Федор Лукьянов, Андрей Кортунов, Армен Оганесян

| BBC

Президент Владимир Путин провел в четверг встречу с российскими послами со всего мира. Такие мероприятия устраиваются раз в два года. Русская служба Би-би-си спросила у экспертов, как за это время изменился имидж российской дипломатической службы.

Федор Лукьянов, главный редактор журнала «Россия в глобальной политике»:

«За последние два года лицо российской дипломатии стало более обветренным и забронзовевшим. Потому что она живет в режиме форс-мажора фактически постоянного, в режиме давления с западной стороны, в режиме участия в ряде очень сложных дипломатических процессов (как минимум, это минский процесс и Сирия), в условиях необходимости в ускоренном порядке резко продвигаться по новым направлениям, в Азию. В общем, у российской дипломатии очень много работы и забот.

Если рассматривать [российскую дипломатию] не в общем контексте, а в контексте профессионального дипломатического мастерства, она закаляется и становится все более умелой.

Тот факт, что именно Мария Захарова является официальным лицом российской дипломатии, я думаю, подтверждает то, что ее стиль (действительно не вполне стандартный для классической дипломатии) одобряет руководство МИДа и руководство страны. Мария Захарова человек невероятной активности, потрясающей трудоспособности, она просто, что называется, горит на работе. И теми средствами, которые она считает наиболее убедительными, она доводит и отстаивает российскую позицию».

Андрей Кортунов, генеральный директор Российского совета по международным делам:

«Изменились условия, в которых дипломатия работает. Условия стали более жесткими, в какой-то степени даже более враждебными по отношению к России. Это, естественно, меняет и стиль дипломатии, меняет и те задачи, которые перед дипломатией ставятся. То есть сейчас, по всей видимости, во главу угла должна быть поставлена задача выхода из того кризиса, а вернее, из тех многочисленных кризисов, в которые мы оказались втянутыми, минимизация ущерба и восстановление тех позиций, которые в той или иной степени были утрачены.

Имидж российской дипломатии стал другим. Если два-три года или пять лет назад российская дипломатия старалась очень часто избегать жестких формулировок, каких-то жестких вопросов, старалась смягчать свою риторику, то теперь мы видим, что сейчас преобладает более решительный, более жесткий дипломатический стиль.

Я думаю, что пресс-секретарь — это лицо, которое очень близко к руководителю. Это обычно бывает личный выбор руководителя. Независимо от того, идет речь о президенте страны или министре иностранных дел, это то лицо, которое общается с руководителем на постоянной основе. Поэтому я очень сомневаюсь, что Захарова бы удержалась на своем месте, если бы отражала какую-то другую точку зрения, а не точку зрения Сергея Лаврова».

Армен Оганесян, главный редактор журнала «Международная жизнь»:

«Я присутствовал сегодня на встрече президента с послами России. И если сопоставлять, что изменилось за два года, то, наверное, общая ситуация в мире стала намного более напряженная. Она стала напряженной вокруг России, в отношениях Россия — США, Россия — Европейский союз. Но неизменна одна константа — это курс на независимость внешней политики. И пришло осознание, что в современном мире проводить этот курс становится делать все сложнее. Для того чтобы его отстаивать, требуется все больше и интеллектуальных усилий, и энергичных политических действий. Принципы [внешней] политики не изменились, изменились действия, они стали более решительными.

Изменилось принципиально отношение к партнерам. Партнерство может быть провозглашено, но не подкреплено никакими дальнейшими шагами — с этим Россия столкнулась в лице некоторых старых, традиционных партнеров в Европе, в лице США. Теперь появился более строгий подход к самому термину. Партнерство перестало рассматриваться как какой-то гуманитарный и вербальный бонус, как нечто, что декларируется, но не подтверждается никакими действиями.

Я бы сказал, что изменился несколько взгляд на состояние мировой политики и вообще мира вокруг. Наметились некоторые принципиальные расхождения в отношении ценностей, которых придерживаются Россия и, скажем, страны Запада. В отношении к новым законам, которые создают видимость демократии, но фактически поддерживают меньшинство, игнорируя ценности, ориентации и представления большинства в Европе. Россия это болезненно воспринимает, поскольку христианство в России переживает ренессанс, а на Западе — упадок. И ушедшая в прошлое идеологическая борьба все-таки сейчас, если не вышла на первый план, то во многом составляет матрицу отношений между Россией и Западом сегодня».