Игорь Юргенс

| Телеканал Дождь

Мария Макеева в прямом эфире поговорила с главой Всероссийского союза страховщиков Игорем Юргенсом.

Макеева: Наш гость – глава Всероссийского союза страховщиков Игорь Юргенс. Информационные ленты третий день пестрят заголовками «ОСАГО отменят», все это обсуждают. Заместитель министра финансов Алексей Моисеев накануне в нашем эфире сказал, что этого не произойдет, сам при этом заварив эту кашу. По вашим сведениям, идет ли все-таки к тому дело и решатся ли сторонники рыночного ценообразования в этом сегменте на то, чтобы и эту форму обязательного страхования отменить в пользу добровольного?

Юргенс: Чуть-чуть ликбеза: что такое обязательное и что такое добровольное. Обязательное страхование в нашем понимании – это страхование, когда вы наносите такой ущерб или по непониманию страхователя, то есть потребителя услуг, или потому что очень высока цена страховать, и соответственно, только государство это может сделать, или по каким-то третьим причинам. Поэтому это делается по закону. Вышел закон — и вы обязаны застраховать свою ответственность перед третьими лицами или перед потребителями ваших услуг, как в случае с какой-нибудь атомной электростанцией.

И добровольное страхование. Если мы говорим про ОСАГО, мы шли к этому десятилетиями, потому что возрастало количество проблем на дорогах, и мы пришли к этому 4-5 лет назад. За эти пять лет каждый год автомобилизация населения растет по 30%. Вы видите, что дорог уже не хватает в городе Москве, не самом маленьком из городов. Соответственно, если мы ОС.

Давайте вспомним советское прошлое. ДТП, милиционер приезжает, меряет все, потом вы едете через несколько дней в группу разбора, опять замеры, кто прав, кто виноват. И потом, если эта группа разбора вас не удовлетворила – суд. Вы можете себе представить при нынешнем состоянии дорог, людей, их ответственности, что все это возвращается на добровольную форму? Я считаю, что этого не произойдет.

Что касается Моисеева, он абсолютно прав в одном отношении: если государство по закону будет регулировать тарифы, то есть взаимоотношения между страхователем и страховщиком — это конец, потому что оно всегда социально будет давить на то, чтобы тарифы были как можно меньше, и давить на то, чтобы выплаты страховщиков были как можно больше. Тогда страховщики скажут: «Нет, вы знаете, это вид, который мы не потянем». Мы уходим из этого вида. Тогда ОСАГО останется, но будет тогда одна компания – «Росавтострах». И тогда опять бюджет будет за все это платить. Моисеев хочет сказать: «Давайте мы отойдем от тарифов, давайте мы скажем каждому из людей, которые взялись за руль: где хотите, там и страхуйте, тарифы мы отпускаем. Если они вам кажутся чрезмерными, уходите в другое место». Эта конкуренция,  на мой взгляд и на взгляд Моисеева, приведет к тому, что равновесность рыка уменьшит тарифы где-то, где меньше опасности, к примеру, в Алтайском крае, увеличит тарифы там, где опасности больше – в Московской области, Москве, Петербурге. Он говорит о рыночности регулирования этого вида, но то, что он должен быть обязателен, так же, как обязательна ответственность владельца самолетов, ну как ее не страховать, когда они падают?

Макеева: Я за обязательное страхование, особенно, когда речь идет о дорогах, по-моему за 4-5 лет ситуация тут действительно кардинально не изменилась…

Юргенс: Две вещи имейте в виду: государство не будет платить из бюджета, все это отдается рынку, и кто выиграл, тот и хорош. И второе – он тариф не будет регулировать.

Макеева: Я пытаюсь сейчас просчитать последствия. Во-первых, автолюбителей трудно будет убедить в том, что страховые компании столько времени (4-5 лет) работают себе в убыток и несут этот непосильный груз. Это не вызвало никаких разорений, огромные рекламные буквы, плакаты, огромные буквы на ЦДХ – реклама страховой компании, все это осталось и мы все это наблюдаем. Другой вопрос, а не будет ли это подталкивать иных водителей к тому, чтобы нарушать закон, или возникнет множество фирм, которые предлагают ОСАГО по какой-то минимальной цене. Сразу понятно, что никаких выплат тут не будет никогда…

Юргенс: Из этого два выхода: первый – государство включает свою полицейскую функцию, то есть, когда абсолютно видно, что это демпинг, то есть люди продают полис за две копейки, а потом, конечно, не могут платить. Это все жестко вымывается и регулятор это может сделать. Центральный банк, который сейчас будет мегарегулятором, может отследить. На рынке реально 400 компаний, у мегарегулятора в ЦБ 6 тысяч натренированных людей, очень хорошо оплаченных. Ты назначаешь уполномоченного в каждый, и знаешь, кто настоящая страховая компания — создает резервы, выплачивает, дисциплинирует, а кто – фейк. Это первый способ.

Второй — есть так называемый закон о саморегулируемых организациях, например, Всероссийский союз страховщиков, своих 150, которые к нам уже входят, я знаю очень хорошо: от фамилии, имени и отчества, до детей, родственников и т.д. Мы разберемся, кто сюда пришел воровать, а кто – солидные люди. Мы доложим об этом в ЦБ и вместе с ним вымоем и предупредим всех. Так происходит во всем мире, германский союз страховщиков, французсукий…Кстати, об обязательных видах. У французов и немцев от 110 до 150 видов обязательного страхования, включая обязательное страхование массажистов, мануальных терапевтов, все это обязательно страхуется, просто по другой форме.

Макеева: Вот вы говорите: «Мы доложим в Центробанк, они разберутся». Это не будет чем-то вроде обращения в ЕСПЧ: шли годы, пока «разборки» длились, фирма продолжала действовать и обслуживать клиентов. Как скоро это будет происходить?

Юргенс: Российский союз автостраховщиков, создал большой информационный и трехмиллиардный резерв для тех, кто убежал, они это регулируют. В принципе, проведена довольно большая работа, чтобы этого избежать.

Макеева: То, что будет осенью, эта работа, которая предстоит и Минфину совместная с Госдумой, и вам, вероятно, тоже, обсуждение этих поправок. Что это будут за поправки? Будет ли это означать, что опускают цены на ОСАГО, или нет? Что нас ждет осенью?

Юргенс: Там есть поправки в закон об ОСАГО, потому что каждый из видов регулируется своим законом, и там, по мнению Минфина, должен быть коридор. Здесь будет битва. Страховщики будут говорить: повышайте верхний плафон, общество защиты прав потребителей будет говорить: снижайте этот плафон, а нижний будем обсуждать. Мы сейчас готовы вступить в очень конструктивный разговор с Обществом защиты прав потребителей, мы подписываем с ними сразу соглашения. Я буквально в понедельник встречаюсь с руководителями «Синих ведерок». Это очень хорошие ребята, я думаю, что мы найдем решение, потому что все хотят только хорошего.

Макеева: Кто был инициатором этой встречи с «Синими ведерками» — вы или они?

Юргенс: У нас, мне кажется, взаимное желание встретиться и поговорить. Мы тратим деньги на какую-то рекламу, они тратят деньги на антирекламу страховщиков. Мы можем сесть и поговорить о том, что реально возможно, и что будет представлять из себя общее добро, а не добро одних или других.

Макеева: Как вы себя видите в вопросе цены на ОСАГО — общее добро, если вы говорите, что, условно, устроит «Синих ведерок» цена полиса?

Юргенс: Сейчас средняя цена полиса по стране – около 4 тысяч рублей. То, что я слышу от страховщиков, не от регуляторов и потребителей, они говорят, что им нужно увеличение на 20%, и тогда мы все сбалансируем. То есть, это одна тысяча рублей на водителя в среднем по стране. Одну тысячу я, как автомобилист, трачу на полбака в месяц. Мне кажется, что, в принципе, можно потянуть. Повторяю еще раз: мы представим свои расчеты, «Синие ведерки», потребители и Минфин представят свои, мы все это занесем в Центральный банк, потом будем говорить с законодателями.

Пока страховщики, имидж которых упал за последнее время в связи со всеми этими судебными исками, они, конечно, терпят большое поражение в Госдуме. Госдума настроена на все, от западных агентов, людей с нетрадиционной для них ориентацией, она настроена на все, чтобы кусать, рвать, убивать. В этом смысле у нас стартовые условия переговорные неважные. Но мы попробуем, через вас в том числе, показать реальность. Сколько стоит, почему это возросло (бензин, краска, ремонтники). Вот во что это реально выливается, давайте посоветуемся. Это справедливо или нет? Если это будет принято, как «справедливо», я думаю, мы найдем решение вопроса.

Макеева: Что касается справедливости — несправедливости… Есть извечный вопрос – выплаты по ОСАГО. То, что выплачивают не фактическую стоимость детали, за которую ты будешь их приобретать, а стоимость деталей с учетом износа и т.д., этот вопрос тоже будет всегда открытым. На месте Госдумы я бы в этот вопрос вгрызалась. Говорят, что недоплачивают водителям по ОСАГО, потому что абсолютно уверены, что в большинстве своем эти водители не пойдут в суд, и это правда. Как тут можно доказать, что справедливо сейчас повысить цены на ОСАГО, если речь идет, с точки зрения водителя, о несправедливости?

Юргенс: Гражданское общество незаменимо. Вы не можете усилить полицейскую функцию государства, чтобы везде милиционер, ДПС, полицейский внедряли, или страховщики, потому что они жадные, им нужна маржинальная их прибыль…

Макеева: Как вы не любите страховщиков. Сначала называете их иностранными агентами, теперь полицейскими называете…

Юргенс: Я их очень уважаю, я для того и вернулся через 10 лет, чтобы как-то помочь. Гражданское общество, этот надзор, это установление справедливости по максимально возможному доступному критерию, потому что, конечно, справедливость у каждого своя. У бедного – своя, у богатого – своя, у среднего класса – своя. Именно из-за этого хочется включить гражданское общество, общество потребителей, страховщиков, «Синие ведерки» и других желающих, чтобы сделать это максимально транспаретным. Короткий ответ – это совместное усилие по тому, чтобы достичь этой транспарентности, справедливости в подсчете этих тарифов. С другой стороны – никто не избежит регулирующей роли. Безусловно, тариф, если это обязательный вид, то по закону он должен, в том числе, регулироваться Центральным банком, когда он будет мегарегулятором. Будем слушать, будем доказывать, будем спорить.

Макеева: К вопросу о вашем возвращении 10 лет спустя к страховым делам. Привычнее, да и вы сами обращаетесь к более политической повестке дня в сравнительном анализе, с вами беседовать, как с политологом, не могу не спросить о такой не сегодняшней повестке дня. Сейчас такие дни жаркие во всех смыслах. Сегодня Алексей Навальный был зарегистрирован в качестве кандидата в мэры Москвы, при всех удивительных обстоятельствах и речах Собянина, что ему помогли. Я считаю, что суд первой инстанции позволит ему дальше продолжать участвовать в выборах мэра Москвы, и завтра, соответственно, тот самый суд первой инстанции о вынесении приговора Ленинским райсудом города Кирова. Может быть, вынесение приговора будет перенесено, а может быть, оно завтра состоится. Каков ваш взгляд на происходящие события? Что за этим последует?

Юргенс: Я не знаю, как это будет развиваться с точки зрения наказания Навального, я не хочу никаких конспирологических вещей.  То есть, кто-то решил, чтобы Собянин был более легитимен, давайте допустим Навального, Навальный все равно не выиграет и потом мы его посадим. Я хочу сказать, что в случае с Навальным есть политический привкус, и тот криминал, который ему вменяется, с моей точки зрения, абсолютно несправедливо, как и в случае с ЮКОСОМ, и как и во многих других случаях.

Я считаю, что наше судейское сообщество подвержено политическому давлению и регулируется откуда-то в резонансных случаях, регулируется не судьями и их квалификацией, их представлением о юриспруденции, а политическим заказом. И это нехорошо. Что произойдет конкретно с Навальным. Будь я верховным, я, безусловно, разобрался бы в этом более объективно и, безусловно, отпустил бы Навального. Я считаю, что Навальный, Удальцов, Ходорковский — мы начинаем накапливать слишком много политических заключенных для государства, которое является членом «восьмерки», лидером «двадцатки».

Макеева: Много говорилось о том, что, возможно, Навального посадят, а Ходорковского выпустят для того, чтобы соблюсти много лет хранившуюся…

Юргенс: Для кого это будет тогда разменом? Это будет из категории казанской Универсиады: 150 наград, а следующий – Китай, который является не самой слабой страной — 18. Тысяча заслуженных мастеров спорта, олимпийских чемпионов, а там действительные студенты. Мы перебираем иногда. Я за то, чтобы Казань расцвела, чтобы там были замечательные олимпийские объекты. Но мы всегда перебираем. Нет чувства меры. В данном случае, это из той же категории вопроса.

Макеева: В каком качестве Навальный был бы более удобен власти?  Если он кажется опасным человеком, сидящим, не сидящим, но под условным сроком, или кандидатом в мэры, который, допустим, эти выборы проиграл?

Юргенс: Это из той же категории, почему государство должно решать, в какую категорию долен довольно яркий человек попадать. Если по-честному задаться вопросом, было преступление или нет, я думаю, что нет. Так же как и в случае с Ив Сен-Лораном. Является ли он легитимным, выдвинутым довольно большим количеством людей политическим лидером? По-моему да. Давайте все делать так, как написано, а не по понятиям, интерпретируемым исходя из каких-то тактических сиюминутных соображений власти. Я не уверен, что, посадив Навального, они не приобретут еще более жестких людей. Это повторение того, что делала российская империя с оппозицией того века, загнав ее в полный террор, и после этого вы уже помните, что происходит.

Макеева: Какова будет реакция общества?

Юргенс: Пока пофигу из-за того, что пока перераспределение происходит, и честь и хвала экономическому блоку правительства, который этот баланс держит. Если что-то нарушится, мало не покажется и реакция будет чрезмерной.

Метки: выборы, общество, ОСАГО