Полуторачасовая встреча Владимира Путина и Барака Обамы 28 сентября на полях Генассамблеи ООН в Нью-Йорке не стала результатом просьбы Кремля, хотя Кремль очевидно желал ее, а Белый дом столь же очевидно до самого последнего времени не горел желанием идти на саммит с президентом России. Еще за несколько дней до сообщения о предстоящем свидании лидеров в Нью-Йорке наиболее информированные и опытные американские наблюдатели рассматривали встречу Обамы и Путина как маловероятную.

Аргументы скептиков сводились к тому, что политические противники и даже многие сторонники Обамы в США сочли бы такую встречу проявлением слабости со стороны американского президента; что между лидерами США и России практически полностью отсутствует взаимное личное доверие; что для современного американского политического истеблишмента визиты и встречи президента США с иностранными лидерами традиционно рассматриваются как форма поощрения, своего рода награда, которую Путин никак «не заслужил».

Практически все советники Обамы и специалисты Государственного департамента по России высказывались, как сообщают, против проведения встречи с Путиным. Но она все-таки состоялась. Причина – в недавних действиях России, которые сделали невозможным для Вашингтона игнорировать Москву в одном из самых горячих и больных вопросов внешней политики США – проблеме Исламского государства, положении в Сирии и шире – на Ближнем и Среднем Востоке.

Начиная с августа 2015 года Кремль пошел на беспрецедентное за последние 40 лет наращивание военной помощи и военного присутствия России в регионе. Западные разведки насчитали десятки поставленных из России в Сирию самолетов и вертолетов, танков и систем ПВО, увидели строительство казарм на тысячи военнослужащих. Эти решительные, быстрые и неожиданные для США действия быстро изменили дипломатическую ситуацию «на земле». Хотя главной целью РФ было укрепление сирийской армии, воюющей с ИГИЛом, одновременно Кремль стремился заставить США больше считаться с Россией в Сирии.

Военной помощью Дамаску Москва не ограничилась. Параллельно она пошла в дипломатическое наступление по широкому фронту. После того как Путин летом выступил с инициативой создания широкой антиигиловской коалиции, к нему приехали лидеры всех значимых региональных игроков: Ирана и Саудовской Аравии, Египта и Турции, Израиля и Палестины, Иордании и Арабских Эмиратов. Министр Лавров со своей стороны вел переговоры с представителями США и стран Европы, арабских монархий Залива, а МИД продолжал посредничать между Башаром Асадом и сирийской оппозицией.

Наконец, непосредственно перед встречей в Нью-Йорке стало известно о создании Россией, Сирией, Ираном и Ираком в Багдаде центра коммуникации и координации четырех стран в борьбе с Исламским государством. Это стало серьезным и опять-таки неожиданным поворотом. Фактически речь идет об оформлении антитеррористической коалиции с участием ключевых ближневосточных государств и России, но без США.

США оказались, таким образом, в сложном положении. Их собственная коалиция, воюющая с ИГИЛом с осени прошлого года, не сумела добиться существенных успехов. Стратегия администрации Обамы в Сирии и Ираке практически повсеместно, в том числе в США, рассматривается как провальная.

Удары участников коалиции с воздуха продолжают оказывать давление на ИГИЛ, но не способны не только устранить эту угрозу, но даже исключить ее дальнейшее распространение. Неэффективные попытки Вашингтона помочь «светской оппозиции» в Сирии оказались полностью дискредитированными. Упрямый отказ администрации Обамы иметь дело с Асадом противоречит задаче борьбы с ИГИЛом и объясняется изначально неверным анализом обстановки, а затем невозможностью сдать назад по соображениям престижа.

В результате ряд европейских союзников США уже выступают с предложениями о включении Асада по крайней мере в процесс политического урегулирования в Сирии, а представители американской администрации вынуждены корректировать соответствующую риторику. Меняются и настроения в американском внешнеполитическом сообществе. Не только Обама пошел на встречу с Путиным, но и его оппоненты, обычно не упускающие шанса указать на слабости президента-демократа, признали необходимость такой встречи в сложившихся условиях. Осудивший встречу Джон Маккейн скорее исключение.

Каковы же последствия встречи Путина и Обамы?

Как минимум сейчас можно ожидать, что РФ и США постараются не наносить ущерба друг другу в ходе их параллельных действий в Сирии. Как максимум можно надеяться на взаимодействие и координацию в борьбе с ИГИЛом и сотрудничество в деле политического урегулирования в Сирии.

По Украине стороны изложили свои позиции и выразили сдержанный оптимизм в отношении возможности реализации Минских договоренностей, но важно отметить, что Украина на фоне Сирии отошла на второй план, стала для американцев вчерашней историей. Ее Путин будет вскоре обсуждать в Париже, где его главным партнером станет Ангела Меркель.

Учитывая характер нынешних российско-американских отношений, к максималистским ожиданиям стоит подходить очень осторожно. Сотрудничество по Сирии не отменяет фундаментального конфликта между РФ и США не столько по Украине, сколько по проблемам современного миропорядка. Асимметричная конфронтация двух стран продолжится, но параллельно с ней продолжится и не менее жесткая борьба за условия сотрудничества. Оба этих тренда определят содержание российско-американских отношений на обозримое будущее.