Надежда Арбатова: Сошлись в конфликте
Современные международные отношения балансируют между сотрудничеством и конфронтацией
Кризис на Украине и вокруг нее, поставивший отношения России и Запада на грань разрыва, заставил многих говорить о начале новой холодной войны и крахе постбиполярного миропорядка. По остроте этот кризис является действительно беспрецедентным. Впервые за последние 25 лет возникла угроза появления новой разделительной линии внутри Европы, которая считалась самым стабильным регионом мира.
Сегодняшний кризис в отношениях России и Запада объясняется не только ошибками и просчетами участников конфликта. Это и следствие напряжения, возникшего в отдельных звеньях мировой системы, что вызвано собственной динамикой международных отношений после окончания биполярности.
Новая биполярность
Говорить о начале новой холодной войны в контексте украинского кризиса можно лишь метафорически. На лицо крайнее обострение взаимотношений, а суть холодной войны – это особое, если не уникальное состояние международных отношений, которое предполагает наличие нескольких факторов. Во-первых, биполярную структуру. Во-вторых, идеологическое и военно-политическое противостояние Востока и Запада. В-третьих, беспрецедентную гонку вооружений. В-четвертых, непрямое участие Востока и Запада в региональных конфликтах и войнах через своих сателлитов.
Ни один из вышеназванных факторов не присутствует сегодня в международных отношениях, развитие которых находится под влиянием двух тенденций – к многостороннему сотрудничеству и глобальному управлению, с одной стороны, и к новой биполярности и конфронтации – с другой.
Эта новая, пока еще только просматривающаяся биполярность будет коренным образом отличаться от прежней. Разделительная линия скорее всего пройдет между либеральным или, точнее, демократическим капитализмом и авторитарным, причем в «разбавленном» виде. Речь идет о биполярности в границах современного полицентричного мира, который в отличие от прошлого неизмеримо более масштабен и многообразен по составу участников.
Наряду с глобальными центрами силы обретают мощь и региональные лидеры, которые на разных уровнях этой системы и по различным вопросам могут одновременно являться и соперниками, и партнерами. Пример тому – сегодняшнее сотрудничество США и Ирана, казалось бы, двух непримиримых противников, в связи с резким обострением ситуации в Ираке. Не дожидаясь решения вопроса о ядерной программе Тегерана, которая всегда была камнем преткновения в двусторонних отношениях, США вступили в переговоры с Ираном о поставке правительству Ирака беспилотных летательных аппаратов военного назначения для борьбы с радикальными суннитскими группировками, которые США поддерживали в Сирии против Башара Асада. В этом примере, как в капле воды, отражается вся многослойность современных международных отношений.
Меняется и само понятие центра силы, где в отличие от прошлого не столько военная мощь, сколько экономический потенциал и привлекательность политической и социальной модели являются важнейшей составляющей.
Строго говоря, и классическая биполярность времен холодной войны существовала в чистом виде лишь до 60-х годов прошлого века. Позже она уже носила отпечаток формирующейся многополярности, прежде всего из-за выделения Китая в самостоятельный центр силы и конфликта между КНР и СССР, растущей экономической мощи и политической активности Европейского экономического сообщества, появления Движения неприсоединения, куда вошли наряду с другими государствами Югославия и Индия.
Торможение или раскол?
Кроме того, в отличие от прежнего исторического спора социализма с капитализмом – противостояния двух миров, где ведущая роль принадлежала борьбе между рыночной и планово-административной экономикой, новая конфронтация, по всей видимости, может складываться вокруг политических систем двух капиталистических моделей. Главный водораздел пролегает в зоне трактовки отношений человека и государства. В чем выражается величие державы? В процветании и свободе своего народа или в покорении и запугивании других? Лидерами авторитарного капитализма или «капитализма без демократии» сегодня являются Китай и Россия, и эта модель находит поддержку в развивающихся странах, в частности Центральной Азии и Латинской Америки. Британский историк и публицист Тимоти Гартон Эш писал по этому поводу: «Впервые с 1989 года демократический капитализм заполучил очень серьезного конкурента, и это авторитарный капитализм российской или китайской версии. Они не находят поддержки на Западе, но ими восторгаются многие люди в развивающихся странах. Впервые за 20 лет у нас появился серьезный соперник».
Существует и другая, более оптимистичная точка зрения. Ее сторонники утверждают, что все же мегатрендами, определившими новое качество политико-экономического пространства, выступают демократизация и глобализация, которые могут тормозиться или ускоряться второстепенными процессами, протекающими на других уровнях международных отношений. Сегодня налицо торможение этих мегатрендов. Историческая динамика очередного «витка» глобального процесса демократизации на время себя в основном исчерпала, но, как считают сторонники этой точки зрения, можно предположить, что он преодолеет торможение. Этот подход к современной системе международных отношений основывается на императиве экономической и политической взаимозависимости фундаментальных национальных интересов в условиях глобализации.
Вместе с тем некоторые западные политологи достаточно пессимистически оценивают происходящие изменения. Так, например, Гидеон Рахман еще в 2008 году писал в статье «Нелиберальный капитализм»: «Формирование взаимных интересов в глобальной экономической системе должно ограничить любое новое соперничество Запада с Россией и Китаем. Но надежды на то, что две эти страны примут западную политическую модель, кажутся уже устаревшими и наивными». Алармистские настроения были в большой степени подогреты кавказским кризисом 2008 года, а украинский разлом между Россией и Западом утвердил многих аналитиков и политических деятелей в совершившемся факте раскола в постбиполярных международных отношениях.
Несомненно, растущие разногласия Москвы с Вашингтоном и Брюсселем по ряду проблем внутренней и внешней политики России косвенно подталкивают ее к сближению с Пекином и другими центрами, которые не ставят таких вопросов и зачастую сами становятся объектами подобной критики. С этой точки зрения украинский кризис усилил позиции Китая на российском направлении. Заключение широкомасштабного газового соглашения между странами в мае 2014 года стало четким сигналом, адресованным Западу, который вводит санкции против России: теперь Москва имеет реальную альтернативу. На фоне обеспокоенности западных политиков сближением России и Китая многие в экспертном сообществе считают, что существуют объективные ограничители для полномасштабного союза двух партнеров. В частности, высказывается мнение, что между реальностью и риторикой всегда присутствует заметный разрыв и при всем сближении Москва и Пекин традиционно крайне осторожны друг с другом. Китай явно не хочет ставить под удар выгодные отношения с Западом, тогда как Россия опасается оказаться втянутой в китайскую орбиту и в итоге стать младшим партнером Пекина.
Кому выгодно?
Современный полицентричный мир открывает широкий простор для маневра отдельных международных акторов, но в то же время он таит для них угрозы и риски. Очевидно, что в наиболее выигрышном положении оказывается та держава или коалиция, которая построит лучшие отношения с другими центрами силы, чем они имеют между собой. В недалеком прошлом в таком положении была и Россия, упустившая свой шанс, отказавшись от политической и экономической модернизации, и Европейский союз, чьи позиции впоследствии были поколеблены мировым финансовым и экономическим кризисом, вызвавшим глубокий разлад внутри ЕС. Сегодня Китай получил возможность занять еще более выигрышные позиции в экономических и политических отношениях с Россией, США, Японией, укрепить влияние в Центральной и Южной Азии, зоне Персидского залива. В частности, как отмечает российский китаист Владимир Лукин, Пекин по мере укрепления позиций, естественно, становится более активным во внешней политике. В стране звучат голоса, призывающие правительство действовать более напористо в отношении исторических «обидчиков, прежде всего Японии. Предлагается по примеру Соединенных Штатов использовать армию за рубежом для защиты экономических и политических интересов». Пока что Россия не называется в числе «обидчиков», ей отводится роль энергетического тыла, но китайские амбиции непредсказуемы. Многие аналитики отмечают, что пока от противостояния России и Запада вокруг Украины больше всего выигрывает как раз КНР.
Размежевание, подрывающее взаимодействие по фундаментальным проблемам безопасности, также на руку радикальным исламистам. Это трансграничное идеологическое движение, направленное прежде всего против европейской цивилизации (включая США и Россию) и ставящее целью объединение исламских народов в едином халифате. Идеологическая и военная экспансия этого нового центра силы может породить очередную фазу острых конфликтов, терроризма и распространения ОМУ в мире. Уход миротворческих сил ООН и контингента НАТО из Афганистана после 2014 года может привести к реваншу движения «Талибан» с последующим наступлением на Центральную Азию на севере и Пакистан на юге. Эта зона уже расширяется в связи с событиями в Ираке, где террористическая группировка «Исламское государство Ирака и Леванта» борется за создание суннитского исламского государства – от восточного побережья Средиземного моря до Евфрата. Возможен новый конфликт на Южном Кавказе, который затронет и Северный Кавказ. Если создание мирового халифата – цель труднодостижимая в силу разнородности исламского мира, то образование отдельных религиозных конфедераций – вполне реальная угроза международной безопасности. Об этом предупреждает известный российский политолог Георгий Мирский: «Понятно, что перечисленные выше страны не могут быть объединены в каком-либо государственном образовании. В этом смысле мусульманское единство не более реально, чем арабское. Но если в этих странах будет установлена примерно одинаковая власть воинствующих, нетерпимых исламистов… это будет шаг к осуществлению идеи утверждения ислама как доминирующей силы в мире».
Так ли новы новые отношения?
Тезис о том, что украинский кризис сломал сложившийся постбиполярный мировой порядок, заслуживает более пристального внимания. Прежде всего необходимо задаться вопросом о том, что представлял собой этот миропорядок. Обычно крупномасштабные войны в Европе заканчивались мирными конференциями – от Вестфальского мира до Ялты, устанавливающими новый порядок и правила поведения в международных отношениях. Окончание холодной войны не привело к переосмыслению произошедших перемен. Кроме того, распад «восточного блока» утвердил страны Запада в том, что их политика было верной и ничего не надо менять.
Россия, внесшая наиболее весомый вклад в относительно благополучное завершение биполярного противостояния, в силу тяжелого экономического положения и политической слабости начала 90-х годов не смогла оказать существенного влияния на реформу международной системы. Политическая элита стран Запада обнаружила склонность к ошибочному восприятию России как проигравшей стороны в холодной войне, придавая таким образом логическое обоснование внутренним российским неурядицам и ее приниженному положению на мировой арене. Иными словами, западные партнеры России не отдавали себе отчета в том, что чрезмерное ослабление бывшего противника не обязательно дает выигрыш, но может резко усилить третью сторону и создать еще большую угрозу, чем исходила от прежнего оппонента.
Попытки осуществить трансформацию сложившейся системы евро-атлантической безопасности не принесли заметных успехов. Стремление России перенести на площадку ОБСЕ центр принятия решений по вопросам, касающимся всех стран Европы, также не увенчалось успехом, не встретив понимания Запада в первой половине 90-х годов, что привело к постепенной маргинализации самих структур ОБСЕ. Несмотря на многочисленные меры по адаптации НАТО к требованиям новой повестки дня в международных делах, организация так и осталась источником серьезных проблем в отношениях России и Запада и способствовала сохранению в Европе устаревшей логики «сфер влияния».
Сформировавшаяся в результате система взаимоотношений между Россией и Западом включала целый ряд рудиментарных элементов, оставшихся от холодной войны. В целом, устраивая страны Запада, она не могла удовлетворить Россию, вышедшую из кризиса 90-х. С этой точки зрения и мюнхенская речь президента Путина 10 февраля 2007 года, и «красная черта», проведенная Россией в кавказском кризисе в связи с перспективой расширения НАТО на пространство СНГ, и предложение президента Медведева о новом Договоре о европейской безопасности, и нынешний кризис вокруг Украины по сути являются сигналами Западу о необходимости формулирования основ нового миропорядка.
Иными словами, после окончания холодной войны не оправдались надежды на то, что на смену противостоянию двух военных блоков придет общая структура, объединяющая бывших противников. Все кризисы постбиполярной эпохи – операция НАТО против Югославии, конфликт вокруг Южной Осетии 2008 года и нынешний украинский разлом со всей наглядностью продемонстрировали, что ни одна из существующих организаций безопасности, призванных урегулировать такие ситуации, не оказалась способной эффективно выполнить свои обязанности.
В отсутствие согласованного видения нового миропорядка система международных отношений с калейдоскопической произвольностью меняла очертания и конфигурацию – от однополярной или американо-центричной до полицентричной. Академик Евгений Примаков писал по этому поводу: «Тенденция к однополярному мироустройству, порожденная политикой США, базировалась на том, что после распада СССР США оставались самой могучей мировой державой… Исходя из этого сторонники такого вывода пошли еще дальше, утверждая, что в создавшихся после холодной войны условиях на однополярном устройстве мог быть установлен мировой порядок, обеспечивающий стабильность и безопасность всех государств».
Как прежде уже не будет
Соединенные Штаты, самонадеянно встав на путь односторонних и произвольных силовых действий в Югославии в 1999 году, увязли в беспросветной оккупационной войне в Ираке, подорвали коалиционную политику ООН и НАТО в Афганистане, связали себе руки в отношении Ирана и КНДР и спровоцировали небывалый подъем антиамериканских настроений во всем мире. В конечном счете США неизбежно должны были встретить сплоченное сопротивление других государств независимо от величины их экономической и военной мощи. Генри Киссинджер, известный политик и историк, предупреждал о том, что ничто в большей мере не угрожает сложившемуся мировому порядку и стабильности американского общества, чем гегемонизм США. Он может вызывать к жизни непредсказуемые антиамериканские проявления, оправданные в глазах неожиданно широкой коалиции разнородных стран и регионов.
В этом контексте украинский кризис должен рассматриваться не как крах постбиполярного миропорядка, а как свидетельство его отсутствия. Сегодня практически всеми признается то, что вне зависимости от характера разрешения кризиса на Украине отношения между Россией и США с Евросоюзом не войдут в прежнее русло, как это было после августовской войны 2008 года. Начался новый этап международных отношений, содержание которого будет в большой степени определяться желанием и умением сторон правильно выстраивать стратегические приоритеты. Очевидно, что если Россия и Запад в ближайшее время не выйдут из противостояния вокруг Украины, международное сообщество не сможет эффективно противостоять глобальным угрозам. Известный американский политолог Роберт Легволд предостерегает: «Если Россия и США будут рассматривать друг друга с непримиримо враждебных позиций, то этот конфликт серьезно деформирует их внешнюю политику, нанесет ущерб практически каждому важному измерению международной политики и отвлечет внимание и ресурсы от главных вызовов безопасности нового века».
Очевидно, что отношения Москвы с Вашингтоном и Брюсселем даже при самом благоприятном сценарии уже никогда не будут прежними. Вместе с тем это необязательно означает то, что они будут хуже. Правильно выученные уроки украинского кризиса на основе детального и беспристрастного анализа его причин помогут в дальнейшем минимизировать ущерб сегодняшнего противостояния между Россией и Западом для международных отношений и сохранить ключевые каналы взаимодействия между ними.
