Мария Портнягина беседует с Игорем Юргенсом

| Журнал «Огонёк»

На учредительном съезде ОНФ страна увидела немало лиц, которых еще вчера трудно было бы представить рядом с нынешней властью. Игорь Юргенс, один из лидеров российской либеральной мысли, недавний директор ИНСОРа, возглавит в ОНФ центр общественного мониторинга. Зачем Юргенсу «Фронт» и зачем он «Фронту»?

Среди ключевых изменений в работе «Общероссийского народного фронта» (ОНФ) на съезде было анонсировано создание 10 «центров общественного мониторинга». О них пока известно немного (они будут заниматься экспертизой различных вопросов, в частности в сфере здравоохранения и образования), однако на эти экспертные центры в ОНФ возлагаются большие надежды: они должны содействовать налаживанию диалога, причем «не только между властью и обществом, но и внутри самого общества». Возглавить один из таких центров — по развитию Евразийского экономического сообщества (ЕврАзЭС) — согласился Игорь Юргенс, недавно покинувший пост руководителя Института современного развития (ИНСОР). Он рассказал «Огоньку», что можно ожидать от преобразования ОНФ и каким ему видится участие либералов в работе «Фронта».

— На ваш взгляд, какова цель начатой реорганизации ОНФ?

— Сейчас происходит переформатизация партийной, общественной поддержки президента. И ОНФ — это попытка привлечь как известных личностей, так и значимые для власти организации под эгиду президента и создать более широкий круг его общения и политического влияния. Выльется ли это в замену «Единой России», которую президент подвергает серьезной критике и которая не является для него более, как мне кажется, электоральным плюсом, я сказать окончательно не могу. Но такое ощущение у меня есть.

— На выстраивание этого круга общения, вероятно, и нацелено создание экспертных центров на базе «Фронта», один из которых — по вопросам ЕврАзЭС — вы согласились возглавить. Каков потенциал ОНФ как дискуссионной площадки, по вашему мнению?

— Мне было сказано, что дискуссионных площадок будет 10 и что это место, где члены ОНФ и представители президента, его администрации смогут обсуждать идеи, организовать новый формат общения с той частью общества, которая «Фронтом» не объединяется, может быть, и стоит на прямо противоположных по ряду вопросов позициях. То есть это такой интерфейс, в том числе с участием либералов, к которым я и себя отношу, для профессиональной оценки того, что происходит в стране. Что касается направления, которым мне предстоит заниматься, то евразийская интеграция — это очень важный для России вопрос. Поэтому я и согласился при полном понимании того, что представляю экономические и стратегические взгляды, иногда диаметрально противоположные тому, что декларирует ряд входящих в ОНФ организаций. Но к диалогу я всегда готов. У нас в ИНСОРе встречались все — от коммунистов до клерикалов, и мы находили общий язык, вырабатывали сгусток каких-то рекомендаций. Развитие ЕврАзЭС, европейская и азиатская интеграция России — это сейчас важно.

— Каким вы представляете свое участие в работе ОНФ?

— В рамках нашей дискуссионной площадки будет вырабатываться экспертное мнение по поводу интеграции России в глобальную экономику, в первую очередь и в срочном порядке в евразийское пространство. Более подробно сейчас невозможно ничего сказать, потому что ни один пилотный проект еще не запущен. Сначала надо посмотреть, как будут действовать те люди, которые это затевают, затем внести свои коррективы, выдвинуть какие-то свои критерии успешности. Самое главное, на мой взгляд,— это когда на выходе будут представлены понятные обществу, президенту, основным профессионалам по этой теме сценарии развития этой интеграции, ее достоинства и недостатки, возможные риски.

— Был ли обозначен какой-то общий формат функционирования экспертных центров?

— Нет, со мной был самый предварительный разговор, никакой систематизации, никакого подробного описания проекта я пока не видел.

— Как вы думаете, в чем преимущества такой дискуссионной площадки на базе ОНФ, может быть, по сравнению с ИНСОРом, руководство которого вы недавно покинули?

— Если рассматривать эту площадку как начало более структурированного диалога между различными школами мысли, между различными политическими течениями после известных событий, в том числе уличного протеста, тогда это очень важный шаг. Но только в процессе работы мы поймем, это по-настоящему или это для лакировки действительности.

— Есть ли признаки, которые позволяют склоняться к той или другой точке зрения?

— Какие-то признаки в воздухе веют. Допустим, встреча президента с лидером Комитета гражданских инициатив Алексеем Кудриным, его встречи с внешними акторами, предстоящая с Бараком Обамой или уже состоявшиеся с Дэвидом Кэмероном, Биньямином Нетаньяху. Та дикая конфронтация, которая царит в российском обществе, раздрай — с этим надо что-то делать. Признаки того, что разум возобладает, есть. Можно надеяться на то, что разумные силы способны договариваться.

— По вашему мнению, в каком направлении следует меняться ОНФ?

— Это решать самим членам ОНФ. Я убрал бы слово «фронт». Фронт против кого? От кого мы обороняемся? Кто является внутри нашей страны таким врагом, что для борьбы с ним надо выстраивать фронты, когда поддержка Путина, если верить «Левада-центру», от 60 процентов и более? Действительно, у нас в обществе есть много различных взглядов и это нормально. Требуется не борьба, не создание настроения, будто враг у ворот, а диалог. Если в эту сторону ОНФ будет эволюционировать, то я думаю, что это можно приветствовать.

— Какое место ОНФ может занять в общественно-политическом пространстве страны?

— Если это окажется «Единая Россия» дубль два, то есть бюрократы всех мастей, идущие за лидером, у которого пока высокая популярность, то вряд ли проект состоится. А если это действительно попытка расширенного диалога, то может выйти толк. Именно создание диалоговых площадок, мне кажется, должно внести в это ясность. Если пригласили, то послушайте, что общество скажет, и далее соответствующим образом выстраивайте работу.

— По результатам опроса ВЦИОМа, 42 процента россиян ничего не слышали о «Фронте», 49 процентов что-то слышали, но подробностей не знают. Как можно организовать широкий диалог, когда представление о самой структуре еще не сложилось?

— То, что ОНФ еще не узнаваем в обществе, дает его создателям возможность осмыслить и привнести что-то новое. Малая узнаваемость, с одной стороны, дает шанс, а с другой — предупреждает: будете делать, как всегда, симпатии людей уйдут. А если подойти к организации ОНФ креативно, то из этого что-то может получиться. Я надеюсь.