НА КРАЮ ЭНЕРГЕТИЧЕСКОЙ ПРОПАСТИ
Что для Индии означает дефицит угля
«Абсолютная ерунда. Никакого дефицита нет и в помине! Прочитайте лучше заявление министра энергетики: на каждой электростанции запасов угля хватит минимум на четыре дня. Цепочки поставок не прерваны. В Индии нет недостатка энергии, у нас ее в избытке».
Так Нирмала Ситхараман, глава минфина Индии, отреагировала на вопрос американского профессора Лоренса Саммерса, обеспокоенного сообщениями об энергетических проблемах на другом краю Индо-Тихоокеанского региона. Ситхараман отправилась с визитом в США, как раз когда ее родину накрыл угольный кризис. «Нехватка угля: Индия на пути к блэкауту», «Почему Индия оказалась на пороге энергетического кризиса», «Энергетические проблемы угрожают сорвать восстановление экономики» – вот лишь несколько примеров заголовков, которыми пестрели в те дни мировые СМИ.
Прошло три недели. Коллапса не произошло: индийская экономика не только не рухнула, но продолжает устойчиво расти. Тем не менее Нирмала Ситхараман, так уверенно отрицавшая возможный кризис, после возвращения из Америки собрала совещание с участием всех министров, отвечающих в Индии за энергетику, и настояла на том, чтобы развитие энергетической инфраструктуры в будущем году шло ускоренными темпами.
Индия, где в последние годы только и разговоров, что о «зеленой» энергетике, похоже, подошла к краю энергетической пропасти – пусть не вплотную, но достаточно близко, чтобы заглянуть вглубь. И задуматься о том, какую роль в жизни страны играет грязный, вредный и непопулярный, но такой нужный уголь.
Исторический пласт
Коммерческая добыча угля в Индии началась еще в последней трети XVIII века. Два служащих Ост-Индской компании – Светоний Грант Хитли и Джон Самнер – заложили рудник на месторождении Ранигандж. Особых барышей угольная отрасль в Индии не приносила: начавшаяся в Британии промышленная революция, связанная с массовым внедрением паровых машин, до Индии не дошла.
Все изменилось только после того, как британцы построили в Индии первые железные дороги. Потребление угля начало расти взрывными темпами, и вслед за спросом поползло вверх и предложение. Местные торговцы быстро поняли, куда ветер дует, и уже в конце XIX века от европейского доминирования в угледобыче Индии не осталось и следа. Если в начале XX века в Индии добывалось 6,12 млн метрических тонн угля в год, то к моменту получения независимости в 1947 году ее угольные шахты выдавали уже 30 млн тонн.
Министры правительства Джавахарлала Неру, возглавившего страну после ухода англичан, были поклонниками модной в ту пору плановой экономики. Они полагали, что основой национальной экономики должна стать тяжелая промышленность, и вкладывали средства в ее развитие. Промышленности требовался уголь, а его не хватало: владельцы частных рудников и шахт стремились в первую очередь максимизировать прибыль, не желая вкладывать средства в развитие мощностей.
Правительство Индиры Ганди разрубило этот узел одним ударом. За три года – с 1971-го по 1973-й – были национализированы почти все предприятия по добыче и переработке коксующегося и некоксующегося угля. В результате серии внутренних слияний в 1975-м возникла полностью подконтрольная правительству компания Coal India Limited (CIL). Лишь спустя 40 лет, в 2015 году, монополия CIL на коммерческую добычу угля была отменена, и началась постепенная распродажа шахт частным владельцам. Тем не менее на долю CIL до сих пор приходится 82% всего вырабатываемого в Индии угля, она дает работу 272 тыс. человек, будучи пятым по численности работодателем в стране и крупнейшей угледобывающей компанией в мире.
А добывать есть что: разведанные угольные запасы Индии – четвертые в мире, и по объемам угледобычи страна уступает только Китаю. Почти 65% угля идет на выработку электричества (70% всей энергии, получаемой в Индии, выдают угольные ТЭС); экологи и общественные активисты требуют их закрыть, указывая, что станции загрязняют атмосферу, способствуют глобальному потеплению и вообще неэкономичны. Но воз и ныне там.
Такова сцена, на которой в октябре этого года разыгралась угольная драма.
Болезни и дожди
Началось все, как водится, с пандемии COVID-19. Промышленный спад из-за локдаунов больно ударил по экономике всех стран мира, но Индии пришлось особенно туго. Населению крупных городов было велено сидеть по домам, соблюдая карантинные меры, и сфера услуг – главный драйвер индийского экономического роста – схлопнулась. Начался массовый исход «новых горожан» обратно в деревню.
Коллапс сферы услуг спровоцировал падение и в других отраслях экономики, за исключением сельского хозяйства, которое из-за неожиданного притока рабочих рук даже подросло. Замедление экономики потянуло за собой снижение спроса на электроэнергию; как следствие, и сравнительно небольшие частные производства, и государственный гигант Coal India снизили добычу и не стали вкладывать дополнительные средства в расширение производства, инвестиции за время пандемии упали на 15%.
Но уже в начале 2021 года индийская экономика начала оживать. Рост, казалось, прервался из-за второй волны пандемии, неожиданно обрушившейся на страну в апреле, однако система здравоохранения Индии, пусть и с трудом, но выдержала испытание. Массовая вакцинация спасла посевную – фермеры смогли выйти на поля, а экономика, оправившись от краткого шока, продолжила восстановление. Маховик товарного производства, а следовательно, и потребления энергии начал раскручиваться, к августу общий спрос вырос на 16%. И внезапно оказалось, что угольная отрасль за ним не поспевает. Огромная, неповоротливая Coal India наращивает добычу крайне медленно, а тут еще вмешалась природа.
Лето в Индии – время муссона. Он приходит с юго-запада, из Индийского океана, обычно в конце мая или начале июня, принося с собой проливные дожди, которые обеспечивают хорошие урожаи. Но эти же дожди мешают работать горнякам, затапливая шахты и карьеры, и нарушают график движения составов, так что в это время поставки угля обычно снижаются. В этом году сезон дождей необычайно затянулся – вместо того чтобы прекратиться к сентябрю, ливни шли до начала октября.
В случае подобного форс-мажора производители энергии, как правило, закупают уголь за границей. Но почти одновременно с Индией выходить из ковидного кризиса начали и другие азиатские экономики, в первую очередь китайская. Спрос на уголь на мировых рынках резко вырос: если еще в марте тонна индонезийского угля стоила $60, то в сентябре – уже $200. Цены взвинчивают и спекулянты, задешево покупающие у Coal India уголь на спотовых аукционах, а затем перепродающие его в два раза дороже. Закупать уголь по таким ценам индийские производители энергии не хотели до последнего, а если уж приходится это делать, то берут его как можно меньше.
Эффект домино
Таким образом, Индия оказалась в шаге от энергодефицита. Как правило, в такой ситуации властям приходится решать, кому помогать в первую очередь: людям, чтобы они не мерзли в своих домах, или предприятиям, где эти люди трудятся, обеспечивая себе хлеб насущный. Но для Индии этот вопрос не стоит – страна позиционирует себя как социальное государство, а это значит, что граждане получат энергию в нужном объеме и в срок. Однако это же означает, что экономика еще глубже уходит в зону риска.
Если будет введено нормирование поставок электроэнергии, это приведет к проблемам во всех ключевых отраслях. Нефтеперерабатывающие заводы, скорее всего, удар выдержат: каждое крупное предприятие имеет собственную электростанцию, большинство из которых работают на сжиженном природном газе. Мелкие игроки смогут выжить, используя дизель-генераторы, но это приведет к устойчивому росту цен на СПГ и нефть. Ситуация в сталелитейной отрасли, считающейся одной из наиболее социально значимых, куда хуже: не говоря о том, что она в принципе нуждается в коксующемся угле для работы, многие мелкие заводы, на которые приходится более половины сталеплавильных мощностей, не имеют, в отличие от крупных, собственных электростанций. Схожая проблема с алюминиевой отраслью: затраты на энергию составляют почти 40% стоимости конечного продукта, а сам процесс производства алюминия требует непрерывной подачи энергии. Под угрозой оказался и локомотив, вытянувший индийскую экономику из кризиса, – сельское хозяйство, в первую очередь животноводство: для того чтобы поддерживать в стойлах необходимую температуру, фермерам придется задействовать резервные дизель-генераторы, что приведет к росту цен на молочную продукцию.
Единственные, кого угольные проблемы не волнуют, – производители сахара и растительного масла: они давно перевели свои электростанции на жмых и вынуждены даже сбрасывать в общие сети избыточную электроэнергию. Но одним растительным маслом с сахаром полтора миллиарда человек не прокормишь.
Кто виноват
«Угольный кризис в Индии – результат неолиберальной программы правительства», – утверждает профессор Центра экономических исследований и планирования Университета Джавахарлала Неру Си Пи Чандрасекхар. Объяснения кризиса, которые дают официальные лица, по его словам, неубедительны: угледобыча за время пандемии упала незначительно, экономика еще не достигла докризисного уровня. Все предыдущие десятилетия угледобывающая отрасль справлялась с потребностями растущей экономики, каким-то образом продолжая нормально работать в условиях пресловутых муссонных дождей, а сейчас страна неожиданно оказалась на грани коллапса.
По мнению профессора, виной всему – курс на либерализацию и приватизацию угледобычи, который сменяющие друг друга правительства последовательно проводят с начала 1990-х. За последние тридцать лет в крупнейших индийских СМИ стало хорошим тоном упрекать Coal India в неэффективности. Власти же, поощряя добычу угля частными компаниями, которые не торопились вкладывать деньги в расширение производства, одновременно способствуют чрезмерному внедрению рыночных механизмов, в результате подсаживая производителей электроэнергии на дешевый импортный уголь.
Хуже того: еще до начала пандемии правительство начало сокращать инвестиции в Coal India, вместо этого рассматривая компанию как дойную корову, с чьей помощью можно залатать дыры в бюджете, образовавшиеся из-за фискальных проблем. Вкупе со стремительным ростом задолженности за уже поставленный энергопроизводителям уголь (она, по самым скромным оценкам, составляет сейчас $26,7 млрд) все эти факторы привели к тому, что энергетический сектор индийской экономики попал в идеальный шторм.
Что делать
«Посмотрите на Россию. Когда у русских возникает намек на дефицит, они сразу же сокращают поставки газа в Европу, чтобы удовлетворить нужды местных пользователей. Нам необходим стратегический запас СПГ и импортного угля хотя бы на месяц, для того чтобы компенсировать скачки спроса».
Это предложение Алока Кумара, замминистра энергетики, – одно из многих, прорабатываемых правительством Индии с целью не допустить повторения энергетического кризиса. Некоторые меры уже приняты – так, Coal India приостановила проведение спотовых аукционов, покончив тем самым со спекуляциями углем, и работает над тем, чтобы в первоочередном порядке обеспечить им ключевые сферы промышленности, вытягивающие сейчас индийскую экономику из ковидной ямы.
Но ключевой вопрос – стратегический: как дальше развивать энергетический сектор? Сторонники «зеленой» энергетики утверждают, что, если бы Индия активнее работала над технологиями получения энергии из возобновляемых источников, проблему бы удалось как минимум смягчить. Лоббисты АЭС уверяют: атомная энергетика не зависит от колебаний цен на уголь и вообще со всех сторон лучше и надежнее. Им возражают ученые и политики: в угледобыче заняты сотни тысяч человек, нужно только отладить систему регулирования и заранее подготовить стратегический запас, и тогда можно обойтись без радикальных мер.
Скорее всего, индийское правительство пойдет традиционным уже компромиссным путем, продолжая развивать «зеленую» энергетику, которая в индийских условиях оказывается чрезвычайно выгодной, постепенно строя новые АЭС и в то же время поддерживая на плаву социально значимую угольную отрасль, о важности которой неожиданно напомнил нынешний ковидный кризис, едва не переросший в постковидный.
