НЕ ЛУЧШЕ, НО ПРОЩЕ
Что назвал трехполярностью глава объединенного Комитета начальников штабов США
Президент США Джозеф Байден и председатель КНР Си Цзиньпин провели первую встречу в верхах — дистанционно. Но все равно событие — после того как Байден пришел в Белый дом, общения лицом к лицу не случалось. Не умаляя собственной значимости, признаем: китайско-американские отношения сейчас имеют более центральное значение для международной ситуации, чем российско-американские и российско-китайские. В предшествующие несколько десятилетий экономический симбиоз, прозванный Кимерикой (Китай+Америка), был становым хребтом либеральной глобализации. Теперь американо-китайские противоречия составляют стержень «эры великодержавного соперничества», которую провозгласили при Трампе, а при Байдене не отменили, а только упрочили.
Напрашивается аналогия с «холодной войной» — тогда связи СССР и США были главными политическими отношениями в мире, и от них, собственно, отсчитывалось все остальное. Неудивительно, что сейчас так много говорят о новой биполярности, вольно или невольно вызывая параллели со старой. Это, однако, сбивает с толку, поскольку ситуация на международной арене совершенно иная. Прежде всего по той причине, что новые претенденты на двойственную гегемонию при всей своей мощи не способны установить и навязать правила игры для остального мира. И дело даже не в наличии России — по совокупному потенциалу она никак не может быть сведена до ранга «обычной» страны не первого ряда, хотя и не имеет ресурса на новое сверхдержавие. Важнее другое: вся международная система изменилась так, что открывает довольно широкие возможности для государств среднего калибра. Таких, от которых прежде никто особенно самостоятельного поведения и не ожидал. И заставить их проявлять абсолютную лояльность гранды не в силах.
Глава объединенного Комитета начальников штабов США генерал Милли назвал современное состояние дел трехполярностью. Правда, изложения его выступления начала ноября в Аспенском институте содержат забавное разночтение — где-то говорится о трехполярном мире, а где-то о трехполярной войне. Нюанс немаловажный, хотя сути он не меняет. Стратегическая устойчивость или неустойчивость международной системы зависит от отношений в треугольнике Соединенные Штаты—Россия—Китай. Не случайно Украина и Тайвань, два наиболее запутанных конфликтных узла, друг с другом никак не связанных, все чаще упоминаются вместе.
В преддверии общения Байдена и Си США и КНР приняли заявление о координации усилий против изменений климата. На фоне отсутствия хороших новостей эту приняли чуть ли не как сенсацию, хотя кроме благих пожеланий в документе ничего нет. Разрядка временная — курс на противостояние Вашингтона и Пекина заявлен четко и бескомпромиссно. То же самое и в отношениях Москвы и Вашингтона. А противостояние с ярко выраженным военным элементом, если не стремиться довести его до реальной войны, — дело серьезное. На лидеров ложится большая ответственность.
Как писал недавно ведущий американский международник Ричард Хаас, если абстрагироваться от очевидных стилистических различий Байдена и Трампа, суть политики отличается гораздо меньше, чем можно было бы судить по риторике. Упор на противостояние с Китаем, сокращение присутствия на Ближнем Востоке и в целом снижение бремени, наращивание силовых возможностей США, но не для трансформации мира, а для продвижения конкретных интересов, переформатирование альянсов — все это преемственно по существу. Что важно для нас — более внимательное отношение к стратегическим вопросам, понимание опасностей, чем Дональд Трамп не отличался.
Год назад, когда стало понятно, что Трамп проиграл-таки президентские выборы, в Москве не испытывали позитивных чувств от победы Байдена. Слишком откровенный антироссийский настрой царил в рядах демократов. Они четыре года колошматили Трампа как русского агента, тот пытался отвечать. В результате российско-американские отношения стали напоминать городской массив после ковровой бомбардировки. И многие боялись, что дальше начнется месть новой администрации.
Но Байдену надо отдать должное — он не просто приостановил бомбометание, но и постарался восстановить жизненно важные коммуникации. За десять месяцев связи не нормализовались, но стали по крайней мере осмысленными. При Трампе рациональность отсутствовала.
Российско-американские отношения не стали лучше (давление и сдерживание на месте), они стали проще, потому что вновь определяются военно-силовой составляющей. Мы вернулись к «холодной войне» (по духу, не по структуре) с ее постоянными морскими, воздушными и сухопутными проверками на вшивость — не доходя до грани столкновения. Отсюда напряженное внимание к американскому флоту в Черном море, российским силам неподалеку от Украины, концентрации польской армии в ответ на миграционный кризис, прибытию британских военных в регион и так далее. Отсюда и задача — управление конфронтацией, снижение рисков. Задача сложная и опасная, но понятная. И в этом смысле опыт и умеренность Байдена, а эти качества он проявил за год после избрания, — факторы обнадеживающие. Пусть он и путает имена, зато что такое война и мир, кажется, понимает неплохо.
