Иван Тимофеев

Российский Совет по международным делам

«Сегодня я могу добраться на самолете до Дели и Пекина гораздо быстрее, чем до Берлина»

---

В феврале 2024 г. Евросоюз принял 13-й пакет санкций против России. Антироссийские санкции, введенные Западом, оцениваются как самые масштабные «карательные» меры с 1950-х гг., однако они не принесли желаемого инициаторами результата, хотя и создали для российской экономики значительные проблемы. Генеральный директор РСМД Иван Тимофеев ответил на вопросы немецкого «der Freitag» о том, как Россия справляется с санкционным давлением и особенностях санкционной политики на современном этапе.

— Российская экономика функционирует и растет, несмотря на такие проблемы, как острая нехватка рабочей силы. Западные аналитики связывают это прежде всего с производством вооружений. Как Вы считаете, является ли это причиной (устойчивости российской экономики — прим. ред.)?

— Российская экономика действительно оказалась гораздо более устойчивой, чем многие ожидали. Введение масштабных и беспрецедентных санкций не привело к обвалу российской экономики. Она сохранила устойчивость. Да, любые санкции наносят ущерб. Серьезно пострадали торговые отношения России и ЕС. Если раньше ЕС был нашим ключевым торговым партнером, то сегодня его место стремительно занимает Китай, Индия, Турция и другие страны.

Считать, что российская экономика растет, прежде всего, за счет производства вооружений, было бы преувеличением. Да, оживление оборонной промышленности вносит вклад в индексы промышленного производства. Но куда важнее другие факторы. Во-первых, из-за ухода западных компаний из России в ряде отраслей началось оживление отечественного производства. Например, в Россию теперь запрещены поставки гражданских самолетов из США и ЕС. У нас попросту нет другого выхода, как восстанавливать собственную авиационную промышленность. В Россию запрещены поставки сотен промышленных товаров. Частично их замещают поставки из Китая. Но также и российские предприятия, которые до санкций проигрывали конкуренцию. Конечно, их продукция может быть более дорогой или менее качественной. Но в сложившихся условиях они вполне могут захватывать свою долю рынка и не теряют времени. Все это сказывается на экономическом росте. Важный индикатор. В России почти нет безработицы. Экономика высасывает трудовые ресурсы как пылесос. У нас серьезно обсуждается бизнесом приглашение в России рабочей силы из Индии и других стран. Миграции из стран Центральной Азии уже не хватает.

Важно и то, что мы смогли быстро переориентировать поставки нефти и других сырьевых товаров в дружественные нам страны. Если раньше ключевым покупателем был ЕС, то теперь — Китай и Индия. Посмотрите на торговую статистику с ними и вам многое станет ясно. С Китаем торговля давно превысила 200 млрд долл. С Индией она уже превысила 50 млрд долл. Раньше о таких показателях не приходилось мечтать. Понятно, что они объясняются экстремальными политическими событиям. Но все же скорость переориентации торговли на дружественные России страны поражает.

Конечно, есть и много проблем. Из-за санкций выросли издержки, расширились посреднические схемы, усложнились процессы обновления производственных фондов. Для ряда отраслей это болезненно. Но и здесь идет адаптация. Я часто повторяю тезис о том, что России помогает то, что ее экономика является рыночной. Бизнес ищет возможности для выживания. И находит их. Потому что альтернативой является его гибель.

— Запад считает, что эффект от его прямых санкций на Россию слишком мал, и поэтому все больше полагается на вторичные санкции против торговых партнеров Москвы. Теперь можно ожидать нового раунда санкций. Как Вы считаете, насколько это повлияет на экономическую стабильность России?

— Я лично много времени посвятил изучению вторичных санкций. Мне известен каждый конкретный случай их применения. 2023 год показывает, что вторичные санкции вводятся преимущественно против мелких компаний-посредников, вовлеченных в обход экспортного контроля в области военных товаров и товаров двойного назначения. Значимого влияния на экономику в целом это не оказывает. Другое дело, что у вторичных санкций есть психологический эффект. Крупный бизнес боится самого слова и самой перспективы введения вторичных санкций. Поэтому банки и крупные компании даже в дружественных странах включают вторичные санкции в расчет своих рисков. Это усложняет работу с ними в плане проведения финансовых транзакций, поставок отдельных товаров и технологий. И все же мы видим, что вторичные санкции не приводят к эффектам на уровне макроэкономики. На мой взгляд, эффект от прямых (первичных) санкций оказался куда как более серьезным, чем от санкций вторичных. Но ущерб сам по себе не приводит к обрушению экономики, не мешает ей адаптироваться и даже стимулирует такую адаптацию. В России мало кто верит в отмену санкций. Мы понимаем, что на западном направлении будет выжженная санкциями пустыня. Возможно — на десятилетия.

— Санкции ЕС на поездки также оказывают прямое влияние на человеческие контакты между россиянами и немцами. Могут ли образы врага укорениться с обеих сторон?

— Образы врага уже давно укоренились. Этот процесс начался задолго до 2022 г. На уровне бизнеса это было незаметно. Россия и Германия были образцовыми, взаимозависимыми и взаимодополняющими партнерами в экономике. Но на уровне СМИ и в политическом дискурсе вражда постепенно набирала оборот. И процесс этот был взаимным. У нас действительно были очень плотные человеческие связи. Миллионы россиян и немцев пересекали наши границы, работали и учились в России и Германии, изучали друг друга. К сожалению, все это не спасло наши отношения от краха. Это важный урок. Он говорит о том, что политика способна пожирать даже самые высокие достижения в экономике и гуманитарных связях. И Россия, и Германия понесли от такого отката назад огромный ущерб. Сейчас контактов стало меньше, и они дальше будут сворачиваться. Это значит, что будет еще меньше людей, которые знают реалии наших стран, а не воспринимают их через картинку СМИ. Но есть и другая важная вещь. Восстанавливать отношения тоже придется с нормализации человеческих контактов и бизнеса.

— Россия хочет противостоять санкциям, переориентируя экономику на восток и юг. Но нет ли здесь опасности, что страны-партнеры воспользуются отсутствием альтернативы у Москвы и предложат России плохие условия?

— Такие риски, конечно, есть. Но мы видим, что критического значения они все же пока не имеют. Куда важнее экономические факторы — недостаток транспортной инфраструктуры, проблемы в логистике, неоптимальные схемы поставок, сложности в банковских расчетах из-за западных санкций. В общем, есть гораздо более важные проблемы. Бизнес есть бизнес. И подчас переговоры по отдельным сделкам могут быть весьма жесткими. Но такая жесткость присутствовала и до разрыва наших торговых отношений с ЕС. К тому же, сама Россия остается весьма крупной экономикой и привлекательным рынком. Вряд ли нужно воспринимать ее исключительно в терминах зависимости от того или иного партнера.

— Если конфликт на Украине когда-нибудь закончится, как Вы предполагаете, насколько долгим будет процесс возвращения к нормальным отношениям между Европой и Россией, в первую очередь, экономическим?

— Мне кажется, что само по себе окончание военных действий вряд ли приведет к возвращению к нормальным отношениям. Санкции никуда не денутся. Об этом нам говорит опыт их применения. Само по себе решение политических проблем не приводит к отмене санкций. Посмотрите на Иранскую ядерную сделку 2015 г. Спустя всего лишь три года США в одностороннем порядке из нее вышли и возобновили действие санкций против Ирана. Европейский бизнес вынужден был подстраиваться под требования США. Украинская проблема — очень сложная. Решить ее в одночасье не выйдет, даже если военные действия остановятся. Вспомните Минские соглашения 2014–2015 гг. Разве они привели к отмене или даже смягчению санкций? Нет. Тогда чего нам ждать в гораздо более глубоком конфликте?

Россия и ЕС в прошлом были тесно связаны промышленными и торговыми связями. От этого выигрывали все. К сожалению, по политическим причинам эти связи планомерно уничтожались в последние 2 года. А сейчас окончательно добиваются. Как говорится, ломать не строить. Санкции и политические риски будут еще долго довлеть над остатками наших экономических отношений. В этих условиях любой прагматичный бизнес будет искать альтернативы — других поставщиков, другие рынки, другие способы расчетов.

Изменения происходят и в гуманитарных связях. Смотрите, раньше дорога в Берлин у меня занимала порядка трех часов на самолете. А теперь из-за транспортных санкций такая поездка через Стамбул или через Белград займет порядка 12 часов. А может и больше. И то, если мне дадут визу. На этом фоне полет в Индию, в Нью-Дели, занимает 5 с половиной часов. Можно оформить быстро электронную визу. И никто не будет читать нотаций о том, какая плохая Россия, или разговаривать с вами через губу. В Пекин лететь 8 часов. Тоже меньше, чем теперь в Берлин. Арабский восток в плане доступности теперь еще ближе. Да, это сложные партнеры. Немцы нам знакомы куда лучше. Но ситуация быстро меняется. Например, число изучающих китайский язык в России бьет рекорды. Это сложный язык. Я и сам занимаюсь почти каждый день. Но, как говорится, вода камень точит. У России остается богатое наследие культурных связей с Германией и странами ЕС. В отличие от политики и экономики культура более устойчива к стрессам. Она и сохранит мосты между нашими странами. Но также очевидно, что энергия движения на Восток тоже будет отражаться в культуре России. Посмотрим, насколько быстрым и глубоким будет этот процесс.

Впервые опубликовано на немецком языке в der Freitag.

Метки: Европа, Китай, Россия, санкции