Георгий Бовт: Командный незачет
О том, какие уроки хорошо бы извлечь из олимпийского скандала
«Лет ми спик фром май харт» — историческая фраза, «отлитая» все еще министром спорта Виталием Мутко, ярко характеризует ситуацию в нашем спорте. Который докатился до того, что нас чуть не выгнали с Олимпийских игр.
МОК, разумеется, не хотел принимать столь радикального решения. И не принял, делегировав право допуска спортсменов международным федерациям по видам спорта. Они будут допускать россиян «в индивидуальном порядке» на основании собственных правил (они у всех разные). Где-то наши шансы выступить (стрелковые виды спорта, ряд игровых, водные, гимнастика, фехтование и т.д.) лучше, где-то потери будут существенными. Так, явно под ударом вся наша тяжелая атлетика, возможно, борьба. Не поедут все, кто хоть раз был замечен в допинге.
Размер команды (заявлено 387 человек, уже не едут 67 легкоатлетов) усохнет на десятки человек. Соответствовать критериям «допуска в индивидуальном порядке» будет сложнее, чем кажется на волне эйфории, что не стали дисквалифицировать всю команду. Масштаб потерь станет ясен уже на днях.
В любом случае подавать факт того, что мы «проскочили» в Рио, да еще под своим флагом, как победу — неверно. Это тяжелый репутационный удар по российскому спорту, от которого он оправится не скоро. И за этот позор должны ответить конкретные люди.
Фразу Мутко можно сделать эпиграфом к «разбору полетов» о том, до чего может довести некомпетентность кадров, расставляемых по каким угодно принципам, только не по профпригодности.
Во-первых, Мутко следовало выучить английский. Это облегчило бы общение с международными спортивными чиновниками в разрешении возникшего кризиса. Путем в том числе доверительных переговоров, во время деловых ланчей и работы во всяких совместных комиссиях. Вместо того чтобы надувать щеки и изрекать политические лозунги по поводу «коррумпированности» Международной легкоатлетической ассоциации (IAAF), заговора против России и прочей трескотни, которая хороша лишь для телешоу.
Предвзятость по отношению к России, чего уж там, имеется. Взять хотя бы «аналитический материал», распространенный накануне принятия МОК судьбоносного решения агентством Associated Press.
Вот они — мастера информационной войны. Половина материала — о том, сколь тесные и дружеские отношения связывают главу МОК Томаса Баха с Путиным. Приплели даже то, что оный Бах, выигравший олимпийское золото в 1976 году в фехтовании, мог быть («мог быть» — невинное предположение) неравнодушен к тому, сколь много сделал для его любимого вида спорта, вложив и свои деньги, возглавляющий восемь лет Международную федерацию фехтования «союзник Путина» (так в заметке) олигарх Алишер Усманов.
А еще Бах, докладывает AP, входит в наблюдательный совет компании Weinig, производящей деревообрабатывающее оборудование, у которой «большие интересы в России» (фактов, это подкрепляющих, и комментария компании нет). А еще, мол, есть другие «друзья Путина и Мутко» в исполкоме МОК, они перечислены поименно. Не хватает разве что приложенного заявления в ФБР начать разбирательство, как это было сделано с экс-главой ФИФА Йозефом Блаттером. От которого тут же отстали, как только он ушел в отставку. Давление на МОК накануне 24 июля и впрямь было огромным.
Но такое отношение, усилившееся на фоне ухудшения отношений с Западом, диктующим правила в международном спорте, не новость. Но тогда надо и вести себя, как в случае с российской оппозицией (даже Мутко должен быть в курсе):
хочешь критиковать власть, будь готов, что к тебе отнесутся со всей строгостью закона, если ты хоть в чем-то нечист. Будь безупречен или заткнись.
Во-вторых, чем громче политическая трескотня, тем больше сомнений в компетентности трещащих. Но именно такая позиция (нас давят «за политику») была принята нашими функционерами еще во время ноябрьского допингового скандала с легкоатлетами. Включая главу Олимпийского комитета России Александра Жукова, который как раз должен хорошо говорить по-английски, ибо стажировался некогда в Колумбийском университете в Нью-Йорке. Однако у нас ведь как заведено: функционеры сначала «насмотрятся телевизора» (имеется в виду транслируемая пропаганда), а затем поступают так, как будто это и есть всамделишная реальность.
Сейчас наверху принято правильное (возможно, оно повлияло на решение МОК в лучшую сторону), но запоздалое на полгода решение — создать независимую комиссию по борьбе с допингом в нашем спорте с включением в нее иностранных специалистов. Во главе ее поставлен человек, как сказал Путин, «с безупречной репутацией» — 81-летний Виталий Смирнов, почетный председатель ОКР. Опытный международный спортивный чиновник еще советских времен, он как раз умеет разговаривать со спортивной бюрократией. В отличие от набежавших непонятно откуда нынешних безграмотных «манагеров» в «петухах» от «Боско ди Чильеджи».
Почему столь очевидный шаг не сделан раньше, до того как изжаренный на Западе петух клюнул в одно место в лице сразу WADA, IAAF, да и МОК в придачу?
А потому, что, и это уже в-третьих, наши вельможи привыкли ко всему на своих должностях, прежде всего к «распилам и откатам» в разной форме, но только не к тому, чтобы брать на себя ответственность за те или иные решения. Их «руководящая» риторика сводится, с одной стороны, к тому, что мы великие, а вокруг нас враги, подразумевая, что показушный патриотизм — замена профпригодности. С другой — что все они «солдаты Путина». От детского омбудсмена до главы Чечни, от губернатора с коллекцией часов на миллионы до министра спорта.
Эти «солдаты» всегда в ожидании приказа, как им быть в каждом конкретном случае. За исключением, конечно, случаев, когда речь идет о собственном интересе. Тут они инициативны.
При этом, опираясь на известное мнение о том, что первое лицо не любит принимать решения «под давлением», особенно внешним, не справившимся с работой чиновникам выгоднее всего кричать, что, дескать, их, истинных патриотов, увольнение чуть ли не главная цель интриг Госдепа, мировой закулисы и нашей «пятой колонны». И приемчик срабатывает. Вон Астахова не стали сразу увольнять «под давлением», а отправили «отстояться» в длительный отпуск.
Но когда провалившегося (или обвиненного в коррупции) чиновника не снимают лишь потому, чтобы «не поддаться давлению», это искажает принципы работы госаппарата, создавая ложные критерии его эффективности и компетентности.
В-четвертых, причудливая манера «подбора и расстановки кадров» (советский термин, утративший свое значение, ибо никаких внятных карьерных лифтов обществу взамен тех, на основе которых возносили советскую номенклатуру, не явлено) восторжествовала от Мутко до самых до окраин.
Взять того же Родченкова. Который лишь сейчас стал «человеком с сомнительной репутацией», а после Сочи глава Московской антидопинговой лаборатории был хвалим и награжден орденом Дружбы народов. Правда, еще раньше против него и его родственницы были заведены уголовные дела по подозрению в распространении подозрительных препаратов. Родственница отделалась условным приговором, а Родченков — легким испугом. Осмелимся предположить, что тем самым «талантливого химика» подвесили на крюк компромата: мол, чуть дернешься, мы тебя закопаем.
Что-то есть в этой кадровой методе знакомое, не правда ли? А потом вдруг этот человек с крючка срывается и всплывает в Лос-Анджелесе, раздавая показания. Если это называется «спецоперация», то откуда же растут руки и головы у этих «рыцарей плаща и кинжала»? Невольно вспоминается история опереточного провала «шпионки» Анны Чапмен, а еще, конечно, торжественный автопробег выпускников одной академии на «гелендвагенах» по Москве. Тоже — результаты «подбора и расстановки кадров».
В-пятых, ситуация даже с нашими легкоатлетами была абсолютно спасаема. Надо было увольнять Мутко еще в ноябре, причем на пару с Жуковым, и создавать комиссию во главе с тем же Смирновым, что создана сейчас.
Но первое лицо тогда не вмешалось лично в ситуацию, и она оказалась запущенной. То ли его убедили, что все, мол, само рассосется — и Бах нам в помощь. То ли просто никто не был способен компетентно оценить ситуацию. Опять же доклад WADA по легкой атлетике был на английском, да еще 400 страниц, — как говорится, «неасилили».
И теперь наши горе-функционеры (в частности, Жуков) сетуют, что, мол, IAAF лишь 17 июня дополнила условия допуска наших легкоатлетов на Игры в Рио требованием, чтобы они тренировались и тестировались на допинг вне России (кстати, критерии допуска россиян по другим видам спорта могут быть близки к IAAF). Заговор, ясен пень! Только при этом забывают сказать, что с ноября тестирование на допинг спортсменов, тренирующихся в России, было поручено Британскому антидопинговому агентству, сотрудничество с которым наши деятели полностью провалили.
Вместо того чтобы с ними взаимодействовать и спасти тех, кто чист, британцам просто не дали работать в стране.
Они написали в мае убийственный доклад, полный упоминаний тех же методов манипуляций и укрывательства спортсменов от внезапных проверок, в том числе в бесчисленных «военных городках», что упомянуты в ноябрьском докладе WADA. Плюс внушительная доля положительных проб у тех, кого отловили. Лишь после этого появилось требование IAAF о загрантренировках. Зачем было это все провоцировать?
В недавнем интервью «Огоньку» бывший руководитель Госкомспорта легендарный хоккеист Вячеслав Фетисов поведал, как он пытался ввести Мутко в мир международных спортивных функционеров, в котором он сам, много игравший и проживший в США и Канаде, был как на коньках. На все эти попытки научить человека-министра культурно ланчевать с кем надо, расставлять нужных людей на важные международные посты и вообще ориентироваться в этом непростом мире, был получен ответ: «Фром май харт», что министру с этим возиться не с руки. В этом все чванливое, дремучее и самоуверенное невежество, что тут еще скажешь.
Иск в Спортивный арбитраж в Лозанне — отдельная песнь некомпетентности. Напоминает историю про то, как мы сначала согласились на юрисдикцию арбитража в Гааге по иску ЮКОСа, а потом, получив «счет» на 50 млрд, стали возмущаться. Еле «уползли». Причем во что обошлось это «отползти» в виде гонораров заморским адвокатам и кто был автором первоначального «сильного управленческого решения», история умалчивает.
Так и тут. Сначала мы подписываемся под правилами IAAF (не далее как зимой), где сказано именно о принципе коллективной ответственности в подобных нашему случаях, потом, когда «что-то пошло не так», идем обжаловать нами же подписанное в суд.
Сначала соглашаемся, что арбитраж в Лозанне — конечная инстанция по иску 68 российских легкоатлетов, потом, когда суд выносит решение против нас, кричим, что «будем защищать интересы наших» в Верховном суде Швейцарии.
Хотя, конечно, всех этих деятелей, доведших наш спорт до такого позора, надо бы отправить совсем в другое место. Но вряд ли отправят. Потому что наверху верят, что любой новый кадр будет хуже. Такая вот кадровая мизантропия.
