Игорь Иванов: Возвращение Ирана
Тегеран ни при каких обстоятельствах не откажется от усилий по развитию ядерной энергетики
По мере успешного продвижения переговоров по «ядерному досье» Ирана, которые должны в ближайшее время привести к снятию санкций с этой страны, в мире начинают все шире признавать те значительные возможности, которыми располагает Иран на региональном и международном уровнях. Нераспространение оружия массового поражения, противодействие терроризму и религиозному экстремизму, кризисы в Сирии, Ираке, Афганистане, Ливане, в зоне Персидского залива, на Ближнем Востоке — по всем этим и многим другим проблемам современной международной жизни Иран имеет свою позицию, свой голос, свои возможности влияния.
На протяжении многих лет мне довелось не только наблюдать за развитием событий в Иране и вокруг этой страны, но и непосредственно участвовать в развитии российско-иранских отношений. Иран всегда занимал особое место во внешней политике нашей страны. Так должно быть и дальше. Главная задача сейчас заключается в том, чтобы наполнить двусторонние отношения реальным содержанием в интересах обеих стран и их взаимодействия на международной арене.
Самым острым вопросом, касающимся Ирана, остается вопрос о судьбе иранской ядерной программы. Убежден, что Иран ни при каких обстоятельствах не откажется от усилий по развитию ядерной энергетики. Эти усилия предпринимаются как минимум уже четыре десятилетия; они пережили смену политического режима, продолжались в годы ожесточенной войны с Ираком, сохранились в период жестких экономических санкций со стороны Запада. Нет никаких оснований полагать, что в обозримом будущем что-то может вынудить Тегеран кардинально пересмотреть свою позицию. Но можно ли ставить знак равенства между иранским мирным атомом и распространением ядерного оружия? Мне кажется, что нельзя. И последние раунды переговоров в формате «5+1» демонстрируют значительную степень гибкости иранской позиции. Что это — тактический ход Тегерана? Тонкая дипломатическая игра? Уверен, что это не так. И дело тут не в степени искренности или коварства иранских лидеров, а в долгосрочных интересах и в потенциале иранского государства. Ирану есть что предъявить и своим соседям, и мировому сообществу в целом помимо ядерной программы.
Более того, по-настоящему реализовать свой потенциал Иран сможет только в благоприятном внешнем окружении. Сегодня режим санкций, отсутствие нормальных отношений с внешним миром существенно мешают не только развитию иранской экономики, но и укреплению международных позиций Ирана. Это обстоятельство прекрасно понимают нынешние лидеры в Тегеране. А потому они в последние месяцы настойчиво ищут точки соприкосновения со своими оппонентами и даже явными противниками.
Могут спросить: а где гарантия того, что нынешние лидеры в Тегеране не уступят свое место другой, более консервативной и антизападной группировке? Таких гарантий, действительно, нет. Но поражение нынешнего иранского руководства было бы и поражением его партнеров по переговорам, поражением тех политических сил на Западе, которые вольно или невольно подыгрывают консервативным критикам президента Роухани. Политический провал Роухани был бы нашим общим провалом. Он, несомненно, отбросил бы далеко назад переговоры «5+1», в огромной степени затруднил бы урегулирование в Сирии, породил бы новые сложности в арабо-израильских отношениях, создал бы дополнительные риски в Ираке и т.д. Тем политикам, которые сегодня призывают к возобновлению «жесткой линии» Запада в отношении Тегерана, не мешало бы задуматься о возможных издержках такой линии.
Что же касается России, то у нас порой можно услышать такую точку зрения, что «жесткая линия» Запада якобы в какой-то степени соответствует российским интересам, поскольку создает дополнительную основу для развития «особых отношений» между Москвой и Тегераном. Дескать, в условиях изоляции от Запада Иран будет просто вынужден расширять сотрудничество с Россией. Такая позиция представляется крайне близорукой и даже опасной. Нельзя строить стратегическое партнерство с таким государством, как Иран, на основе политической конъюнктуры. Это слишком шаткое и ненадежное основание, которое может рухнуть в любой момент.
Следует признать: наши отношения с Ираном пока лишены того фундамента, который позволил бы говорить о реальном, а не декларативном стратегическом партнерстве. И такой фундамент надо закладывать, не теряя времени. И в экономических связях, уровень которых сегодня не выдерживает никакой критики. И во взаимодействии по региональным проблемам, которое можно было бы расширить и активизировать. И в научно-техническом и образовательном сотрудничестве, где пока сделано непростительно мало. И в контактах по линии гражданского общества, которые на данный момент носят в лучшем случае эмбриональный характер.
Иран — это страна не только с великим прошлым, но и с большим будущим. В интересах России не просто сохранить нынешние дружеские отношения с нашим южным соседом, но и перевести их на качественно иной уровень, соответствующий как потенциальным возможностям наших государств, так и новым реальностям XXI века. Все объективные предпосылки для этого у нас имеются, дело за политической волей.
