«НУЖНО ГОВОРИТЬ НЕ О РАЗОРУЖЕНИИ, А О ВОССТАНОВЛЕНИИ КОНТРОЛЯ»
Руководитель Центра международной безопасности ИМЭМО РАН рассказал о своем видении ситуации с ядерным оружием в мире
В Институте мировой экономики и международных отношений состоялся научно-экспертный форум на тему «Ядерное сдерживание в полицентричном мире». Обсуждались вопросы понятия «ядерное сдерживание», влияния на него неядерных сил и другие.
Наш специальный корреспондент Вячеслав Терехов попросил двух участников форума — руководителя Центра международной безопасности ИМЭМО РАН им. Е. М. Примакова академика Алексей Арбатова и ведущего научного сотрудника того же института, профессора, научного руководителя Института мировой военной экономики и стратегии НИУ «Высшая школа экономики» Дмитрия Тренина — поделиться своим взглядами на обсуждавшую проблему. В этом материале представлена точка зрения Арбатова, в воскресенье будет опубликован материал, в котором о своей позиции рассказывает Тренин.
Ядерное сдерживание – важнейший фактор международной жизни
В последнее время на уровне экспертов часто обсуждают проблему ядерного сдерживания, потому что это не только не миф, а, наоборот, важнейший фактор международной жизни и внешней и военной политики ведущих государств. Коротко говоря, ядерное сдерживание — это угроза применения ядерного оружия для предотвращения нежелательных действий вероятных противников.
Вопрос встал во весь рост потому, что возникающие сейчас конфликты и, прежде всего, конечно, конфликт на Украине и вокруг нее, затрагивают эту тему. При всех опасностях этого конфликта ядерное сдерживание все-таки пока работает. Я думаю, что если бы его не было, то НАТО уже давно была бы на Украине и напрямую воевала бы с Россией. Но это, конечно, чисто гипотетический сценарий. Я прибегаю к экстраполяции, чтобы отметить роль ядерного сдерживания в конфликтах такого рода. Но в то же время, в отсутствие ядерного оружия, война, при всех ее разрушительных последствиях, не обязательно и не столь быстро повлекла бы глобальную катастрофу. В этом диалектика ядерного сдерживания.
Когда теоретики условно делят сдерживание на «наступательное» и «оборонительное», то, в отсутствие эффективных систем ПРО, под «оборонительным» имеется в виду ядерное сдерживание в ограниченном диапазоне сценариев. «Удар возмездия» в ответ на ядерное нападение противника — это как бы первый план сдерживания. Другой вариант — угроза применения ядерного оружия против агрессии с применением обычных вооружений (включая высокоточные системы, гиперзвуковые и крылатые ракеты, беспилотные и автономные ударные средства), которое ставит под угрозу само существование государства. Такое сдерживание можно отнести ко второму плану и тоже считать «оборонительным», хотя оно предусматривает применение ядерного оружия первыми. Так и записано в российской Военной доктрине и других доктринальных документах.
Но возможен и третий план, более широкая трактовка — угроза применения ядерного оружия для поддержки собственных наступательных военных операций, чтобы сломать сопротивление противника и пресечь помощь ему извне. Тут речь идет уже не об угрозе самому существованию государства, а о действиях противника, наносящих ущерб внешним интересам государства. Такой вид сдерживания можно считать «наступательным». Этот вариант в настоящее время не предусмотрен российской ядерной доктриной, но усиленно продвигается рядом «независимых стратегов».
Новый ядерный миропорядок
При этом новый этап отношений ядерных держав определяется не новыми системами оружия, а, прежде всего, национальными интересами, вступающими в конфликт друг с другом, как сейчас из-за Украины и потенциально из-за Тайваня. Новые военные технологии и системы вооружений лишь определяют ход и исход этих конфликтов. Причем речь идет не обязательно только о неядерных ударных системах, но и о возможных кибернетических атаках, системах направленной передачи энергии, новейших информационных системах, которые революционно изменяют роль ударных систем.
Что касается ядерного миропорядка, то во время «холодной войны» система была в основном биполярная — Советский Союз и США имели в своих арсеналах 90 и более процентов всего ядерного оружия в мире. Даже государства, которые тоже его имели — Великобритания, Франция, Китай — не могли играть значительной роли, так как у них было ядерное сдерживание минимального уровня для ограниченного ответного удара.
Сейчас ситуация меняется. Во-первых, больше стало ядерных держав, их уже не 2 и не 5, а 9. Во-вторых, арсеналы этих стран увеличиваются. Речь идет прежде всего о Китае, который, вполне вероятно, через 10 лет достигнет стратегического ядерного паритета даже с Соединенными Штатами и с Россией. Складывается уже не биполярная, а трехсторонняя система ядерного сдерживания.
Но и другие страны тоже подтягиваются, такие как Великобритания и Франция. У них ограниченный потенциал, но в совокупности он составляет уже не единицы процентов, а порядка трети от уровня России и США. А при полной загрузке ракетами их подводных лодок и ядерными боезарядами ракет — уже две трети от уровней двух сверхдержав. Причем ядерные силы США и России за последние 30 лет в результате соглашений о сокращении стратегических и иных ядерных вооружений существенно сократились. Когда эти переговоры велись, то имелось в виду, что на определенном этапе ограничения должны охватить и третьи ядерные державы. Это объясняет, почему сейчас Россия поставила вопрос об учете ядерных сил Великобритании и Франции, а США ставят вопрос об учете ядерных сил Китая.
Биполярная схема сдерживания Индии и Пакистана немного в стороне от этого, хотя не совсем, потому что индийский ядерный потенциал, в первую очередь, направлен на Китай, и только во вторую — на Пакистан. Пакистанский же целиком нацелен на Индию. Хотя у двух первых стран сложился примерный паритет, судя по всему, они будут наращивать свои силы и дальше.
Северная Корея тоже совершенствует в доступном масштабе свой ракетно-ядерный потенциал, и уже в ближайшее время поставит под удар континентальную территорию США, а не только близлежащее пространство и Гавайи. Израиль держит свое ядерное оружие в полном секрете, но в крайнем случае готов его применить в рамках сдерживания второго и третьего плана против Ирана и других исламских государств.
Многоугольник политических отношений
Вопреки существующему мнению, что ядерное оружие — это надежная гарантия от больших войн, сейчас и в обозримой перспективе вероятность ядерного конфликта увеличивается по мере расширения количества государств, имеющих ядерный потенциал и совершенно разные стратегии его использования. Например, Пакистан, в отличие от всех других стран, открыто делает главный упор именно на упреждающее применение ядерного оружия. Понятно, что направлено оно, прежде всего, против Индии. Но в конфликт Индии с Пакистаном может втянуться и Китай — против Индии на стороне Пакистана. Ядерный конфликт на Корейском полуострове или вокруг Тайваня может вовлечь Китай и США. Помимо Украины, большая война на Ближнем Востоке может втянуть США и Россию.
Асимметричность проблемы ядерного сдерживания
Таким образом, ядерное сдерживание становится многосторонним, динамичным и асимметричным. Для России «адресатами» сдерживания являются США, Британия и Франция. Для США — Россия, КНР, КНДР и потенциально Иран. Для Китая и КНДР — США и Британия. Для Британии и Франции — Россия и, гипотетически, КНР. Для Индии — КНР и Пакистан. Для Пакистана — Индия. Для Израиля — Иран, а для Ирана — Израиль и США.
Эти «многоугольники» военно-политических отношений сдерживания, как и развитие ядерных и иных вооружений ставят новые и очень сложные задачи для контроля над вооружениями. Они на несколько порядков сложнее, чем то, что имело место на протяжении последних 50 лет между СССР и США, а потом — Россией и США, и что на самом деле было очень успешным и плодотворным процессом.
Не разоружение, а восстановление контроля над вооружением
Вообще говоря, разоружение — это очень абстрактное понятие, как мир на земле в воззвании папы римского. Специалисты предпочитают говорить о сокращении и ограничении ядерных вооружений, или по-другому — о контроле над вооружениями. Что касается разоружения как финальной точки этого процесса, то сейчас всерьез такая возможность не рассматривается. Однако пришло осознание того, что для уменьшения вероятности войны с использованием ядерных вооружений или даже для приведения такой возможности к нулю, нужно эффективно контролировать ядерное оружие, как было в 80-е, 90-е и нулевые годы. Тогда процесс переговоров продвигался так быстро и радикально, что вероятность войны между Россией и Западом стала близка к нулю, и потому все даже забыли, что ядерное оружие вообще существует. Сейчас снова вспомнили.
В нынешней ситуации нужно говорить скорее о восстановлении контроля над вооружениями, реновации процесса переговоров и расширении их с двустороннего на разные многосторонние форматы и новые системы оружия. Но о всеобщем и полном ядерном разоружении сейчас не говорят, хотя оно упоминается в преамбулах всех договоров о ядерном оружии прошедших десятилетий. В 2017 г. в ООН был даже принят такой закон, но он стал прекрасным символом, а не «дорожной картой» практической политики.
Ибо мир без ядерного оружия — это не просто нынешний мир минус ядерное оружие, а это мир, построенный на совершенно иных основаниях. Когда сильные государства не угрожают слабым, когда слабые реально имеют такие же права, как сильные, когда применение силы в международных отношениях возможно только по решению каких-то надгосударственных органов типа реформированной системы Организации Объединенных Наций и ее Совета безопасности, а также региональных систем безопасности вроде Евразийской. Такой мир пока существует лишь в гипотезах, и соответственно, полное ядерное разоружение тоже относится пока к разряду гипотез, как у Канта 300 лет назад.
Несмотря на успешный опыт радикального сокращения ядерного оружия, его и сейчас остается много
Тактическое ядерное оружие, кстати говоря, не было неприкосновенным в прошедшие годы. Договор о сокращении обычных Вооруженных сил и вооружений в Европе от 1990 года фактически снял угрозу обычной войны в Европе с массовым использованием Вооруженных сил общего назначения. Тогда очень быстро решился вопрос и о тактическом ядерном оружии. Более того, самое крупное и радикальное ядерное разоружение касалось именно тактического, а не стратегического оружия. Потому что тогда, в начале — середине 1990 годов, тактические ядерные вооружения США и России были сокращены практически на порядок — в 10 раз. Конечно, это было связано также и с распадом Варшавского договора и Советского Союза, когда нужно было выводить это оружие с иностранных территорий. Но это стало и серьезным движением радикального контроля над вооружением.
Но поскольку тактического ядерного оружия было очень много, то даже после такого сокращения его и сейчас остается довольно много. На Западе считают, что у России его значительно больше, чем у НАТО. Но у зато у США больше складированных ядерных боеприпасов, которые были сняты со стратегических вооружений и могут быть быстро возвращены в боевой состав.
Новые условия для переговоров о тактическом ядерном оружии
Тактическое ядерное оружие — это законный предмет для будущих переговоров о контроле над вооружениями, но… при условии, что, во-первых, нет таких острых конфликтов, как сейчас вокруг Украины, когда тактическое ядерное оружие фигурирует чуть ни каждый день — в дискуссиях, декларациях, на военных учениях. Значит, прежде, чем этот вопрос обсуждать, нужно резко сбить накал конфликтной ситуации. А во-вторых, к тактическому ядерному оружию неприменимы те наработанные методы, которые применяли к стратегическим вооружениям на протяжении последних 50 лет. В отличие от стратегических вооружений, тактические ядерные средства должны размещаться на носителях двойного назначения и в мирное время находятся в хранилищах.
Ограничение и тем более сокращение такого оружия не может осуществляться через сокращение носителей, чтобы не остаться без обычных Вооруженных сил — самолетов, кораблей, подводных лодок, торпед, ракет, которые могут нести как ядерное, так и обычное вооружение. Значит, надо обсуждать вопрос о контроле в хранилищах и даже на заводах-изготовителях. В принципе, это не тупик, но, безусловно, это не задача современного этапа.
Позиция России
У России позиция в этом смысле вполне здравая. Она считает, что для начала США должны вывести свое тактическое ядерное вооружение из Европы. Там около 100 авиабомб, весьма совершенных, точных, с вариативной мощностью, которые размещены в пяти странах Европы, в шести хранилищах. Для России они являются стратегическим оружием, потому что на ударных самолетах накрывают всю европейскую часть территории. Российские тактические средства, хотя, как считают на Западе, их намного больше, не достигают территории США. Поэтому для начала нужно выровнять стартовые позиции, а. потом говорить о мерах ограничения, не говоря уже о ликвидации и утилизации. Все это, вообще-то говоря, в прошлом уже, обсуждалось и даже проводились совместные технические эксперименты по контролю. Неразрешимых задач здесь нет, хотя до практического применения этих методов дело не дошло.
Понятно, что мы переживаем очень тяжелый период международных отношений, когда вопрос не в разоружении, а в том, чтобы избежать ядерной войны, а уж потом можно будет подумать о дальнейших мерах разоружения. Но я верю, что этот момент настанет, и мы продолжим этот путь.
Девять ядерных стран не надо сажать за один стол переговоров
К вопросу о многостороннем сдерживании и переговорах. Это не предполагает, что за один стол надо сажать представителей всех девяти ядерных держав. Такая иллюзия во многом мешает прогрессу в расширении формата. Девяти ядерным государствам нечего делать за одним столом. Переговоры реально могут идти между теми державами, которые готовы сократить свои вооружения в обмен на сокращение вооружений той стороны, которая вызывает у них опасения.
Вот классическая схема — Россия и США. Также возможная схема: США — Китай. Еще возможная схема Россия с одной стороны, Великобритания и Франция — с другой. Также Индия — Пакистан. Все они одновременно не начнут переговоры. После того, как мы, хотелось бы в это верить, начнем процесс мирного урегулирования украинского конфликта, на повестке дня, прежде всего, может быть поставлен диалог России и США, а потом США и Китая.
Остальные со временем подтянутся. Если, например, Китай и США будут вести продуктивные переговоры и начнут ограничивать свои вооружения, то появится аргумент, чтобы Индия начала диалог с Пакистаном (раз китайские вооружения будут ограничены).
Это сложная конструкция, и потому она кажется неосуществимой, но прошедшие 60 лет контроля над ядерным оружием, начиная с договора 1963 года об ограничении ядерных испытаний, показали, что невозможное становится возможным при наличии политической воли и, конечно, профессионализма дипломатов, военных и гражданских экспертов, которые в этом принимают участие.
Надежда на здравый смысл!
Может это не произойти быстро или, может быть, даже не произойти в обозримый период, но может произойти и очень быстро, и неожиданно. Вот пример: карибский кризис 62-го года, на грани ядерной войны, еще бы два дня, была бы ядерная война, все бы погибли. Слава богу, достигли компромисса, а после этого вздохнули с облегчением, и был через год уже подписан первый серьезный Договор по ограничению частичному ядерных испытаний — и процесс пошел. Был кризис с ракетами средней дальности в начале 80-х годов, плюс еще «звездные войны» Рейгана, казалось — ну все, мы движемся к беспредельной гонке вооружений на земле и в космосе, и практически война станет неизбежной. Но потом прошло два года, произошла встреча в Рейкьявике, принципиальные договоренности, изменение отношений, и уже через год после Рейкьявика Договор по ракетам средней дальности, еще через два года — по вооружению в Европе, еще через год — по СНВ-1 и потом очень быстро этот процесс развивался и достиг очень больших успехов.
Так что, может, это действительно не произойти в те сроки, которые нам интересны, а может произойти достаточно быстро и мы будем радоваться, что в очередной раз все-таки здравый смысл взял верх.
