Газета.ru

Ф.А.Лукьянов

Каждый саммит БРИКС сопровождается почти одинаковыми комментариями, которые точно воспроизводят известный образ: для кого-то стакан наполовину пуст, для кого-то наполовину полон.

В США и Европе подчеркивают антизападный посыл, который угадывается за этим объединением, но крайне скептически оценивают его перспективы — слишком разные страны. Правда, обилие публикаций на эту тему подчеркивает внутреннюю неуверенность «свободного мира»: а вдруг там действительно что-то получится? В самих «буквах» упор делают на неконфронтационный характер группы, однако рисуют масштабные картины того, как можно совместными усилиями резко увеличить влияние в мире, потеснив Запад с позиции одностороннего доминирования. Но, что тоже примечательно, всячески гасят ожидания — мол, не надо торопиться, все очень постепенно, шажок за шажком. Соответственно, отсутствие конкретных результатов встреч в верхах на Западе воспринимают как топтание на месте, а в БРИКС — как нормальный процесс медленного, но зато выверенного сближения.

Вот и саммит в Дурбане только укрепил всех в собственном отношении к БРИКС. Решение о банке развития принять не удалось — слишком много разночтений, но договорились не опускать рук. Наблюдатели называют это закономерным провалом, участники — сдвигом в нужном направлении. Создание «виртуального секретариата» (фактически интернет-портал с информацией о деятельности) можно трактовать как движение в ногу со временем, а можно — как имитацию работы и координации за отсутствием таковых на деле. Ну и так далее.

Феномен БРИКС в том, что отношения между державами, входящими в это сообщество, менее важны, чем то, что происходит вокруг них.

Собственно, само сведение воедино крупнейших поднимающихся держав — изобретение внешнее, продукт игры ума инвестиционных банкиров из Goldman Sachs. Однако то, что было придумано как рекламный ход для привлечения внимания клиентов к новым рынкам, зажило своей жизнью. Прежде всего потому, что мировое устройство, в котором преобладают западные государства и институты, ими созданные, вдруг оказалось под сомнением. И чем запутаннее ситуация на глобальных рынках, чем непонятнее стратегия глобальных лидеров, тем больше спрос на альтернативу.

Поскольку экономики намертво завязаны друг на друга, что заставляет всех проводить если не единую политику, то уж точно принимать во внимание множество ограничений, появление этой самой альтернативы затруднительно. Вариант нового СССР с принципиально иным экономическим строем сегодня нереален, модели азиатских стран отличаются от западных, но не отрицают их, напротив, зависят от успеха глобализации едва ли не больше коллег в США и Европе. Можно, конечно, рассуждать о пекинском консенсусе вместо вашингтонского. Но сам Пекин (в отличие от Вашингтона) не собирается ни экспортировать, ни навязывать свою схему, ни претендовать на ее универсальность.

Тем не менее кризис идей и подходов налицо, а значит, и желание что-то найти — либо новое взамен, либо способ отремонтировать старое. А поскольку БРИКС объединяет страны во всех отношениях заметные, лидеров своих регионов, обладающих значительными экономическими возможностями и свободой политических действий, сам бог велел ожидать, что они что-нибудь предложат.

Пока с предложениями весьма скромно. Ни одна из держав БРИКС не намерена бросать Западу системный вызов, хотя в случае их реального объединения это будет более чем внушительно. До сих пор по всем важным вопросам «бриксы» предпочитали договариваться с Западом, причем по отдельности. Впрочем, ценность и удобство формата именно в том, что благодаря своей аморфности он представляет собой рамку, которую можно при необходимости наполнить нужным содержанием. И это может понадобиться вот в каком случае.

Западные экономики, которые с конца прошлого десятилетия генерировали в основном плохие новости, похоже, начинают собираться с силами.

Расправа с Кипром, на примере которого европейским отстающим показали, что игры кончились и начинается жесткая санация, дает основания предположить, что ЕС вступил в период кардинальной трансформации. Состав и институциональный дизайн, скорее всего, будут меняться, чтобы оздоровить всю систему, возможно, избавившись от балласта. Соединенные Штаты также подошли к черте, за которой необходимы решительные шаги по восстановлению баланса, прежде всего в финансовой сфере. Идея Трансатлантической зоны свободной торговли, предложенная в феврале администрацией Барака Обамы, нацелена на то, чтобы создать новый мощный локомотив мировой экономики в виде огромного сообщества, способного навязывать свои стандарты и нормы всем остальным. По большому счету, именно в этой сфере — установления экономических правил — и будет разворачиваться основная конкуренция в ближайшие десятилетия.

Подход не новый, до сих пор глобализация в этом и состояла — распространение западных принципов на весь мир. Однако обнаружились ограничители. Во-первых, по мере роста незападных центров развития оказывалось, что они становятся все более очевидными бенефициарами глобальной экономики, обгоняя ее создателей. Во-вторых, регулирование в планетарных рамках попросту невозможно, для эффективного управления нужно как-то структурировать среду. Поэтому идея западного ядра, которое внутри себя снимает остающиеся барьеры, а другим предлагает то, что посчитает нужным, вполне логична, ведь по совокупной мощи консолидированный Запад кратно сильнее всех остальных.

Точкой отталкивания для Запада служит Китай — наиболее яркое олицетворение «не-Запада», способное перетянуть на себя мировое экономическое лидерство. Соответственно, инициативы по реструктуризации прежде всего призваны изменить характер взаимоотношений с Пекином, вернуть себе роль стороны, которая диктует правила. Тут Китаю и впору вспомнить про БРИКС — объединение стран, которые не любят, когда им диктуют, и в состоянии этому противодействовать.

Если Запад успешно консолидируется, перед странами — членами БРИКС встанет непростой вопрос: с кем они? Бразилия, Россия, Индия и ЮАР каждая по-своему, но тесно связаны с Западом исторически, культурно, политически. При этом все они ставят во главу угла суверенитет, то есть способность принимать самостоятельные решения, избегая обязывающих альянсов. Китай в этой компании явная доминанта — по объективным причинам, но и единственная из стран, вовсе не вписывающаяся в западную парадигму. То есть решающим для направления развития БРИКС станет то, окажется ли Китай совместимым с реконфигурацией и гипотетическим усилением Запада либо он попадет в положение противоположного полюса.

В первом случае КНР вряд ли будет заинтересована в форсированном строительстве альтернативы, тем более, остальные не будут настаивать. А вот во втором, напротив, может попробовать мобилизовать партнеров. Прояснится это довольно быстро — в пару ближайших лет. Мир стоит на грани окончательного упразднения прежней модели отношений и начала сооружения новой, так что теперь все пойдет быстрее. В том числе и с определением степени наполненности стакана с гравировкой БРИКС.

Федор Лукьянов , главный редактор журнала «Россия в глобальной политике»