ЗАЧЕМ ФИННАМ И ШВЕДАМ КЛЕТКА НАТО
Общее сравнительное сокращение возможностей Запада контролировать окружающий мир требует собрать остающиеся силы в один кулак
Вступление Финляндии и Швеции в НАТО является свершившимся фактом, хотя формальные процедуры займут еще несколько недель или месяцев.
На первый взгляд, такой выбор двух стран представляет собой нерациональный и, при определенном стечении обстоятельств в будущем, даже самоубийственный шаг. Следует заметить, однако, что насколько бы безответственным не выглядело поведение правительств обеих стран на фоне их многолетней политики нейтралитета, оно имеет под собой и вполне объективные основания. И это – не якобы существующая угроза их суверенитету со стороны России, о чем достаточно настойчиво рассказывают национальные СМИ финским и шведским избирателям на протяжении последних месяцев.
Начать надо с субъективных причин. В России обе скандинавские страны традиционно воспринимаются в качестве некоего оплота здравомыслия и способности не поддаваться коллективным истерикам, как это свойственно всему Западу. Тем более финны и шведы отличаются от своих соседей в Восточной Европе – политические режимы всего «пояса» от Таллина до Софии живут в совершенно уникальной политической парадигме. Националистические режимы восточноевропейских стран всегда пытаются искать покровителей за пределами региона – раньше это была Британия, а теперь США – и выживать именно в качестве их агентов в борьбе с усилением России или Германии.
Впрочем, что всего 70–80 лет назад точно таким же образом вела себя и Финляндия. Мы много лет были очарованы здравомыслием финских политиков после Второй мировой войны. И поэтому как-то забываем о том, что в период 1918–1944 годов граница России и страны Суоми представляла собой поле битвы. На нем разворачивались события четырех открытых войн и непрерывной диверсионной войны, конец которой был положен только после поражения Хельсинки, вставшего в 1941 году на путь союза с Гитлером.
Основная причина благоразумного поведения Финляндии на протяжении почти 80 лет – это тяжелые потери, которые страна понесла в тот период, пока дурь романтического национализма бросала ее народ в конфликт с огромным восточным соседом. Вот тогда и началось фирменное финское благоразумие, которому сейчас может прийти конец.
Швеция никогда не была другом России или даже ее благожелательным соседом. Травма, нанесенная множеством унизительных поражений от России в период нашего имперского расцвета, продолжает оказывать влияние на способ мышления и восприятие мира шведской элитой.
В период холодной войны и после нее Швеция была широко известна шпиономанией в отношении России и постоянным поиском наших мифических подводных лодок в своих территориальных водах. Но эти исторические обиды оказались не настолько велики, чтобы перебороть прагматизм и понимание более выгодного положения в качестве нейтральной державы. Несколько десятилетий сравнительно независимого существования между Востоком и Западом привели к тому, что в обеих странах политические элиты действительно были наиболее «взрослыми» и ответственными в своих решениях. Но все это незаметно изменилось за последние 30 лет.
Во-первых, появилось и выросло совершенно новое поколение политиков. Те люди, которые принимают сейчас решение о вступлении в НАТО, не знают, что такое война даже понаслышке. Главе финского кабинета нет еще и 40 лет – вся ее карьера прошла в условиях, когда серьезных внешнеполитических проблем у страны в принципе не было. Другая дама – глава шведского правительства – несколько старше, ей уже 55, но это сути не меняет – в 1991 году она еще не получила даже степень бакалавра.
Во-вторых, эти политики взрослели и видели карьерные перспективы в совершенно особом мире. Большинство государственных деятелей в Швеции и Финляндии являются продуктами эпохи безграничного владычества США в международной политике и доминирования институтов вроде Евросоюза, Всемирного банка или Международного валютного фонда, которые американцами тщательно опекаются. Мировоззрение тех, с кем мы имеем дело сейчас в Стокгольме и Хельсинки, сформировано в рамках либерального мирового порядка во главе с США и его инфраструктуры. Свое будущее они видят не в пределах национальной политики, а в различных международных организациях этого порядка или, на крайний случай, правлении американских корпораций или фондов.
Надо сказать, что это сближает шведских и финских политиков нового поколения с их коллегами в совсем убогих Литве или Чехии. Тем более что северяне могут претендовать на более высокие позиции, чем совсем провинциальные восточноевропейцы. Но результат один: понимание себя, как человека глобальной инфраструктуры США и Запада в целом, неизбежно снижает качество решений на национальном уровне – за их последствия будут нести ответственность совсем другие люди, а собственная биография будет продолжена в Брюсселе или Вашингтоне.
Кстати, о Брюсселе. Нельзя забывать о таком объективном факторе, как вступление Швеции и Финляндии в Европейский союз, случившееся в первой половине 1990-х годов. Европейская интеграция не случайно считалась в период холодной войны экономической подпоркой НАТО: основная задача, которая перед ней стояла, была в консолидации именно экономических политик стран-участниц ради их общей устойчивости перед вызовами со стороны СССР. Несмотря на то, что после 1991 года отдельные страны ЕС делали вялые усилия в сторону обретения большей автономии от США, ничем хорошим это не увенчалось. Для всех стран Восточной Европы присоединение к обоим блокам – ЕС и НАТО – было частью одного пакета. Почему Швеция и Финляндия должны представлять собой исключение?
Тем более что консолидация всех наличествующих сил сейчас в интересах как США, так и их европейских единомышленников. И дело здесь не только и не столько в борьбе против России или в скором будущем – Китая. Общее сравнительное сокращение возможностей Запада контролировать окружающий мир требует собрать остающиеся силы в один кулак. Здесь уже не до роскоши существования нейтральных игроков на стратегически важных направлениях.
На Западе намного более отчетливо, чем в России, понимают: предстоит несколько десятилетий весьма напряженной борьбы, в ходе которой определится распределение ресурсов планеты на последующий мирный период. А поскольку собственных ресурсов у США стало меньше, то требовать от своих сподвижников они будут больше – демократическая администрация Байдена, как мы видим, в этом даже более успешна, чем республиканская Трампа. Поэтому отсидеться не получится – и если сейчас финские политики рассчитывают избежать размещения у себя американской военной инфраструктуры, скоро это может случиться и привести к соответствующим последствиям для безопасности самой Финляндии.
Но даже самые навязчивые требования и прямое давление США не сыграли бы решающей роли в вопросе о вступлении Швеции и Финляндии в НАТО, не будь для этого объективных внутренних причин. Обе страны совершенно не свободны от последствий всеобщего кризиса мировой экономической системы, с которыми сталкиваются все, включая Россию. Универсальных или даже устойчивых решений для преодоления его последствий пока не наблюдается. Поэтому шведские и финские политики совершенно не знают, как урегулировать проблемы роста неравенства, общего снижения уровня жизни или размывания среднего класса. Более того, они с полной уверенностью знают, что жизнь сограждан в ближайшие годы лучше не станет.
Поэтому для них даже благоразумно воспользоваться ситуацией, чтобы включить свои страны в жесткую систему институтов Запада. В рамках этой системы возможностей для того, чтобы объективные трудности привели к политическим потрясениям, намного меньше. Значительная степень общественной энергии будет направлена на противостояние «угрозе с Востока», а требовать на этом фоне решения социально-экономических проблем станет даже как-то неприлично. То, что в той же Финляндии несколько десятков тысяч граждан лишатся работы из-за разрыва экономических и трансграничных связей с Россией, – это в свете более масштабной задачи удержания власти элитами совершенно не принципиально.
