Ирина Хакамада

| Сноб

Борис Немцов взорвал политическое пространство России с самого первого своего появления. Молодой, красивый, умный, дерзкий, сокрушительно обаятельный — Советский Союз таких не знал.

Был 1991 год. Он был начинающим губернатором, я — начинающим политиком. Мы оба были неофиты в постсоветской номенклатуре, и, конечно, это нас сближало. Но до 1997 года я просто со стороны с интересом наблюдала за тем, как он действовал. Если Льва Николаевича Толстого можно назвать зеркалом русской революции, то Борис Ефимович Немцов «отзеркалил» все черты того переходного времени. Сочинский авантюризм, советское чинопочитание, романтическая вера в победу демократии и комсомольский задор.

В правительстве, в которое он меня пригласил в 1997 году, это уже был другой человек — обаяние и энергия созидания сохранились, но на смену комсомольскому задору пришла ответственность реформатора федерального масштаба. Борис обрел политический вес, но, в отличие от многих, не растерял желание изменить мир к лучшему.

Борьба с Березовским, забастовки шахтеров у Белого дома, дефолт и в конечном итоге отставка правительства в 1998 году стали для всех нас большим испытанием, но никого не сломали, а прибавили азарта и энергии, несмотря на то что нас считали политическими трупами.

И Боря был первым, кто начал опять собирать команду. При всех его амбициях результат был для него абсолютно приоритетным. Партия СПС, инициированная им, победила на выборах в Думу с лидером Сергеем Кириенко.

Немцов оставался ярчайшей фигурой в парламенте, где большинство было уже не у коммунистов, а у партии власти, а страной управлял не Борис Ельцин, а Владимир Путин.

Немцов, в отличие от Сергея Кириенко, довольно быстро ушедшего в исполнительную власть, наслаждался свободой и политической конкуренцией, остававшейся еще в парламенте.

А потом было много всего — «Норд-Ост», дело Ходорковского, проигрыш двух либеральных партий на выборах в Думу 2003 года. Немцов опять вне системы.

И он снова держит удар. И конвертирует весь свой опыт в создание «внесистемной» оппозиции.

По мере того, как сужалось поле возможностей для реализации его идей, его заявления и методы работы становились все более радикальными.

На примере Бориса Немцова можно проследить, как либеральный проект переместился из системного (представленного в органах власти) во «внесистемный» — митингово-уличный. И его лидер был убит — демонстративно и жестоко. На середине моста, ведущего как к храму, так и к Кремлю — двум символам сегодняшней России.

Убили ли этими выстрелами либерализм в России? Марш памяти Бориса Немцова, собравший 2 марта десятки тысяч свободных людей по всей стране, вселяет надежду, что нет.