Надежда Арбатова

| Независимая газета

Традиционная партийная система в Старом Свете подверглась эрозии

Германия, ведущая страна Европейского союза, погружена в глубокий политический кризис, который длится уже пять месяцев. Ангела Меркель не хочет возглавлять правительство меньшинства, категорически отвергает возможность альянса с право-популистской партией «Альтернатива для Германии», занявшей третье место на выборах, и ищет союзников среди респектабельных партий. Последние переговоры между христианскими демократами (ХДС) Меркель, баварским Христианско-социальным союзом (ХСС) Хорста Зеехофера и социал-демократами (СДПГ) во главе уже не с Мартином Шульцем, а в будущем скорее всего с Андреа Налес породили надежды в Берлине и Брюсселе, что правительственный кризис может быть преодолен и будет сформировано коалиционное правительство.  Однако главное решение остается за съездом СДПГ, которое должно дать карт-бланш своему руководству на вхождение в коалиционное правительство.

Вполне понятно желание и руководства Евросоюза, и соседей Германии, прежде всего Франции, поскорее покончить с политической нестабильностью в самой важной стране ЕС. Однако анализ сегодняшнего кризиса в Германии выходит далеко за рамки вопроса о стабильности в этой стране, поскольку многие члены ЕС сталкиваются с подобной проблемой. В Испании в 2015–2016 годах почти 11 месяцев продолжался правительственный кризис, который подтвердил эрозию традиционной де-факто двухпартийной системы и вывел на политическую авансцену новую левопопулистскую партию Podemos. В Италии, по предварительным прогнозам, ни одна из крупных политических партий не сможет победить в одиночку на всеобщих выборах 4 марта. Именно поэтому полным ходом идет формирование партийных блоков, подчас достаточно экзотических по составу.

Во многом кризисные явления в партийной системе европейских стран обусловлены дефицитом демократической легитимности в самом механизме принятия решений в рамках ЕС (прежде всего слабость Европарламента в отношениях с Еврокомиссией и Европейским советом). Если дебаты о дефиците демократической легитимности на уровне политических элит носят в большой степени концептуальный и даже академический характер, то на уровне населения стран ЕС эта проблема имеет вполне конкретные проявления – победоносное шествие популистских партий, которые уверенно отвоевывают позиции у традиционных партий. Это относится не только к новым членам ЕС, но и к странам, стоявшим у истоков европейской интеграции.

К примеру, евроскептицизм в Италии – относительно новый феномен. После Второй мировой войны следствием надежд итальянской нации на мир и процветание стал оптимистический взгляд на Единую Европу и европейские ценности как панацею от экономической, социальной и политической нестабильности. Среди политической элиты существовал консенсус относительно того, что судьба Италии связана с Единой Европой. Коррупционные скандалы на протяжении 1990-х подрывали доверие итальянского населения к собственным политикам.

Иными словами, чем больше итальянцы не доверяли своим лидерам и собственной валюте, тем больше они одобряли передачу важных полномочий на уровень Брюсселя. Введение единой валюты привело к утрате энтузиазма по поводу общей европейской судьбы. Это произошло в начале 2000-х, когда лира была заменена на евро и цены резко выросли. Надежды на быстрое уменьшение разрывов в уровне и качестве жизни не оправдались, и у населения стали расти евро-скептические настроения, которые проецировались и на основные национальные политические партии. В конечном счете это привело к появлению новой левой популистской партии – «Движение пять звезд» под руководством известного комика и блогера Джузеппе Грилло и переформатированию крайне правых сил в партию «Братья Италии – Национальный альянс».

Сегодняшних популистов в странах ЕС, какие бы ключевые темы они ни выбирали для своих идеологических кампаний, объединяет одно – критика ЕС как элитарного проекта для политической верхушки, игнорирующей интересы народа. В связи с этим все громче звучат голоса о необходимости вернуться к «истинным национальным ценностям» как альтернативе европейской идеи. Экстремистские партии как справа, так и слева выступают единым фронтом против партий европейского центра, которым приходится бороться за электорат «маргиналов», набирающих силу, нередко используя их лозунги.

Как правило, партия, стоящая у руля, несет все бремя ответственности за существующие в стране проблемы и, если оказывается несостоятельной, терпит поражение на очередных выборах, и ее сменяет оппозиция. Угроза рецессии, увеличение безработицы, снижение доходов населения, проблема нелегальных мигрантов и вызов террористической опасности привели к резкому росту недовольства европейцев политикой правящих партий. В течение многих десятилетий в Европе попеременно правили правоцентристские и левоцентристские партии. Сейчас идет слом этой традиционной системы, поскольку население не видит разницы между основными партиями и не доверяет никому из политиков истеблишмента.

Согласно данным центра политических исследований Sciences Po, опубликованным в разгар экономического и финансового кризиса, более половины опрошенных французов считали и левых, и правых одинаково не способными эффективно управлять страной. Разочарование во всех политиках, причем не только на уровне Брюсселя, но и на национальном уровне, – это общеевропейский феномен. Разница лишь в выражении этого пессимизма. Если в ряде стран Южной Европы – в Италии, Испании и Греции – население более склонно к бурной реакции и бунтарским настроениям, то в других странах ЕС, в частности в Германии, избиратель более склонен к компромиссам, рассчитывая на то, что власть реформирует сама себя.

Если новость о том, что СДПГ может войти в коалицию с ХДС/ХСС, обрадовала Меркель, которая не хочет повторных выборов, то для самой СДПГ вхождение в коалиционное правительство грозит дальнейшим падением доверия у рядового избирателя. У социал-демократов уже дважды был опыт участия в коалиционных правительствах, который не принес ей ничего хорошего. Не имея возможности проводить собственную политику, социал-демократы будут нести ответственность за просчеты своего старшего партнера. Не случайно лидер Свободной демократической партии (СвДП) Кристиан Линднер, вышедший из переговоров по созданию правительственной коалиции, написал: «Лучше вообще не руководить, чем руководить плохо». Вполне возможно, что, если бы состоялись новые выборы в Германии, принципиальность Линднера принесла бы ему голоса новых сторонников.

Дилемма, в принципе представляемая коалиционным правительством, состоит в том, что, создавая на время стабильность, оно разрушает респектабельную оппозицию и укрепляет позиции левых и правых популистов. Иными словами, в результате рекрутирования социал-демократов в правительственные коалиции не укрепляется положение и правящих партий, потому что социал-демократы сдают позиции не им, а правым и левым радикалам. Весьма показательно, что правоцентристский блок ХДС/ХСС показал на последних выборах в Бундестаг наихудший с 1949 года результат – 33% (на 8,5% меньше, чем в 2013 году).

Эрозия традиционной партийной системы в странах ЕС объясняется как определенным стиранием границ между основными партиями, что ставит избирателя нередко в тупик, так и кризисом самих партий, проявляющимся в отрыве политической элиты от рядовых членов. В борьбе за власть в условиях социальной стратификации политические партии вынуждены расширять свою социальную базу, ориентироваться на интересы как можно большего числа избирателей, что приводит к размыванию их идеологий.

Если говорить о партиях мейнстрима, то сегодня в наиболее тяжелом положении практически во всех странах ЕС (Германии, Франции, Италии, Испании, Греции и др.) находится социал-демократия. Утрата идентичности вследствие ослабления традиционных связей с профсоюзами и переориентация на новые социальные группы, отсутствие ясной и реалистичной повестки дня, отвечающей на вызовы современности и привлекательной для рядовых граждан, а также кулуарные баталии политических элит ведут к потере доверия рядовых избирателей. В годы холодной войны именно социал-демократия была в авангарде борьбы за мир и ядерное разоружение. В постбиполярный период эта важнейшая функция европейского социал-демократического движения была утрачена в силу как внутренних, так и внешних причин. Кроме того, нередко правильные, но болезненные для населения реформы, предпринятые социал-демократами, приводили к их отставке, а плодами этих реформ пользовались партии, пришедшие им на смену. Именно программа реформ Герхарда Шредера Agenda 2010, направленная на стабилизацию немецкой экономики через оживление рынка труда, укрепила позиции Германии в ЕС.

Преодоление кризиса легитимности и на уровне Евросоюза в целом и на уровне стран-членов будет зависеть от способности правящих европейских партий обеспечить своим гражданам безопасность, рабочие места, достойные зарплаты, финансовую стабильность и экономический рост, сохранить основные функции социального государства, что немыслимо без честной политической конкуренции. Политическая конкуренция – основа основ европейской демократии, и жертвовать ею ради тактических соображений менеджмента недопустимо.

Метки: власть, германия, Греция, Европа, ЕС, Испания, Италия, Меркель, партии, Франция, экономика