Георгий Бовт

| Газета.Ру

Какой будет Россия после очередного срока Владимира Путина

Каким будет новый срок правления Владимира Путина? Это вопрос звучал в начале каждого срока, — сначала 4-летних, потом 6-летнего. И всякий раз предсказатели ошибались в чем-то существенном.

В этом смысле президент умеет удивлять, действуя не столько по заранее написанным программам, сколько «по жизни».

Помню, в 2000-м некоторые из тех, кто и сейчас находится близко к власти, предрекали «скучное и невыдающееся» его правление. Однако именно во время первой 4-летки были проведены многие важные изменения в системе власти и экономике, которые позволили достичь немалых успехов в развитии страны.

Говорят, что в России надо жить долго, чтобы почувствовать перемены. Получается, что – и править тоже. Тогда повышается шанс совпасть с тем генеральным историческим трендом, по которому в данный момент движется страна. Потому что, с одной стороны, не надо преуменьшать роль личности в русской истории, с другой, не надо ее преувеличивать. Огромная страна идет из века в век своим путем, который ее текущие правители могли лишь корректировать в большей или меньшей степени. Но не менять по существу. Даже Петр Первый, даже Сталин.

В этом смысле нынешний/будущий президент не «поднимал Россию на дыбы», не «ломал ее об колено», не разрушал привычных укладов жизни и не навязывал каких-то заведомо «импортных» моделей развития и, что немаловажно, повседневного поведения. Все это время он, собственно, делал примерно то, что страна в большинстве своем от него и хотела, и ждала. И именно потому что Путин, по большому счету, неизменно и оправдывал эти ожидания, а также во многом и угадывал их, питаемых тем самым молчаливым большинством, за него по-прежнему и голосует столь уверенное большинство приходящих на избирательные участки.

И это большинство не хочет жить в эпоху перемен (а кто хочет испытывать на себе все тяготы очередной революции?), оно хочет жить в эпоху стабильности. Чтобы та никогда не кончалась. Да и лозунг «Лишь бы не было войны!» никто не отменял. Более того, в последнее время он стал еще более актуальным.

За более чем 18 лет правления Владимира Путина среднестатистический россиянин стал жить лучше, а по многим параметрам – веселее. Число живущих за чертой бедности сократилось с 2000 года с 43 млн примерно в два раза. Благосостояние тоже выросло в разы. Средняя продолжительность жизни выросла с 65,5 лет до 73. Инфляция упала с 21% в год тогда до 4% сегодня, уровень безработицы с более чем 10% до 5,3%. Объем экономики вырос с $260 млрд (в сегодняшних долларах) до $1,28 трлн, с учетом того, что до девальвации 2013 года было еще на триллион больше.

Можно найти и массу других положительных перемен. Как и много примеров того, что сделать не удалось.

Не удалось слезть с «нефтяной иглы». Инновационный центр «Сколково» остался не более чем игрушкой времен «президента pro tempore» Медведева, инновации и модернизация не стали «фишкой» российской экономики. Не удалось ликвидировать неравенство в региональном развитии, на сегодня лишь 14 регионов из 83 являются, грубо говоря, «донорами» федерального бюджета.

Усилилось неравенство социальное – расслоение между самым богатыми и самыми бедными находится примерно на уровне американского, разве что при других абсолютных цифрах. По уровню восприятия коррупции (при всей условности этого рейтинга) «Транспаренси интернешнл» Россия в прошлом году была на 135-м месте. Впрочем, и это важно, многие из нерешенных проблем являются «вековыми».

И не надо думать, что за следующие 6 лет все эти проблемы будут непременно решены. Однако, если считать мерками «столыпинского 20-летия стабильности» (его знаменитая фраза: «Дайте мне 20 лет покоя – и вы не узнаете России» во многом является credo правления Владимира Путина), то

Россия-2024, в силу накапливания множества мелких изменений в повседневной жизни ее граждан действительно будет во многом именно качественно отличаться от страны, принятой Путиным от Ельцина в новогоднюю ночь «миллениума».

Итак, какой могла бы стать страна к 2024 году, когда, если не менять Конституции, истечет последний срок правления Владимира Путина как президента?

Мне не кажется, что после очередной инаугурации он вдруг сделает ставку на «правительство реформаторов», которые начнут что-то стремительно менять. Скорее – на технократов, которые будут следовать по пути «тонкой настройки» системы. Кандидатура премьера, конечно, важна (о, сколько сейчас пойдет гаданий и споров на эту тему, но Путин опять, уверен, многих удивит), но не принципиальна. Центр принятия ключевых решений от этого не сместится из Кремля в Белый дом правительства. Это не будет кабинет министров с расширенными полномочиями. Не стоит ждать и кардинальных институциональных реформ. Чуть меньше открытого, внаглую, воровства, чуть больше эффективности, — и результат уже будет в какой-то мере положительным.

При этом акцент на «цифровую экономику» — важен. Мы еще даже в полной мере даже не можем пока осознать, насколько.

С одной стороны, будут сделаны очередные – возможно, огромные — шаги по повышению комфортности и удобства повседневной жизни обывателей. Мобильные приложения появятся на все случаи жизни, «шеринговая экономика» станет повседневностью и в России, не ограничиваясь только «каршерингом». Через 6 лет мы, возможно, будем жить в условиях массового распространения «интернета вещей». Ваш холодильник, не исключено, наконец заживет самостоятельной жизнью, заказывая вам продукты на дом. Не говоря уже о телевизоре, который выучит ваши предпочтения и постарается их не нарушать.

Сомнительное «счастье» личного общения с чиновниками с высиживанием в коридорах и унизительные заглядыванием в глаза окончательно уйдет в прошлое. Только «личный кабинет», только сайт госуслуг, только «активный гражданин» — только цифровой «хардкор». Российское государство верно нашло один из путей повышения собственной стабильности: чем реже мы с ним встречаемся в личном качестве, тем лучше для обоих сторон.

С другой стороны, «пакет Яровой» вступит в силу уже этим летом. Экономика big data, со всеми вытекающими угрозами создания описанного в антиутопиях тоталитарного государства – уже даже не за углом, а стучит в дверь. Однако среднестатистический российский обыватель, по большому счету, его не боится. «Мне нечего скрывать от органов», — как говорили раньше. А сейчас, ежедневно ставя галочку в квадратике под словами, где сказано, что ты согласен на все, что прописано в нечитаемых правилах очередного мобильного приложения, обыватель уже согласен на полную свою «прозрачность» для неограниченного круга лиц.

Трудно сказать, дойдет ли наше общество через пять-шесть дет до того, до чего дошли китайцы, чтобы, учитывая поведение человека в самых разных сферах, вести на основе обработки big data на него тотальное цифровое досье, на основе которого он может как получать в том числе разные скидки и льготы, так и столкнуться с целым рядом ограничений в своих возможностях, в поиске работы и т.д. До льгот и скидок, может, на государственном уровне и не дойдет, а вот «профилирование» всех, кто играет какую-то роль в общественной, политической и экономической жизни резко повысится в своей эффективности и детализации. И эта тенденция – не только российская, она во многом общемировая. Мы тут всего лишь шагаем в ногу со временем.

Эпоха «анонимности» в интернете, а также «зашифрованных мессенджеров» уйдет в прошлое. Если в Китае уже сегодня полиция может на улицах дистанционно сканировать, у кого на смартфоне имеется «запрещенный» контент, то скоро эти технологии придут и к нам.

Не стоит ожидать, что к 2024 году Россия станет страной с самой передовой медициной и одной из лучших систем образования в мире. Хотя, если кто обратил внимание, в ежегодном послании, которое заменило предвыборную программу Путина, ассигнования на эти цели предусмотрены огромные. Тут должен произойти настоящий «большой скачок». И победивший в четвертый раз на выборах президента Путин будет, уверен, «настаивать» на выполнении в этой сфере очередных «майских указов» на протяжении всего срока правления.

В процессе их выполнения будет наверняка много профанации, приписок и откровенных статистических манипуляций, однако что-то полезное в этом плане все же останется. Прогресс тут все же неизбежен. Но еще больший прогресс, уверен, и в медицине, и в образовании произойдет за счет того, что сами граждане будут и больше заботиться о том и другом (в том числе о своем здоровье и самосовершенствовании себя и своих детей), и больше вкладывать в это собственных денег, не надеясь на государство.

В стране появится больше новых и вполне приличных дорог, в основном, конечно, платных. Это, кстати, еще одна область, где не очень заметное накапливание количественных изменений рано или поздно приведет к качественным изменениям. Последние будут состоять, прежде всего, в том, что мобильность населения существенно повысится (особенно, если сравнивать с тем же 2000 годом). Возрастет и число внутренних перелетов за счет развития «авиакомпаний-дискаунтеров», которые будут нещадно критиковать за жадность и хамство по отношению к пассажирам, но все равно ими летать.

Многие ранее отрезанные от большой жизни места будут втягиваться в нее все сильнее, появятся новые локальные «точки роста» местной экономики, каких буже сейчас, пусть не всегда заметных из Москвы, немало. Под неутихающие разговоры о том, что малый и средний бизнес душат административным ресурсом, поборами и набегами силовиков. Ничего из этого в жизни малого бизнеса не исчезнет, не будем обольщаться. Но он и не загнется все равно и будет пробиваться тут и там, как трава сквозь асфальт. И никакая даже самая «тоталитарная» цифровая экономика к ногтю ни его, ни «теневую экономику» не прижмет окончательно.

Суровость российских законов смягчается необязательностью их исполнения, — эту формулу еще Карамзин вывел. С тех пор ни одному из даже самых суровых российских правителей ее не удалось не то что опровергнуть, но даже поколебать. Не опровергнет ее и Владимир Путин. И не потому, что, мол, система неэффективна, — ее эффективность как раз, возможно, будет повышаться за счет новых информационных технологий и вовлечения в процесс управления новых поколений современных технократов.

А просто потому, что до конца нынешний президент никогда и не собирался разрушать неформальный контракт с обществом, заключенный по принципу «живи и давай жить другим».

Его было некоторые заподозрили в нарушении этого контракта, когда предыдущая Дума работала над запретительными законами в духе «взбесившегося принтера». Однако ж, когда угрозы «горбачевщины», порожденные страхами в умах правящего класса во времена «позднего Медведева» отступили, среднестатистическому гражданину более перестало угрожать, что государство таки залезет к нему в постель и в его обывательскую жизнь по мелочам, если он, обыватель, не будет слишком активно лезть в политику.

Ну и слава богу. Опять же Турцию открыли, да и Египет уже тоже. Если же вновь затронуть тему «цифровой экономики» в связи с обывательским свободами, то в ближайшие годы контроль за интернетом со стороны государства и его верного «солдата» Роскомнадзора будет усиливаться. Однако и эти «гайки» все равно не будут закручены до конца.

Люди будут больше строить собственных домов и покупать все больше квартир в ипотеку. Жизнь в кредит, как ни крути, — это основа в том числе политической стабильности. С другой стороны, немало будет и таких мест, которые, оставшись на обочине прогресса и новых магистралей, загнутся окончательно, придут к запустению. На фоне по-прежнему не очень благоприятной демографической картины (к 2024 она кардинально резко не может улучшиться в силу просто естественных причин) концентрация населения в более благополучных районах (Москва, Северо-Запад, Краснодарский край и т.п.) усилится.

Возможно, появятся островки по-настоящему «свободной экономики» в виде особых или свободных экономических зон, каковую сейчас не совсем уж безуспешно пытаются создать на Дальнем Востоке.

Что касается ожиданий «роста протестных настроений», то лично я в них на сегодня не верю. Разве что прилетит какой-то совсем уж жирный «черный лебедь», который поколеблет одновременно и сплоченность элит, и долготерпение народа.

Все вышесказанное, впрочем, сформулировано вне международного контекста. А он – принципиально важен. Какими будут наши отношения с Западом? Ведь если они будут в ближайшие годы плохими, то это неизбежно отзовется не только на внутренней экономической жизни, но и на жизни общественной. Обстановка мобилизации и «осажденной крепости» мало способствует расцвету внутренних свобод и даже просто вольностей.

Иными словами — «будет ли война»?

Эскалация противостояния с США, а теперь уже с Британией идет пугающими темпами. Особенно быстрыми темпами нарастают усилия по превращению России в «страну-изгоя». В последние дни, полагаю, это немало способствовало мобилизации сторонников Путина. По мере того, как телевидение неустанно клеймит как «провокации со стороны Запада», в стране лишь крепнут и будут крепнуть антизападные настроения. И пока совершенно непонятно, каким образом эта ситуация может разрешиться мирно и спокойно.

Вероятность того, что все само собой рассосется, с каждым новым кризисом («вмешательство» в выборы в США, отравление Скрипаля, «раздувание» допингового скандала и т.д.), неизменно уменьшается. А эскалация новой гонки вооружений делает, по крайней мере, угрозу локального столкновения все более вероятной.

В восприятии российского правящего класса, именно к середине 20-х годов (возможно, как раз к 2024-му году) США могут достичь такого уровня развития глобальной ПРО, которая вселит в них уверенность, что она может полностью блокировать ответный российский «удар возмездия». С точки зрения доктрины взаимного устрашения и взаимного сдерживания, это качественно новая ситуация. Оправданы или нет такие страхи, именно они могут заставить многих в Москве «нервничать» и предпринимать упредительные действия. Какими они могут быть – мы пока в полной мере не знаем. Даже из второй части президентского послания.

На фоне кажущегося сегодня неизбежным дальнейшего ухудшения отношений с Западом будет делаться все больший акцент на импортозамещение и в какой-то мере на самоизоляцию. К 2024 году Россия, проводя такую политику, станет гораздо более самодостаточной страной (пусть даже с огромными издержками и «переплатой», нежели она была в 2000 году). Хотя полная автаркия вряд ли нам грозит.

Если не произойдет «форс-мажора», то к 2024 году Россия все равно при этом станет гораздо более современной во многих деталях жизни страной, чем была в 2000-м. И при этом, по большому счету, не изменится в основах этой самой своей жизни.

В ней не станет больше свобод — в «западном» понимании этих свобод. Она не превратится в парламентскую республику с безграничной свободой слова, собраний и митингов. Но в ней не станет и меньше вольностей – именно в российском понимании их. В ней останется масса возможностей «договориться» — в том числе с государством. И приспособиться – прежде всего гражданам. Почти ко всему.

И в этом смысле она будет в бытовом плане по-прежнему намного более «свободная страна», чем некоторые в доску зарегламентированные западные демократии. В ней будет по-прежнему и «никуда без блата не пробиться», и одновременно будут все равно пробиваться и пробиваться люди из самой глубокой провинции, которые будут находить возможности для самореализации даже на фоне вечной российской бюрократии.

Во что я лично точно не верю именно по состоянию на сегодня, так это в то, что Владимир Путин «совсем уйдет» из российской политики, даже перестав быть президентом страны в 2025 году. В конце концов, если в Британии была целая «викторианская эпоха», в течение которой страна действительно перешла из одного качества в другое, притом без единой революции (разве что промышленной) то почему у нас не может быть «путинской эпохи». Она еще себя, судя по настроению электората, далеко не исчерпала.

Метки: бизнес, Великобритания, власть, государство, медицина, Международные отношения, образование, Путин, Россия, США, цифровая экономика