Георгий Бовт: Не проморгать средний класс
Америка уже неделю живет с «закрытым» правительством. 800 тыс. госслужащих отправлены в неоплачиваемый (пока, может, им вернут деньги потом) отпуск, закрыты национальные парки, посольства США сокращают активность, уже пострадали ряд программ помощи бедным, не работают супермаркеты на военных базах, хотя сами военные жалование получают, как и конгрессмены и президент Обама — свое, а пенсионеры — пенсию. У республиканцев (у них большинство в палате представителей) и демократов остается 10 дней, чтобы договориться о повышении потолка госдолга (как того требуют закон и даже Конституция), который уже достиг $16,7 трлн, до 17 октября.
В противном случае американское государство не сможет брать в долг и платить по нему, и США ждет первый в истории дефолт. Момент истины наступит между 18 октября и 5 ноября, когда в казне окончательно кончатся деньги.
Это обрушит все мировые рынки, поскольку непоколебимая вера в до сих пор исправно обслуживаемый американский госдолг — это один из столпов, на котором держится, как бы это ни было противно многим, вся мировая финансовая система.
Теоретически министерство финансов, дабы избежать дефолта, может после 17 октября принудительно балансировать бюджет, выстраивая приоритеты среди примерно 100 млн отдельных платежей, которые оно совершает в сутки (!), «обрубая» не изящнее, чем топором, всевозможные госпрограммы, начиная от пенсий и кончая платежами иностранным кредиторам. Но такой вариант, который обойдется Америке примерно в 4% национального дохода, будет для мировой экономики не лучше, чем дефолт, которого не факт, что удастся избежать таким образом. Есть еще теоретический вариант, что Обама повысит потолок госдолга своим распоряжением, без согласия конгресса, но пока он явно не выказывает такого намерения.
Чтобы представить себе масштабы происходящего, достаточно сказать, что лишь за первые два дня нового финансового года (с 1 октября) минфин уже при «закрытом правительстве» потратил более $63 млрд, собрав в виде налогов лишь менее 26 млрд. При этом было взято в долг путем продажи тех самых казначейских долговых обязательств еще 1,6 млрд и потрачено на зарплату неотставленным госслужащим более 1,2 млрд. Для сравнения: год назад за эти же два дня госдолга было взято более $100 млрд. Он действительно растет с катастрофической скоростью.
И вокруг него идет большая политическая игра, главный принцип которой — кто моргнет первым, тот и проиграл.
Спикер палаты представителей от республиканцев Джон Бенер, находящийся под сильным влиянием консервативной части партии, называемой «партий чаепития» (в честь «Бостонского чаепития» времен американской революции, когда колонисты восстали против налогообложения метрополией), выступающей против всяких новых налогов и за резкое сокращение государственных программ, уступать не хочет. Почти навязчивой идеей республиканцев является ликвидация в обмен на согласие повысить потолок госдолга так называемой Obamacare, медицинской реформы президента.
Она впервые в истории гарантирует медобслуживание всем американцам, но взамен предполагает введение «медицинского налога» (обязательной страховки) и такие масштабы господдержки, которые, утверждают республиканцы, еще более усугубят ситуацию с госдолгом. Судя по опросам, относительное большинство американцев тоже против Obamacare, так как в принципе не любит никаких обязательных налогов, не предусматривающих возможности выбора, и уж тем более платить «за того парня», который поколениями не работает и сидит на welfare.
Однако в борьбе за общественное мнение на тему «кто больше виноват в нынешнем кризисе» республиканцы рискуют проиграть Обаме. Во всяком случае, в последний раз, когда «закрыли» правительство в середине 90-х, победителем вышел президент Клинтон, а политическая звезда тогдашнего спикера палаты представителей республиканца Ньюта Гингрича, возглавившего «восстание», закатилась.
Существуют несколько вариантов разрешения кризиса — от полной капитуляции республиканцев до промежуточных, временных вариантов, которые затянут политические торги на долгие месяцы, включая ожесточенные баталии в связи с промежуточными выборами в конгресс в ноябре 2014 года.
Однако слишком долго балансировать на краю финансовой пропасти опасно. В последний раз, когда две партии слишком увлеклись дебатами на эту же тему два года назад, это стоило Америке понижения кредитного рейтинга агентством Standard & Poor’s и обрушения рынков. Что, впрочем, обернулось вскоре для самого агентства таким «наездом» со стороны правительства (типа нашей «прокурорской проверки»), что впредь они трижды подумают перед тем, как совершить нечто подобное.
Объективно в США сейчас на кону вопрос об ответственности элиты за выбор того или иного варианта долгосрочного развития страны. Вопрос о такого рода ответственности национальных элит сегодня в мире принял вообще универсальный характер. Дефицит идей, кризис института политического лидерства, дешевое политиканство и популизм вместо выработки долгосрочной стратегии — это проблемы не только американские.
Но с глобальной точки зрения от Америки сегодня многие ждут предложения некоего «второго дыхания» развития всей капиталистической модели в ее нынешнем виде, оставаясь при этом в рамках демократии и в обратной связи с электоратом. В частности, ждут изменения ситуации, когда финансовые спекулянты играют неподобающе гипертрофированную роль в экономике (и, стало быть, в политике), когда прогрессирующими темпами растет разрыв между самыми богатыми и самыми бедными, что лишь тормозит экономически прогресс, сужает горизонты развития.
Пожалуй, главный симптом нынешних экономических болезней современных экономик — это кризис среднего класса, являющегося не только главным двигателем развития современного капитализма, но и важнейшей опорой современных политических демократических систем.
Американский средний класс, если посмотреть на статистику, уже четверть века пребывает в лучшем случае в состоянии стагнации. Средний размер доходов домохозяйства — немногим более $51 тыс. в год, как и в 1988 году. Количество официально признанных бедными тогда было менее 12%, сегодня — 15%. В абсолютных цифрах число бедных (доход на семью из четырех человека ниже $23 492 либо до $11 720 на человека в год) составляет 46,5 млн. Как правило, эти же люди не имеют никакой медицинской страховки, они же в основном — электорат Обамы. Который все более популистски заигрывает с тем большинством, которое привыкло не столько производить, сколько потреблять, в том числе живя за счет всяких пособий.
При этом ВВП в пересчете на душу населения за четверть века вырос на 40%, на четыре года выросла средняя продолжительность жизни, а детская смертность сократилась на 50%. Не говоря уже о новом качестве жизни с приходом в нее новейших технологий. Но! При этом затраты на медицину в расчете на одного человека с поправкой на инфляцию удвоились с 1988 года, составляя не менее $8,5 тыс. в год. Сегодня уже двум третям молодых людей приходится брать кредит, чтобы окончить колледж (средний долг в расчете на одного студента колледжа в 2011 году был $23 300), в 1988 году таких было лишь 45%. Сегодня средняя зарплата рабочего в Америке, если учесть инфляцию, ниже, чем в 70-х годах прошлого века. Чтобы достичь стандартного уровня существования среднего класса (машина, дом, учеба детей), американцу сегодня надо в полтора-два раза больше работать, в том числе на нескольких работах, его жена больше не может себе позволить сидеть дома с детьми.
Сегодня средний американский работник работает 1790 часов в год (норвежский — 1420, а французский — 1479), по сути, не имея гарантированного оплачиваемого отпуска, женщины не имеют оплачиваемого отпуска по уходу за ребенком. Зато 10% богатейших людей страны получают более половины всех доходов, производимых в стране. За три года нынешнего экономического кризиса процент от общенациональных доходов, который получали 1% богатейших людей США, составил 95%. Рост доходов «золотых» 5% богатейших людей страны с конца 60-х составил 88%, 20% наиболее состоятельных — 70% (напомним, для среднего класса он фактически стагнировал).
Собственно, половина всех богатств Америки принадлежит сегодня не более чем 400 человекам.
Сегодняшняя среднестатистическая американская семья «стоит» вместе со всем своим добром — недвижимостью, машинами и пр. — около $80 тыс. До кризиса 2008 года она «стоила» $126 400. Несмотря на всякие программы «количественного смягчения», когда ФРС выбрасывает на финансовые рынки из печатного станка $85 млрд в месяц, большинство американцев почувствовали, что их пенсионные накопления (в стране давно наряду с государственной действует система накопительной пенсии — со всевозможными пенсионными фондами, призванными преумножать деньги простых людей на фондовом рынке) в эти годы лишь таяли. Тем более что ставка по депозитам близка к нулевой. Сегодня доля американцев, которым удается к пенсии скопить более $30 тыс., составляет менее 25%.
Увы, нынешние дебаты республиканцев и демократов по поводу госдолга пока не дают ответа на вопрос о том, какие системные решения должны быть приняты, чтобы отойти от нынешней экономической модели, потворствующей финансовым спекулянтам, и преодолеть кризис среднего класса, таящий опасности для политической стабильности.
Обама все больше сползает в «социалистический» популизм, республиканцы все более превращаются в «секту» непримиримых либертарианцев.
Страна политически все более раскалывается на «голубые штаты» (цвет демократов) — северо-восток, отчасти запад — и «красные» (республиканские) — весь Средний Запад и во многом юг страны. Вопрос о повышении потолка госдолга превращается в вопрос о способности нынешней элиты (и политической системы) ответственно решать подобные проблемы в интересах страны, а не только узкой «тусовки» магнатов.
Многие говорят, что обе стороны имеют в виду прежде всего перспективы собственного переизбрания, и в данном случае политику заменило банальное политиканство. Наша исполнительная власть может, конечно, со злорадством наблюдать за «мучениями» Обамы, которому пришлось даже отменить поездку на саммит АТЭС, с законодателями. Вот, мол, она, хваленая, но явно загнивающая западная демократия, когда ради сиюминутных политических дивидендов (переизбрания) приходится ставить на кон судьбы экономики и страны. Вот, мол, этот пресловутый западный парламентаризм, когда в критический момент нельзя оперативно принять ни одно решение. У нас сегодня стало чрезвычайно модно критиковать Запад, страдающий от падения нравов (однополых браков), пресловутой толерантности, двойных стандартов и политического безволия.
То ли дело у нас: мы укрепляем в силу собственного понимания свою «антизападную мораль», законы принимаются с пулеметной скоростью, воля администрации исполняется слепо вплоть до полного забвения чувства собственного достоинства, когда мнения меняются на прямо противоположные мгновенно.
Правда, в условиях полной «забывчивости» о надобности оглядываться на население и оппозицию у нас вполне возможно, чтобы министр публично рассуждал о целесообразности конфискации накопительной части пенсий, приводя в ужас инвесторов (как можно доверять этим людям, ведь они эдак завтра еще что-нибудь подобное отчебучат) и население, для успокоения которого потребовалось личное вмешательство президента: мол, ничего отнимать не будем. Но осадок все равно остался. Остается и оглядка власти на общественное мнение, вернее, на консервативную его часть, ради расположения которой власть все откладывает и откладывает многие важные решения, призванные в долгосрочном плане вывести нашу экономику из тупика, в который она уперлась.
Мы тут кое в чем схожи с той же Америкой. Там при умопомрачительных деньгах, вращающихся на рынках, питая спекулянтов, и имеющихся в распоряжении государства, говорят о недофинансировании модернизации инфраструктуры (хотят даже брать деньги на это у китайцев). У нас те же инфраструктурные проблемы, только гораздо острее. Там банки, купаясь в деньгах финансовых спекуляций (а топ-менеджеры — в умопомрачительных размеров бонусах), не хотят вдолгую кредитовать экономику. И у нас они никак не хотят найти деньги на программы и проекты куда меньших объемов, зато по бонусам топ-менеджерам мы Америку уже давно догнали и, кажется, уже перегоняем.
Наш антизападный афронт, в отличие от советских времен, увы, не подкреплен никакой дееспособной экономической и общественной моделью, которая была сколь-либо привлекательна хотя бы для ближайших соседей, бывших «собратьев» по СССР. Которые почему-то (Украина та же) стремятся на Запад, где им, как мы стараемся их убедить, будет сиротливо, бедно и плохо. Но они все равно туда ломятся.
Если приглядеться, пусть и в ином масштабе, наши проблемы в чем-то похожи на американские. Разве что средний класс у нас так и не успел стать большинством населения. И если так пойдет и дальше, то не станет уже никогда.
