливая ирония мировой политики демонстрирует России «два мира — два детства». Визит Си совпал не просто с межправительственными консультациями Россия — Европейский союз (они планировались давно), но и с кипрским кризисом. Он, как по заказу, продемонстрировал две стороны отношений в рамках Европы — очень глубокую взаимную зависимость России и ЕС, но отсутствие механизмов для нормального взаимодействия. При наличии большого количества формальных институтов сотрудничества (чем не устают хвастаться чиновники), в чрезвычайной ситуации, напрямую затрагивающей интересы и Брюсселя, и Москвы, вместо консультаций и совместного поиска решения вспыхнул острый конфликт. Россию поставили перед фактом (даже фактами — каждый следующий шаг предпринимался без обсуждения с ней), она в ответ разразилась крайне жесткой критикой в адрес Евросоюза, намекнув на пересмотр отношений не только с Никосией.

Вообще, вся эта история показала не только дисфункцию структур, но и реальное качество «стратегического партнерства» — Россия воспринимается европейцами как отягощающее обстоятельство, дополнительная проблема, а не способ ее решения.

Не будь в кипрской банковской системе существенной российской составляющей (которая априорно считается зловредной), едва ли кто-то рискнул бы предлагать фактическую конфискацию части вкладов, создавая опасный прецедент. Наличие российского офшорного капитала служит оправданием мер, противоречащих нормальному рыночному инструментарию. Символично, что основной глашатай такого подхода — Германия, всегда выступавшая проводником интересов России в Европе (у Меркель, конечно, выборы на носу, но все же). Пресловутый имидж России, о котором много говорят в последнее время, ее восприятие извне, репутация стали материальным фактором, влияющим на более чем практические вопросы экономики и политики.

В этом контексте Китай — свет в окошке. Институциональных связей по сравнению с европейским направлением почти нет, разве что только формируются. Зато КНР по мере возможностей старается учитывать обеспокоенность России теми или иными обстоятельствами и ратует за скоординированные действия. Пекин действительно заинтересован сегодня в благоприятной атмосфере с Россией по причинам, изложенным выше, а ее образ и внутриполитическая модель китайцев не интересуют (что, безусловно, не означает, что они не видят всей перекошенности и уязвимости российской системы). Главное — Китай считает, что Россия ему сейчас нужна и важна, поэтому готов прилагать усилия, чтобы обеспечивать прогресс связей, Си Цзиньпин это убедительно демонстрирует своим визитом. ЕС же проявляет противоположное отношение: Россия — неизбежное зло, с которой как-то надо находить общий язык, но не хочется. Конечно, в рамках единой Европы есть разные взгляды, хватает тех, кто считает Россию даже при всей ее специфике «последним Эльдорадо» для европейского бизнеса, но фактом является то, что экономическое и политическое восприятие расходятся все заметнее.

Парадокс ситуации в том, что Россия при этом намертво привязана к Европе (что наглядно показал кипрский кризис), и никакой реальной переориентации не просматривается.

Даже если во время визита председателя КНР будут подписаны судьбоносные соглашения (например, договоренность о ценах на газ, которой не могут достичь несколько лет), Европа останется вне конкуренции в качестве основного партнера не годы, а скорее десятилетия.

Что же касается внешне дружелюбного Китая, то когда дело доходит до экономики, Москва весьма сдержанна, опасаясь слишком широко открыть ворота. Страх, что экономический дисбаланс приведет к росту политического влияния Пекина в России, заметен куда больше, чем на европейском направлении.

Россия и Китай разделяют одно общее представление — экономическая зависимость от Запада чревата сегодня катаклизмами. Китай в полной мере ощутил это во время кризиса 2008-2009 годов, когда американский рынок провалился, а экономика США качнулась. Россия чувствует то же самое, наблюдая за конвульсиями европейской политики спасения евро. Проблема Кипра не столько даже в возможной конфискации депозитов, а в той роли, которую эта офшорная юрисдикция играет в российской экономике, выступая в качестве компенсатора несовершенств собственной финансовой системы. Соответственно, если это звено выпадает, парализующий эффект может оказаться чрезмерным. В идеале власти должны использовать нынешний кризис как стимул для нормализации финансовых потоков, коль скоро курс на избавление от офшоров был уже объявлен. Так же как Китай использовал крах «Lehmann Brothers» и дальнейшие события в Америке для начала переориентации собственной экономики с экспорта на внутренний спрос. Понятно, что процесс это не одномоментный, но важно его запустить. Это оздоровит отношения со всеми — и ЕС, и Китаем, а также способствует укреплению суверенитета, о котором так пекутся в Москве и Пекине.

Все, происходящее в мире, раз за разом напоминает о том, что в сегодняшних условиях излюбленное российское противопоставление Запада и Востока, постоянные споры о выборе цивилизационной ориентации, по сути, лишены смысла. Выбора как такового нет, есть необходимость выстраивать все более сложный баланс отношений со всеми ведущими игроками, учитывая реальную вовлеченнность страны в запутанные и нелинейные глобальные процессы, где Восток и Запад причудливо переплетены. И на успех можно рассчитывать, только имея здоровые основы внутри собственной страны — политические, экономические, общественные. Это условие недостаточное, но необходимое.