Михаил Бергер: Большой человек Каха
Пришла тяжелая очень для многих новость: в Лондоне умер Каха Бендукидзе. Почему Лондон? Нет, миллионы людей живут там долго и счастливо, сотни тысяч приезжают и благополучно, в полном здравии, покидают этот город. Но не Каха. В Лондоне так же трагически внезапно закончился жизненный путь другого знакового героя новейшей российской экономической истории, Бориса Федорова. Он был самым молодым министром финансов России, а затем успешным предпринимателем. Умер, едва отметив свое пятидесятилетие.
Нет ничего мистического или рокового в лондонском воздухе для российских бизнесменов и политиков. Но в том, что такие яркие и относительно молодые люди, пусть и по воле рокового случая, заканчивают свой путь так далеко от места своей базовой активности, есть некоторый намек на их недовостребованность здесь и сейчас. Каха Бендукидзе хоть и родился в Грузии, а в нулевые был в той же Грузии министром, по базовой идентификации, если можно так выразиться, все-таки заметный российский бизнесмен. Если бы он не был таковым, то и министром грузинского правительства не стал бы.
Каха был очень ярким и большим во всех смыслах этого слова человеком. При этом он был очень пластичен и даже грациозен. Прекрасно танцевал, легко двигаясь под музыку любого ритма и жанра. Он совершенно не комплексовал по поводу своей грузности и на мой вопрос о весе сказал, что не знает точно. Единственное место, добавил он, где есть весы с большой шкалой — аэропорты. Но и там все заканчивается на 150 кг.
Каха был обворожительно интересным собеседником и в любой компании неизменно становился центром разговора, дискуссии, веселья. Анекдоты он не рассказывал — исполнял. Причем так, что в иных устах эти истории становились скучными и безликими. Некоторые простенькие, но чудесно «поставленные» Кахой анекдоты мы просили его рассказывать по многу-многу раз. И каждый раз было смешно.
Но главное его достоинство было конечно же не в шутках. Он был обладателем не только определенного количества денег и какого-то бизнеса. Он был обладателем важных идей, философии, этики. Он мог говорить неприятную правду в глаза. Но адресат этих «неприятностей» практически никогда не оставался без соображений о том, как с этими неприятностями бороться. Потому что он умел понимать, умел анализировать и макроэкономические процессы, и конкретные бизнес-кейсы, и простые житейские ситуации.
Он блестяще, интересно и образно, выступал и на узких совещаниях, и в студенческих аудиториях, на разных многочисленных официальных и неофициальных обсуждениях. Всегда был парадоксален и ярок. Но любые попытки заставить его что-то написать для газеты (я и мои коллеги-журналисты предпринимали их неоднократно), вот прямо сейчас же, по только что сказанному, никогда не приносили успеха. А все письменные пересказы даже с диктофонной записи неизменно блекли, теряли привлекательность. Потому что Каха был неповторим, неподражаем и, к сожалению, невоспроизводим.
С его уходом мы все очень многое потеряли.
