К ЗАДАЧАМ РОССИЙСКОЙ ДИПЛОМАТИИ В МИРЕ, В КОТОРОМ МЫ ЖИВЕМ
Российский Совет по международным делам
Перед нами мир, который не надо изобретать
2020-й год по праву стал годом коронавируса, но пандемия лишь поставила жирную запятую в цепи событий, которые были запущены окончанием холодной войны. Акцентирована не только ответственность государств за свое развитие и здоровье населения, но и создан мощный повод для международного сотрудничества. Правление Трампа и исход президентских выборов в США обозначили резкое обострение поляризации в американском обществе — верный признак комплексной трансформации или, точнее, нормализации Америки с её возвращением к своим корням, своей исключительной идентичности, искаженной геополитическими императивами и искушениями XX века. 40-летие своего «мирного подъема» отметил Китай.
Движимая интересами западных инвестиционных классов и рыночной стихией глобализация клонится к закату. О социальных издержках глобализации убедительно говорил президент В.В. Путин в своем недавнем выступлении на Давосском форуме. Свой ресурс исчерпали инструменты макроэкономического регулирования, им на смену придут бюджетные стимулы инвестирования в человека, поскольку не человек для экономики, а экономика для человека. Не Россия «закрывает» глобализацию, а её собственные разрушительные последствия. О деглобализации впервые заговорил бывший премьер-министр Великобритании Гордон Браун вскоре после того, как разразился Глобальный финансовый кризис 2008 года, к которому Россия не имела никакого отношения, но пострадала наряду со всеми.
В целом, мир нормализуется в духе традиционных представлений, помноженных на трагический опыт прошлого века и императивы развития, громко заявившие о себе повсюду и, возможно, в странах Запада с наибольшей силой. Перед нами полицентричный мир не как предмет нашей веры последних 30 лет, а как ускоренно формирующаяся реальность — объективно обусловленный процесс, который задержался на старте в силу целого ряда причин, включая специфичность, если не сказать беспрецедентность, ситуации после окончания холодной войны и распада СССР и инерцию мышления западных элит, уверовавших в «конец истории». Рассеялся как дым пресловутый «однополярный момент» с его иллюзией жесткой иерархической вертикали как основы нового миропорядка.
И это создает уникальные условия для инициативной внешней политики Москвы, ориентированной на создание благоприятных внешних условий для внутреннего развития. Перед нами мир, который не надо изобретать. Равно как не надо и выдумывать адекватную дипломатическую стратегию, которая переходит из одного издания Концепции внешней политики в другой. Это — вновь подтвержденная президентом В.В. Путиным заряженность на взаимовыгодное прагматичное сотрудничество со всеми без исключения государствами и продвижение в международных отношениях позитивной повестки дня с упором на реальные вызовы и угрозы нового поколения, такие как пандемии, терроризм и изменение климата. Очевидны и прописанные в них инструменты: сочетание многосторонней и двусторонней дипломатии, ее открытость, гибкая сетевая дипломатия в продвижение совпадающих интересов государств, умение действовать в условиях сохраняющейся неопределенности и многовариантности развития событий. И наконец, главное — при всех рисках качественно новой ситуации нельзя утрачивать позитивный взгляд на будущее.
Нельзя сбрасывать со счетов и такой фактор, как курс России на суверенитет/стратегическую автономию, самодостаточность и опору на собственные силы, к чему побуждало системное, многоплановое, практически на протяжении всех последних 30 лет, давление исторического Запада. В итоге, Россия раньше других, хотя и вынужденно, вписалась в тренд деглобализации, для осознания реальности которого другим еще понадобилась политика Трампа в духе «Америка превыше всего!».
Внешняя простота внешнеполитического вызова глобальной ситуации для России — проводить уже сложившийся курс, только более целенаправленно и с большей убежденностью в своем праве на историческое творчество — не должна быть поводом для самоуспокоенности и благодушия. Иначе мы последовали бы примеру наших западных партнеров с не менее катастрофическими последствиями. В частности, в чем могли бы состоять наши внешнеполитические задачи на ближайшую и обозримую перспективу на наиболее проблемном, западном направлении?
Прежде всего, надо более внятно отказаться от остаточного западно-/евроцентризма. Глобальная политика распадается на региональные расклады и дискурсы — как способ её дальнейшей эволюции, вызревшего перехода в новое состояние. Из такой регионализации следует, что европейская или североамериканская политика — для нас такая же, как любая другая региональная, будь то Ближний Восток, Восточная Азия, Евразия или АТР в её разных географических и политических конфигурациях. Фактор культурно-цивилизационной общности может играть свою роль, но лишь тогда, когда его значение признают наши европейские партнеры. Нельзя забывать, что при всей этой базовой общности мы исторически сильно отличались от романо-германской Европы, даже судьбы христианства у нас были различны. Западным элитам еще только предстоит болезненный отказ от претензий на универсальность своих ценностей, в том числе недавно приобретенных, в рамках всей Европейской цивилизации, а значит, и отказ от того, чтобы видеть в России экзистенциальную угрозу, которую емко определил поэт и дипломат Ф.И. Тютчев: «Самим фактом своего существования Россия отрицает будущее Запада». Этот культурно-цивилизационный дуализм Европы был её спасением в двух мировых войнах и мощным стимулом развития в эпоху войны холодной.
Теперь предстоит восстановление былого единства Европы, взаимная гармонизация на основе сотрудничества в интересах обеспечения нашей общей цивилизации достойного места в новой глобальной конкурентной среде. Да, Западной Европе и России надо быть вместе. Тут слово за партнерами, а пока — пауза и стратегическое терпение, общее занижение ожиданий. Надо дать поработать внутренним процессам в западных странах, на что, судя по нашему опыту, уйдет время, и быть готовыми к разного рода выбросам со стороны упирающихся элит, включая санкционное давление и беспокоящие действия по периметру наших границ, особенно на западе, юге и в Арктике.
В отношениях с Западом на первый план вроде как выходит судьба остаточной повестки дня времен холодной войны, прежде всего контроля над вооружениями и мер доверия в военной сфере, будь то СНВ-3 или Договор по открытому небу. Оно и понятно, раз не удалось сообща подвести под ней черту, как это бывало с войнами «горячими». Но последнее развитие в ЕС вокруг российской вакцины «Спутник V» указывает на то, что есть реальная, устремленная не в прошлое, а в будущее объединительная повестка дня. Это стало бы еще одним потенциальным направлением сотрудничества помимо энергетики и «зеленой экономики».
Звучит оптимистично после недавнего визита Главы внешнеполитической службы Евросоюза Борреля, который по возвращении в Брюссель сдал назад в своих публичных оценках перспектив сотрудничества России и Евросоюза. И все же. Западноевропейцы прагматичные люди. Случай с признанием российской вакцины еще раз это доказал.
