Георгий Сатаров

| Ежедневный Журнал

Часть первая

19 июля в «Фейсбуке» я обещал написать про выборы. Необходимость этого выявили как раз события суток, отсчитываемых с момента объявления приговора Навальному и Офицерову, и обсуждение этих событий через призму московских выборов. Выполняю обещание, и начинаю, в порядке введения, с небольшого фрагмента из некоего романа о войне.

— Товарищ генерал! Все! Надо отменять!

— Это чего вдруг?

— Противник отошел вглубь на господствующую высоту.

— И что?

— Так высота же, господствующая…

— А ты где?

— Вы же знаете: внизу, в лесочке.

— Ты противника видишь?

— Как на ладони.

— А он тебя?

— Нет, я же в лесочке, прикрыт.

— Так лупи по нему из всех стволов! Ты будешь бить по нему прицельно и корректировать огонь, а он — по площадям! И запомни на будущее: на войне побеждает не тот, кто перемудрил, а кто перемудрил последним. Лупи давай. Я тебе кидаю пару дивизионов и снаряды. Лупи, четвертый, и вперед, как задумали, по их трупам. Скорректируй и доложи, через два часа. Конец связи.

Мораль этой военной метафоры не имеет отношения к использованию артиллерии и вообще чему-то военному. Она о другом, более важном. Жизнь — фантастически, неисчерпаемо сложная штука. Поэтому мудрость состоит не в том, чтобы изощренно реконструировать не менее изощренные замыслы власти, какими они видятся нам в ее действиях. Мудрость в том, как использовать ее действия и изменения, вызванные этими действиями, к своей пользе, к своему прибытку и победе. Это к вопросу о бесчисленных рассуждениях на тему, почему Собянин отрядил холопов с муниципальными голосами Навальному, или почему последнего вместе с Офицеровым отпустили до времени, или о том, каких еще изощренных замыслов и шагов от них ждать.

И еще об одном, в связи с этим. Я должен это написать, хоть и придется повторяться. Когда я работал в Кремле у Ельцина, народ у нас там был, если деликатно, не глупее нынешних. А эксперты с нами сотрудничали — дай бог нынешним; и работали они не за страх или бабло, а за совесть, на общие и открытые цели. И тем не менее… Подавляющее число решений, принимавшихся в сложной, постоянно меняющейся ситуации, были реактивными малопродуманными импровизациями. Не уверен, что сейчас что-то поменялось. А тогда я умилялся, точно зная, как на ходу принималось некое решение, и читая, как политологи и журналисты объясняли всем наши глубокие, многоходовые замыслы. Вот тут уж точно ничего не изменилось.

Еще раз: не надо тратить перлы разума на объяснение причин действий власти. Надо думать, как их использовать в своей игре. И играть свою игру, заставляя власть совершать следующие глупости, какой бы мудрой очередная глупость ни казалась.

Все это — к московским выборам. Я писал о них неоднократно. И теперь пишу снова. Одной статьи мне не хватит. Прошу потерпеть. Это значит, что предлагаемые мною ответы на вопрос «Какой смысл участвовать в московских выборах?» не могут быть даны сразу. Ведь надо проанализировать выборы в их разнообразных аспектах, включая утилитарный — что мы с этого будем иметь, и должны иметь, и можем иметь, — и разные аргументы против участия в них. А для этого надо понять кое-что про выборы вообще. Короче говоря, я хочу поговорить об этом всерьез. Это требует терпения и от меня, и от читателей. Но я уверен, что у нас с вами хватит терпения, поскольку речь идет о вещах для нас важных. Наконец, я прекрасно понимаю, что возможна ситуация, когда участие в выборах становится бессмысленным и невозможным. И надо понять, как диагностировать такую ситуацию. Я попытаюсь сделать и это. Я полагаю, что сейчас такой ситуации нет.

Таким образом, в этой серии статей я намерен обсудить следующие сюжеты:

• аргументы против участия в московских выборах (и выборах вообще) вместе с моими возражениями против этих аргументов;
• мои представления о желаемом — чего нам надо хотеть от выборов и, более широко, от изменений в стране, на которые мы рассчитываем;
• мои представления о нынешней ситуации;
• как, отправляясь от участия в выборах, перейти от нынешней ситуации к желаемой; здесь я снова вернусь к той военной метафоре, с которой начал этот сериал.

Скорее всего для этого мне понадобится не менее пяти статей.  Начну я с аргументов против участия в выборах.

Против выборов и за выборы

Пожалуй, самый распространенный аргумент звучит так: «Какой смысл ходить на выборы, если они ничего не меняют и не решают?!». Некоторые искренне так думают. Иные используют сей аргумент для оправдания бездействия. Здесь мы сталкиваемся с типичным случаем перестановки местами причины и следствия. На самом деле все наоборот: выборы ничего не решают именно потому, что на них не ходят все те, кто полагает, что на них не надо ходить, поскольку они ничего не решают. Тут мы видим частный случай универсального тезиса, к которому постоянно прибегает ленивый конформизм: зачем пытаться, если ясно, что ничего не получится? На самом деле, тут ясно только одно: если не пытаться, то действительно ничего не получится. А если пытаться, то мы попадаем в пространство всевозможных шансов, что несоизмеримо лучше нуля.

Даже если бы все, кто прибегает к аргументу «Какой смысл ходить…», для оправдания своего бездействия пошли на выборы и ничего бы не изменилось, то и тогда у них не было бы права прибегать к нему. Великий фон Хайек неоднократно объяснял в своих книгах: правила и принципы не проверяются однократным применением. Ведь социальная эволюция отбирает их для использования в многократно воспроизводимых ситуациях. Поэтому опыт однократной личной неудачи не может служить аргументом. Следовательно, нужен иной опыт: многократного коллективного действия, в котором конформизм сводится к ничтожному минимуму.

Еще один популярный аргумент: эти их выборы — нелегитимный фарс. Нельзя подыгрывать власти, принимая в них участие. Если слегка расшифровать посылку, то получаем примерно следующее: выборы — это мероприятие, организуемое властью, являющейся нелегитимной (бесспорно). Осуществляя их, власть в массовом порядке нарушает принятые ею же законы (тоже бесспорно). Наше участие в нелегитимных выборах работает на легитимацию власти и нелегитимных результатов нелегитимных выборов (весьма убедительно, но не так уж бесспорно). Перейдем к следствию: не надо участвовать в выборах. И вот тут появляются сложности.

Во-первых, здесь мы сталкиваемся с избирательным применением некоторого общего принципа, который вытекает из приведенного аргумента, если вместо участия в выборах подставлять в него другие мероприятия. Например: «ходить на предусмотренные законами и Конституцией митинги и демонстрации». Или: «участвовать в судебных разбирательствах». Или: «платить налоги». Или: «включать газовые плиты». Однако мы не брезгуем согласовывать с властью наши митинги и ходим на них, участвуем в судебных процессах и даже сами затеваем тяжбы с властью, неизбежно пользуемся газовыми плитами (у кого есть) и многие платят налоги.

Я не могу придумать, что выбивает выборы из этого ряда. Разве то обстоятельство, что в норме выборы являются, помимо прочего, основанием для легитимации власти? Но это в норме. А разве наше участие в выборах само по себе делает их легитимными? Нелегитимными делают выборы незаконные действия власти. Здесь наше участие ничего не меняет, кроме одного варианта: если такое участие предотвращает нарушение закона и выборы становятся легитимными. Но тогда это означает, что на легитимных выборах имеет шанс легитимно победить и тот, кто нам нежелателен, например, представитель нелегитимной власти. И это нас страшит, отвращает (признаемся честно). Это мы обсудим позже.

Но есть еще во-вторых: исследуемый мною аргумент трактует выборы в заведомо и неоправданно узком смысле — как личное мероприятие власти. Но это не так. Во-первых, на выборы ходят разные люди, голосовать, к примеру. И это личное дело каждого из голосующих, факт его биографии. В выборах участвуем мы, те, кто оппонирует (выбираю мягкое выражение) этой нелегитимной власти. И тогда, если мы участвуем, это еще и наше мероприятие. Мы соучаствуем в преступлениях не тогда, когда участвуем в выборах, организованных властью для достижения своих личных целей, а когда смиряемся с обманом и воровством и когда, игнорируя выборы, потворствуем преступлениям.

Наконец, выборы — это не только процедура легитимации власти в лице конкретного сегодняшнего кандидата или каких-то партий. Если мы смотрим на выборы чуть шире, то аргумент перестает работать. Но это я обсужу ниже, вместе с еще некоторыми аргументами против участия в московских выборах.

Часть вторая

Мне понадобится разобрать еще три известных аргумента против участия в московских выборах. Я буду рассматривать их в том порядке, который мне удобнее.

Перейдем тогда к такому аргументу: «Бессмысленно участвовать в выборах, поскольку шансов на успех практически нет». Обычно такой аргумент применяется теми, кто понимает успех на выборах только как победу своего кандидата. Такой подход вполне имеет право на существование на нормальных конкурентных выборах. Хотя даже в этом случае тут есть толика малодушия. Но наша ситуация не такова. Когда власть поганит выборы, у нас возникает множество других задач (подробнее я буду говорить о них ниже), например – не давать власти поганить выборы. Но это не делается за один раз, это требует систематических усилий, пока мы не добьемся своего. Однократной избирательной кампанией тут не ограничишься.

Обобщая это соображение, я обязан сказать, что, говоря о конкретных выборах в наших условиях, мы обязаны трактовать успех шире, чем победу своего кандидата. Но тогда задача оценки шансов (или вероятностей) усложняется. Во-первых, придется описать все исходы, которые мы в конкретных условиях могли бы оценивать как успех. Во-вторых, надо перечислить и остальные исходы – неуспешные. Короче – надо описать все поле событий, как говорится в теории вероятностей. Полагаю, можно попробовать сделать такое упражнение.

Итак, результаты выборов – это не только победа конкретного кандидата, и мы к этому вернемся подробнее ниже. Но не менее важно другое. Если мы попытаемся понять, зачем нам нужен успех на выборах в том или другом варианте и ради чего мы хотим тратить себя на участие в выборах, то мы поймем, что, во-первых, речь идет не только о конкретных приближающихся выборах, но и о последующих выборах в целом. И, во-вторых, цели, которые для нас важны, не замыкаются только на выборах. В конце концов, выборы – не самоцель, а средство достижения неких более важных для нашей жизни целей. Значит, нам придется их описать. И мы это сделаем.

Следующий аргумент: «А за кого там голосовать-то? Навального все равно снимут. А больше и не за кого». (Вы понимаете, конечно, что тут могла бы фигурировать и другая фамилия.) Этот аргумент отбрасывает нас назад почти на 22 года, в момент перед первыми президентскими выборами в России. Тогда, правда, все было наоборот: мы шли на выборы дружными рядами, поскольку не сомневались, за кого мы будем голосовать (и никому не приходило в голову, что его снимут с дистанции) – за Бориса Ельцина. И подавляющее большинство размышляло примерно так: «Вот мы сейчас сменим плохого лидера на хорошего, он возьмет в руки руль и все рычаги власти и повезет наш паровоз в правильное светлое будущее». Тем самым подразумевалось, что на этом наша (общества, избирателей) функция заканчивается и начинается работа нашего избранника. И если дальше что не так, то виноваты не мы, а избранник. Сейчас таких представлений значительно меньше, общество взрослеет, но они все равно есть. И практический вывод, который носители этой точки зрения делают, отказываясь от участия в выборах, уменьшает наши шансы на успех. Тем более, как должно быть теперь понятно (и будет развито и уточнено ниже), понятие успеха в наших специфических условиях шире, чем победа конкретного кандидата.

Тут, конечно, есть примесь еще одного заблуждения, которое применительно к нашей ситуации выглядит примерно так: «Если я не вижу среди кандидатов человека лучшего, чем нынешний мэр, то участвовать в выборах бессмысленно». Еще де Токвиль аж сто пятьдесят лет назад написал в своей великой книжке «Демократия в Америке», что выборы не приводят к улучшению породы политиков. Ну давайте серьезно подойдем к этому соображению. Вот конкретный его сторонник, Петя Иванов, имеет свои критерии качества политика. А Петя уверен, что они правильные? А Петя не возражает против того, что у Вани Петрова могут быть другие критерии? А Петя с Ваней не боятся, что новый лидер, избранный по любому из их критериев, скурвится через полгода, и любая система критериев окажется бессмысленной? Долгий опыт демократии убедительно демонстрирует, что качество работы избираемых политиков определяется не столько той или иной системой критериев их отбора избирателями, сколько самим фактом свободных и конкурентных выборов, приводящих их к власти и удаляющих их от нее, от работы других государственных институтов (судов, например) и от того, чем занято общество. Последнее – важнее всего.

А порода, увы, не улучшается, действительно. Давайте даже не будем смотреть на наших, нынешних. Это даже неспортивно. Давайте вернемся в Америку. Можем ли мы утверждать, что Обама лучше Клинтона, Клинтон лучше Кеннеди, а Кеннеди лучше Тедди Рузвельта и т.п.? А Меркель лучше канцлер, чем Брандт? Бессмыслица все это.

И ко всему этому примыкает последний аргумент: «А зачем мне участвовать в выборах? Ну, придет другой со своей командой, начнут воровать еще больше. И вообще, лучше власть не менять, если только совсем уж она…». Тут уж мы откатываемся назад на две с половиной тысячи лет. Ведь уже древние греки понимали, что регулярная смена власти – необходимое средство против тирании и злоупотреблений (но не достаточное!). Они даже шли на то, чтобы менять представителей власти по жребию. Лишь бы менять, и лишь бы исход выборов был непредсказуем (а это тоже фантастически важно, но это отдельная тема). Ну не надо обладать глубоким умом, чтобы понять: если мы не меняем власть, пока «она уж совсем…», то мы неизбежно попадаем в ситуацию, когда это «уж совсем» становится запредельным, а смена власти уже практически не зависит от нашего желания ее сменить. Короче – в нашу нынешнюю ситуацию.

И еще одно: насчет того, что новые неизбежно воруют больше старых, поскольку старые уже наворовались, а новые – еще нет. Это правдоподобная ложь, придуманная ворами во власти с целью сохраняться у власти и безнаказанно воровать дальше и больше, чему наше отечество – типичный пример. Но если мало одного примера, предлагаю посмотреть на следующую картинку чуть ниже. Она называется «диаграмма рассеяния». Каждая точка на ней – один из сорока субъектов федерации. По вертикальной оси на ней откладывается величина, которая каждому субъекту федерации приписывает значение изменения уровня бытовой коррупции в субъекте федерации в период между 2002 и 2010 годами. Выше по оси – коррупция растет, ниже по оси – уменьшается. А по горизонтальной оси каждый субъект федерации описан годом, в который в субъекте воцарился ныне действующий глава субъекта. Значит, слева субъекты федерации, в которых власть не менялась давно, а справа – в которых власть изменилась недавно.

Если вы внимательно посмотрите на диаграмму, то обратите внимание, что она имеет, приближенно, конечно, треугольный вид: точки рассеяны по ней внутри треугольника; и поэтому есть зона, в которую никакая точка (субъект федерации) не попадает. Это пустая зона, тоже напоминающая треугольник, в левой нижней части диаграммы рассеяния. Нетрудно понять смысл этой зоны: это сочетание несмененной старой власти и уменьшения уровня бытовой коррупции. Иными словами: когда власть долго не меняется, ситуация с бытовой коррупцией в ней не улучшается.

А если власть меняется, то может и расти коррупция, как при старой, и уменьшаться, как при старой невозможно. Это при том, что избиратели на смену власти не влияли, а Путин, который новых губернаторов расставлял сам, не отбирал их по признаку честности и не ставил им специальную задачу бороться с бытовой коррупцией.

Тут мы подошли к одному очень важному моменту, принципиальному. Несменяемость власти (не путать с кадровыми перестановками) – это ровно то, чего хочет режим. Но сменяемость власти с помощью честных конкурентных выборов – это то, чего нужно добиваться нам. В первую очередь – именно этого. А кто придет на смену, менее важно самого факта сменяемости власти. И тут мы плавно переходим к долгосрочным проблемам, которые мы можем решать с помощью московских выборов и, более того, уже начали решать, как это не покажется странным.

Часть третья

ЧТО НАМ НУЖНО

Я буду подходить к своему ответу на этот вопрос, подытоживая результаты обсуждения аргументов против участия в московских выборах вместе с моими возражениями против них, частично предварительными.

ПЕРВОЕ, и самое главное. Как бы ни были важны предстоящие выборы, они сами по себе, изолированно от всего другого, не решают возможных конечных задач. Они лишь часть переходного процесса, уже начавшегося с декабря 2011 года, как минимум. Их смысл и их цели для нас надо рассматривать именно в контексте этого процесса. Я не знаю сейчас, как долго он может длиться, могу лишь предполагать: от десяти до тридцати лет, видимо. Но могу утверждать наверняка следующее: длительность и качество результата такого процесса будут в первую очередь зависеть от общества, его активности, содержания этой активности, сплоченности вокруг основных целей и задач.

Отсюда ВТОРОЕ: содержание этих общих целей. Я бы осмелился сформулировать их в виде следующего минимального списка:

• власть подотчетна гражданам, восстановлено действие третьей статьи Конституции;
• властные институты защищают и обеспечивают конституционные права и свободы граждан;
• реализуются базовые конституционные принципы, включая федерализм и разделение властей;
• в стране осуществляются честные выборы;
• суды работают независимо, доступно и беспристрастно;
• правоохранительные органы защищают граждан от преступных посягательств.

Это все, как я полагаю; этого достаточно в качестве необходимых условий для реализации множества других конституционных предписаний. Они выводимы, как мне представляется, из этого набора целей в случае их реализации. Эти цели, безусловно, взаимосвязаны, взаимозависимы. Но, вместе с тем, они не рядоположены. Некоторые из них в большей степени влияют на остальные. И здесь надо различать конечный результат и процесс. Если говорить о конечном результате, то самая главная цель – независимость, доступность и беспристрастность правосудия. Если говорить о процессе, то все начинается с честных выборов.

И то, и другое я могу обосновать весьма фундировано, но для этого мне понадобилось бы отвлечь внимание читателей надолго. Сошлюсь лишь на следующий факт, в качестве примера. Именно честная политическая конкуренция, обеспечивающая сменяемость власти, создает в элитах устойчивый спрос на перечисленные качества правосудия. И ровно поэтому я так настойчиво пишу и говорю о выборах. Наши действия, направленные на перелом ситуации, здесь являются сейчас самыми главными.

Именно здесь находится пресловутый «кончик иглы». И это прекрасно осознается действующей властью. Обратите внимание, к примеру, что главный удар в их атаке на гражданское общество направлен на ассоциацию «Голос», направлен уже давно, почти десять лет. Ведь «Голос» – ведущая общественная сила, работающая на обеспечение честных выборов.

Причина в том, что наш нынешний политический режим в учебниках называется «плебисцитарная диктатура». Я не буду ломать копья вокруг термина «диктатура». Ограничусь упоминанием того радостного для меня обстоятельства, что Вацлав Гавел назвал путинский режим диктатурой. Слово «плебисцитарная» означает, что такая диктатура время от времени имитирует свою легитимацию с помощью имитации выборов, которые должны по формальному результату превращаться в плебисцит в поддержку власти. Собственно именно поэтому наша власть 95 процентов своих усилий тратит на две вещи: воровство и обеспечение правильных результатов «выборов», от чего зависит возможность безнаказанно продолжать воровство. Еще и поэтому выборы – то самое место, на которое должны быть направлены сейчас все наши усилия.

Обратите еще внимание: власти тратят колоссальные усилия на то, чтобы отвратить нас от участия в выборах. Набор средств обширен – от переноса выборов на неудобное время до снятия с дистанции кандидатов, без которых выборы превращаются, в чем нам помогают убедиться, в бесполезный фарс. Короче говоря: власть очень не хочет, панически не хочет нашего участия в выборах. На мой взгляд – это самый весомый аргумент в пользу нашего участия в них. Решающий, если угодно, аргумент.

Теперь мы можем перейти к ТРЕТЬЕМУ выводу. Он будет касаться тех задач, которые мы должны ставить перед собой, участвуя в выборах. Я их перечисляю в удобном для меня порядке:

• обеспечение честности выборов;
• обеспечение сменяемости власти в результате выборов;
• подотчетность выбранных кандидатов избирателям;
• реализация победителями программы, обеспечивающей решение перечисленных выше задач, а также сформулированных выше более общих задач переходного периода;
• победа кандидата от оппозиции;
• выражение массового протеста (срыв плебисцита, демонстрация нелегитимности власти).

Вы можете обратить внимание, что перечисленные задачи, во-первых, взаимосвязаны, а во-вторых – не могут быть реализованы только участием в одних каких-либо выборах. Это важно, а потому требует некоторых комментариев.

Выражение массового протеста. Тот факт, что в наших условиях выборы имеют эту важную функцию, давно осознан. Неслучайно существует термин «протестное голосование». Более того, последние парламентские и президентские выборы в России были осмысленным, целенаправленным и спланированным выражением массового протеста. Подкрепленные прочими протестными акциями, артикулировавшими содержание протеста, они начали разрушать основание плебисцитарной диктатуры. Власть это поняла. И вся ее истерика – риторическая, законотворческая и т.п. – связана с кризисом плебисцитарных оснований диктаторского режима. Именно поэтому я писал выше, что мы уже начали переходный процесс, о котором я толкую здесь. Ровно на парламентских выборах 2011 года была реализована стратегия протестного голосования: «ни одного нашего голоса «партии жуликов и воров», которую артикулировал Навальный.

Важно не останавливаться, но, напротив, наращивать давление. Поэтому при определенных условиях превращение выборов в организованную властью на наши налоги акцию нашего массового протеста может стать важнейшей, если не единственной задачей выборов. Чем активнее мы будем в этом участвовать, тем отчетливее будет результат. Причем он должен быть выражен именно на основании участия в голосовании. Причина очевидна: неприход на выборы не может быть ясно проинтерпретирован как участие в протестной акции.

Победа кандидата от оппозиции. Эта задача, как правило, рассматривается как единственная, обозначающая успех. Вот уж сомнительно. В частности, если не обеспечено решение четырех задач, которые стоят выше этой в моем списке, то толку от победы кандидата от оппозиции никакого. И еще одно важное соображение. Не знаю, как вы, а я считаю, что решение этих самых четырех задач, занимающих первые четыре места в последнем списке, важнее, чем победа конкретного кандидата от оппозиции. При этом я не отрицаю, что такая победа может способствовать решению этих важнейших задач. Да спросите сами себя: что для вас важнее – победа именно вашего кандидата от оппозиции, безотносительно ко всему другому, или победа другого кандидата от оппозиции вместе с реализацией первых базовых четырех задач. Не отвечайте мне, отвечайте себе, не лукавя. Если ответить не удалось, нестрашно. Я провоцировал вас, читатели, для того чтобы, сопоставляя предлагаемые альтернативы, вы увидели, что есть цели краткосрочные и долгосрочные, стратегические. Я бы осмелился сформулировать даже так: для нас, избирателей, граждан, победа на конкретных выборах конкретного кандидата должна быть только средством, но никак не целью.

Обеспечение честности выборов. Без этого нереализуемы никакие остальные задачи. Массовое участие в этой работе уже началось, и нельзя ее сворачивать. Но для этого необходимо не только масштабное вовлечение нас в ряды наблюдателей и членов участковых избирательных комиссий. Невозможно стимулировать массовый контроль над выборами, если люди на них не пойдут и если волонтеры не видят ясной задачи на выборах. А она не сводится к победе какого-либо одного кандидата. Власть должна смириться с тем, что массовая фальсификация выборов невозможна. Для этого обеспечением честности выборов нужно заниматься постоянно, невзирая на прочие обстоятельства.

Я не комментирую оставшиеся три задачи, но мы будем, так или иначе, возвращаться к ним ниже. В следующей статье я перейду к описанию своего представления о ситуации и о тех препятствиях, которые встают перед нами, намеревающимися решать перечисленные выше задачи.

 Часть четвертая

О нынешней ситуации

В предыдущей статье я назвал путинский политический режим плебисцитарной диктатурой. Этого определения маловато, чтобы разобраться с ситуацией и ее динамикой, но вполне достаточно, чтобы ответить на один из важных вопросов: когда и при каких условиях наши попытки изменить режим с помощью участия в выборах станут бессмысленными и бесполезными? Ответ очевиден: когда диктатура перестанет быть плебисцитарной. Точнее, когда контроль над насилием захватит та часть правящей группировки, которой будет наплевать на приличия, побуждающие имитировать легитимность посредством имитации выборов, и когда они перейдут к простому, как пень, и древнему, как привычка убивать, средству обеспечения легитимности — неприкрытому насилию.

Конечно, сейчас власть также прибегает к насилию. Но пока оно используется для того, чтобы сохранить плебисцитарный характер диктатуры. Чтобы не порывать с Западом, куда продается минимум 60 процентов сырья; чтобы сохранять возможность учить детей в Англии и отдыхать в Альпах и на Средиземном море; чтобы не превращать страну в изолированный от всего мира кусок плохо обустроенной суши. Пока это насилие сравнительно локально; и точно так же, как получение права на власть режим прикрывает имитацией выборов, насилие он прикрывает имитацией правовых процедур. В отличие от набивки чучел подобные имитационные представления обладают одним дефектом с точки зрения постановщиков: наличие статистов в лице граждан. Постановки более или менее удаются, пока граждане готовы соглашаться с ролью статистов. Не участвующие в спектакле и не выходящие на сцену (например, не участвующие в выборах) приравниваются к статистам. Когда граждане взбрыкивают и перестают мириться с ролью статистов, постановка рушится, имитация проваливается. Именно это стало происходить два года назад.

Но еще раньше начались другие неприятности, портящие привычные и приятные игры в имитацию. Сначала началось мелкоочаговое недовольство Путиным в разных фрагментах его окружения и по разным основаниям. Теперь оно стало переходить в практическую плоскость, следы чего появляются на поверхности и проявляются в разнообразных формах активности различных группировок. Нетрудно реконструировать возможные группы, считающие возможным изменить политический режим, с тем чтобы дальше он функционировал без Путина.

Прежде всего, это силовики и их гражданская свита, недовольные слабостью Путина, считающие необходимым обеспечить свою безопасность любыми средствами без нелепых попыток прикрываться квазилегитимными процедурами. Они считают, что эффективнее вывозить в лесок непокорных журналистов, пытать активистов протеста, и все это — цветочки, поскольку сейчас при Путине до ягодок не доберешься. Именно эта часть путинского окружения хотела бы покончить с плебисцитарной диктатурой и протестом, чтобы обеспечить себе продолжение безопасной эксплуатации рент. Они не упускают возможностей, чтобы сделать тот или иной шаг к своей мечте. Неслучайно руководство гигантской провокацией власти 6 мая прошлого года на Болотной площади осуществляли, согласно многим свидетельствам, представители ФСБ.

Естественно возникает вопрос: что делает более вероятным их приход к власти? Ответ не прост, но, как мне думается, есть важное условие роста такой вероятности. Это состояние протеста, точнее, его динамика. Протест, просто обозначающий себя, как сейчас, поддерживает и наращивает страх внутри правящей группировки и, тем самым, наращивает вероятность реакции в виде смены режима и перехода к открытой репрессивной диктатуре. Противостоять этому может только рост протеста по масштабу, географии, разнообразию форм. Такой протест заставляет считаться с собой и уменьшает шансы обсуждаемого сценария. Это значит, что каждый из нас, упуская возможность внести свой вклад в наращивание легитимного протеста, повышает шансы репрессивной диктатуры.

Помимо силовиков во власти существует несколько группировок. Они противостоят первой, ибо считают для себя опасным переход власти в руки силовиков. При этом они конкурируют друг с другом за первенство в решении задачи перехода к постпутинскому режиму. Мне представляется, что их не более четырех. Они отличаются подходами к решению задачи. Одни намереваются сохранить плебисцитарный характер диктатуры, заменив Путина новым лицом, которое должно будет выполнять ту же функцию. При этом они рассчитывают использовать старые методы, слегка их совершенствуя. Другие делают ставку на оппозиционные настроения и нарастание массового недовольства, ищут и находят людей, которые могли бы символизировать и объединять протестные настроения и помогают им прийти во власть. Они делают ставку на постепенный демонтаж плебисцитарной диктатуры под собственным контролем с постепенным переходом к нормальным государственным институтам.

Всех их объединяет главное — они борются за власть, то есть оперируют в сфере политики. Чтобы определить наше отношение к ним, к их действиям и словам, очень важно понять главное различие между политическими целями и гражданскими целями. Гражданские цели — это достижение и наращивание публичных (общественных) благ. Они всегда общие: справедливое правосудие, к примеру, справедливо только тогда, когда оно справедливо для всех. Поэтому оно — публичное благо. Политики преследуют неделимые цели. Пост президента, губернатора или мэра — только один. Не бывает двух мэров или двух президентов. В парламенте невозможно два большинства, каждое из которых может формировать свое правительство.

Это различие кардинальное, природное, если угодно. Конечно, в норме политики декларируют публичные цели в своих программах и даже пытаются реализовывать их. В частности, именно демократическое устройство побуждает политиков заниматься публичными задачами. К этому подталкивает политическая конкуренция, обеспечиваемая честными выборами и давлением гражданского общества. Но проблема сохраняется, ибо политики вынуждены заботиться о достижении и своих политических целей, и наших гражданских. Вся трудность в том — как это сочетать. Ведь бывает так, что они конфликтуют.

К прискорбию, наши политики еще слабо владеют сложным политическим искусством поиска компромисса между достижением целей двух типов, что, естественно, сопряжено с умением искать компромисс друг с другом. Ну, например, когда политик говорит, что надо дружно идти на выборы, в которых он участвует в качестве кандидата, и не идти на выборы, если его лишат возможности в них участвовать, то я вижу в этом неуклюжее манипулирование достижением или недостижением наших публичных целей ради реализации политических целей этого конкретного политика или ради ослабления достижения этих целей его счастливыми конкурентами.

Так как же нам относиться к этой сложной ситуации? Здесь возможна аналогия с рыночной конкуренцией. С точностью до нюансов, иногда весьма существенных, в рыночной конкурентной экономике работает идея Адама Смита, что конкуренция побуждает производителей товаров и услуг работать на публичные потребительские интересы для достижения своих личных корыстных целей. Подобным образом работает и политическая конкуренция. Но в экономике легче: мы постоянно воздействуем на производителей своими покупками или отказом от них. В политике голосование («день распродажи» в американской терминологии) происходит существенно реже. Поэтому контроль за поиском политиками компромисса между их личными политическими целями и нашими публичными целями возможен только при постоянном активном давлении гражданского общества.

Короче говоря, мы никогда не заставим политиков заниматься только нашими публичными задачами и забыть об их политических целях. Мы можем делать только одно: постоянной активностью заставлять их заниматься нашими задачами. Это крайне трудно в такой политической системе, как наша. Это много легче делать, когда существуют свободные выборы и политическая конкуренция. Будем помнить об этом, читая заключительную статью моего цикла.

Часть пятая

Как быть нам

Не так. Я не буду вас агитировать. До сих пор я рассказывал, что и как я думаю по все это – про то, что связано с московскими выборами. Поэтому и теперь я буду говорить о своей точке зрения. И вам решать, как к этому относиться.

Итак. Прежде всего, чтобы определить свое отношение к участию в московских выборах, я учитываю (памятуя о том, что было написано в предыдущих статьях) следующее.

• Московские выборы – не единственные и не последние в России. И мне нужно определять отношение к ним вместе с остальными выборами, к тем, что будут, и к тем, что проходят вместе с московскими. Причина одна: я не политик, а гражданин.
• Нужный результат на конкретных московских выборах не сводится для меня только к победе конкретного кандидата. Это связано с тем, что о победе только конкретного кандидата можно говорить на нормальных выборах. А мне бы хотелось, чтобы имитация выборов превращалась в моей стране в настоящие честные выборы. И кроме того, меня устраивает, что можно использовать имитацию выборов в качестве акции нашего (и моего) протеста.
• Никогда у граждан и политиков не будет совпадения целей. Поэтому я рассматриваю выборы как возможность использовать политиков для достижения наших (и моих) гражданских публичных целей.
• Во время выборов разные политические группировки преследуют свои цели, предпринимая различные шаги. Поэтому я вижу мудрость не в раскрытии их гнусных мотивов и глубоких замыслов, а в поисках возможности использования их действий в наших (значит – и моих) целях.

Теперь рассмотрим следствия из этих соображений. Воспользуемся для этого еще одним незакрытым сюжетом – о шансах на успех. Поскольку мы говорим об московских выборах в череде остальных, которые властью рассматриваются как очередные плебисциты, успехом я считаю ощутимое продвижение в сторону нормальных честных выборов. Например, мы все (и я тоже) считали успешными для нас последние парламентские выборы, и в целом по России, и в Москве. Критерий был очевиден: явная потеря голосов «Единой России» по сравнению с предшествующими выборами в Думу. А президентские выборы сравнивались с парламентскими, а потому трактовались как неудача. А что же будет неудачей в нашем случае? Можно отсчитывать от задачи, которую ставит перед собой власть. Тогда ясно: победа ставленника власти в первом туре и низкий результат главного противника. Причем нам уже показали, каков должен быть этот результат: несколько больше половины голосов у Собянина (ведь обещаны честные выборы) и менее десяти процентов у Навального. Нас готовят к этому результату с помощью «прогноза» ВЦИОМа. Этот разрыв должен показать оппозиции ее истинное место. А чтобы результат показался правдоподобным, к выборам допущено достаточное число кандидатов, чтобы на этих честных выборах было кому накидывать голоса, отбирая их у главного конкурента.

Так вот: я считаю общим нашим успехом срыв этого плана, отчетливый и не оставляющий сомнений. По минимуму это означает неубедительную победу Собянина во втором туре. При этом неважно даже, кто будет его соперником во втором туре. Понятно, что это нужно рассматривать как программу минимум, и что возможны другие исходы выборов, которые нас устраивают, более внушительные, включая поражение Собянина и победу вашего кандидата (последнее – чисто логическая возможность, шансы которой пока малы).

Но и реализация программы минимум весьма полезна, помимо успеха протестной акции, каковой в данном случае становятся выборы. Представьте себе, что реализуется план Собянина провести честные выборы в Москве и что заслугу в обеспечении этой честности приписывает себе московская власть. Представьте также, что все это подтверждается близостью результатов официального подсчета голосов, социологических прогнозов и оценок экспертов. Например, Дмитрий Орешкин обнаруживает, что результаты на участках с КОИБами и обычными урнами не расходятся так, как это было раньше. Прежде всего, сей факт напрочь дискредитирует предшествующие выборы, демонстрируя, что за нечестные выборы полностью несет ответственность власть, и что результаты, например, президентских и парламентских выборов оглушительно и доказательно нелегитимны вместе с этой федеральной властью. Это будет показывать, что честные выборы в России возможны. И если все это произойдет, то победитель будет реально зависеть от избирателей, а не от «Единой России», Путина, ФСБ, послушных председателей избирательных комиссий и т.п. И подумайте, легко ли будет вернуться к фальсификациям через год на выборах в Мосгордуму?

А теперь попробуем ответить на такой вопрос: а нужен ли подобный прецедент «Единой России», Путину, ФСБ, нынешним московским депутатам, коррумпированным московским бюрократам, руководителям других субъектов федерации? Очевидно – нет, категорически – нет. Так будет ли московская власть реализовывать такой план на этих выборах в Москве? Теоретически, я не исключаю такой возможности, но это было бы равносильно революции, взрыву режима изнутри. Тогда задумаемся: это в наших интересах? Мой ответ – да. Но даже при таком ответе, вполне возможно, меня будут одолевать сомнения: это нужно кому-то, кроме меня и таких, как я? И неясно, кому это нужно. И поскольку это неясно, то вряд ли такое хорошее дело задумано для нас, граждан, но, напротив, ясно, что за этим стоят чьи-то явно нехорошие интересы.

Вот тут-то мы и возвращаемся к эпизоду военных действий вокруг высотки, занятой противником, который я придумал в качестве метафоры. Теперь мораль может проявиться и стать очевидной. Для меня она такова. Надо думать о главном: как использовать в своих целях действия противника, которые он сам рассматривает как выигрышные для себя. Вы не поверите, но это возможно почти всегда, за редкими исключениями (скажем, вас накрыло ядерным взрывом). Причина в том, что жизнь жутко сложная штука. Поэтому абсолютно победные и абсолютно проигрышные решения появляются в ней очень редко. И есть еще одно усугубляющее обстоятельство: когда противник находит некий ход, который ему кажется мощным и выигрышным, это ослабляет его критическое отношение к своему решению и снижает его возможности прогнозировать мои ответные действия. Противостоять этому могут только чемпионы мира по шахматам. И то – не всегда.

Вот почему я буду участвовать в московских выборах и последующих тоже. К тому же на пять ближайших лет я буду членом участковой избирательной комиссии, полноправным. И я не скрываю своего желания, чтобы таких, как я, участников выборов в самых различных качествах, было бы как можно больше, поскольку мне понятно, что это единственный путь, на котором достижим наш общий успех.

Как бы я не пытался избежать жанра пропаганды, я должен учитывать свой опыт. А он подсказывает, что всегда существует часть читателей, которые спрашивают: «Ну а нам-то что делать?». Я придумал такой ответ: «Думайте и выбирайте сами, по своим желаниям и возможностям». Вот, Игорь Яковенко предлагает всем, кто намерен участвовать в выборах, вовлекать своих родственников, друзей, коллег, знакомых и т.п. Дмитрий Орешкин подсказывает, что на этих выборах протест можно выражать порчей бюллетеней, они вычтутся из результата представителя партии власти. Правда, если мы будем действовать дружно и добьемся второго тура, вас вполне может заботить следующее: кто будет противостоять Собянину во втором туре. Я бы напомнил, что исход парламентских выборов, который мы расценивали как успех, был вызван активностью наблюдателей. В Москве их еще большая активность привела к поражению Путина на некоторых участках. Я считаю, что очень важно идти в наблюдатели. Будет еще много советов, вполне толковых. Думайте, оценивайте и решайте сами.

Очень хочется рекомендовать политикам не столь откровенно выдавать свои личные политические интересы за наши гражданские. Но я этого делать не буду. Их отучит от поведения, похожего на наивный детский эгоизм, только реакция граждан, которые будут распознавать такие «поливки» и не будут на них реагировать.

Я уверен: главная причина наглости, с которой ведут себя полицейские, следователи, прокуроры, судьи, чуровы и прочие бюрократы (не все, но многие), в их уверенности в своей несменяемости. Наша задача показать им, что они заблуждаются. Это можно сделать сейчас только нашим активным участием в выборах. И не дай бог нам всем дожить до времени, когда у нас не останется этого средства. Поэтому я буду участвовать в выборах. А вы?

Метки: власть, выборы, общество