Федор Лукьянов: Исчерпанная повестка
У России и США скоро не останется двусторонних тем.
Российско-американские отношения производят в последнее время странное впечатление. Новости поступают в основном плохие, особенно с конца прошлого года, когда в центре публичного внимания оказалось дело Сергея Магнитского и связанные с ним политические акции обеих сторон. Но явного ухудшения отношений при этом не происходит, хотя после каждого обмена «любезностями», наподобие предъявления друг другу стоп-листов в конце прошлой недели, комментаторы предрекают чуть ли не новую «холодную войну». Вот и визит в Москву помощника президента Обамы по национальной безопасности Тома Донилона прошел спокойно, гостю удалось даже накоротке пообщаться с Владимиром Путиным, хотя после публикации списков считалось, что поездка испорчена.
Эта своеобразная стабильность вызывает двойственные чувства. С одной стороны, её можно толковать как признание обоюдной значимости. Есть темы, по которым Москва и Вашингтон друг другу нужны, стало быть, дела надо продолжать вне зависимости от идейно-эмоционального фона. С другой стороны, то же интерпретируется иначе: воцарилось взаимное безразличие, отсутствуют какие-либо ожидания, и контакты свелись к формальной модели. Какие-то вопросы в любом случае надо согласовывать, но в рамках минимально возможной эффективности. В общем, классическая история со стаканом, который для одних полупустой в то же время, когда для других наполовину полный.
То, что происходит сейчас в российско-американских отношениях, это окончательное исчерпание системы координат, в которой они развивались на протяжении нескольких десятилетий. Одной её осью был военно-стратегический паритет, другой — идеология.
Во время холодной войны две оси находились в гармонии друг с другом. Сверхдержавы имели остро конкурирующие мировоззрения, идейное соперничество находило практическое выражение в клинче ядерного сдерживания. После конца СССР стройность конструкции несколько нарушилась. Паритет сохранился, идеологическое противостояние ушло, хотя идеология как фактор в отношениях осталась. Её присутствие выражалось в намерении Вашингтона привести Россию к тому, чтобы она соответствовала критериям «правильной» демократии. Москва когда-то демонстрировала готовность им следовать, потом стала всё громче настаивать на собственном видении. Как бы то ни было, обе оси координат сохраняли актуальность, пусть соотношение их и изменилось.
Сегодня оба базовых понятия под вопросом. Паритет ещё имеет символический смысл, как овеществление эксклюзивности российско-американских связей. Однако практическое содержание убывает. Договор СНВ, ратифицированный в 2011 году, вероятнее всего, был последним соглашением такого типа, продолжающим традицию 1970-х — 1980-х годов. Сейчас возвращаться к переговорам о сокращении вооружений Россия не намерена, и причина не только в американской противоракетной обороне (еще одно наследие минувшей эпохи), но и в наличии поднимающихся ядерных держав, прежде всего Китая. То есть сфера, где традиционно всецело властвовали Москва и Вашингтон, стала доступной для других. США, напротив, хотели бы дальнейших сокращений, но для того, чтобы в перспективе закрыть тему, то есть добиться «глобального нуля». Одновременно начинают звучать голоса о том, что паритет в современном мире вещь ненужная, каждый волен сам определять, сколько ракет и боеголовок ему нужно для того, чтобы чувствовать себя уверенно.
Пока это не доминирующая точка зрения, но стоящая за ней логика имеет шансы в эпоху всеобщих финансовых проблем и дефицитов. Как бы то ни было, ядерный компонент перестает быть постоянным источником политического вдохновения для российско-американских отношений.
С идеологией тоже происходит нечто подобное. Надежды Соединенных Штатов «перековать» Россию (при Клинтоне) либо принудить её к признанию установленных Америкой правил (при Буше) рассеялись. Да и приоритеты изменились. Обама считает, что пытаться менять Россию бессмысленно, да и незачем, ведь, с его точки зрения, Москва играет вспомогательную, а совсем не главную роль в реализации внешнеполитической стратегии США. Отсюда и нежелание всерьез ввязываться в «войну за права человека», флагом которой является список Магнитского. Администрация предпочитает сохранять рабочее взаимодействие с Россией, чтобы решать конкретные вопросы, превращать же Кремль в союзника и единомышленника Белый Дом не намерен, также как не собирается он использовать критику по вопросам демократии как таран для достижения каких-то целей. Россия со своей стороны дает отпор всему, в чем она видит попытки давления или вмешательства в её дела, но, в принципе, не против «малых дел».
Такой утилитарный подход — не худший вариант, если реально оценивать альтернативы. Однако в перспективе он ведёт к затуханию отношений, переходу их к классической дипломатической рутине, когда стороны на уровне министров иностранных дел участвуют в развязывании международных проблем, более или менее удачно, но не более того. Строго говоря, у России и США скоро не останется двусторонних тем, только взаимодействие по вопросам международным — Иран, Сирия, Афганистан, КНДР… Возможно, нечто собственно российско-американское потом тоже появится, по мере осознания интересов в новом мире. Но неизвестно, когда это случится.
