ПОЧЕМУ НЕ БУДЕТ МИРОВОЙ ВОЙНЫ ЗА БЛИЖНИЙ ВОСТОК
Положение на Ближнем Востоке всегда будет, к сожалению, оставаться источником тревожных и крайне печальных новостей. Пока существует Израиль, его взаимодействие с соседями останется сложным и в ряде случаев кровопролитным.
Политическое убийство лидера движения ХАМАС в Тегеране неизбежно приведет к очередному витку острой международной напряженности на Ближнем Востоке. Хотя мы еще не знаем, каким именно окажется удар возмездия, обещанный, по сообщениям газет, иранским руководством в адрес Израиля. Но он, видимо, последует в ближайшее время. Это заставляет многих наблюдателей искренне переживать о том, какими будут более широкие последствия для региона и мира.
Уже почти год мы являемся свидетелями серьезного ухудшения отношений между Израилем и его соседями. Иран, в столице которого произошел террористический акт, традиционно находится на переднем крае борьбы против израильтян и их западных союзников. Нужно вместе с тем принимать во внимание две особенности всего происходящего. Во-первых, отсутствие объективных причин для действительно масштабной межгосударственной войны в регионе. Во-вторых, ограниченный потенциал влияния этого конфликта на мировые дела в целом.
Спору нет, с мечтами о том, что Ближний Восток может прийти к сравнительно мирному равновесию, приходится расставаться если не навсегда, то на весьма продолжительное время. Сокращение способности США вмешиваться в региональную политику, которое мы наблюдали несколько лет назад, давало основания думать, что без американцев страны Ближнего Востока смогут сами выработать способы устойчивого сосуществования. Но сейчас эти ожидания кажутся очень преждевременными.
Внутриполитические проблемы в Израиле создали условия для того, чтобы его правительство выбрало традиционный для этой страны путь конфликта, а не сотрудничества с соседями. Другие государства отвечают на это так, как позволяют их возможности.
Однако думать, что в результате мы можем стать свидетелями большой региональной войны, еще рано. Во всяком случае очевидных причин для того, чтобы это произошло, нет. В сравнении, конечно, со всеми предыдущими масштабными конфликтами вокруг Израиля во второй половине ХХ века. Более вероятным видится пока то, что его соседи и противники будут проявлять сдержанность.
В первую очередь потому, что среди них нет сейчас держав, которые проводили бы революционную внешнюю политику. Вплоть до середины 1970-х годов большинство арабских стран региона находились в стадии формирования национальной государственности. Это вело к росту национализма, что, как известно, является причиной большинства войн. Израиль, со своей стороны, также находился на подъеме, и крупные войны с соседями были продолжением его внутренней динамики.
Сейчас ситуация несколько иная. Все соседи Израиля либо уже устоялись как государства, либо должны преодолевать серьезные внутренние трудности. Даже Иран, который выглядит наиболее решительно, уже не то революционное государство, каким оно было первые 10–15 лет после свержения шахского режима и установления исламской республики в 1979 году. Иными словами, соседи Израиля не имеют никаких оснований брать на себя риски, которые может повлечь за собой крупная война. А для танго нужны все-таки двое.
Нет оснований думать, что арабские страны или Иран хотели бы сохранения Израиля в стратегической перспективе. Но они могут ждать. И какими бы отчаянными ни были действия правительства Израиля, если другие страны не имеют внутренних оснований воевать с ним серьезно, то и не будут этого делать. Тем более ни у кого из соседей Израиля, способных на крупную войну, нет с ним собственных территориальных противоречий. Поэтому сравнительно серьезный вооруженный конфликт возможен только в случае массированного израильского нападения на одного из его соседей. А такой перспективы пока не просматривается.
Но даже если допускать теоретическую возможность начала большой войны, потенциал ее влияния на мировую политику и экономику далеко не очевиден. Высока вероятность, что это влияние ограничится частными вопросами. Другими словами, война повлияет на соотношение сил между крупнейшими державами, принесет им дополнительные преимущества или проблемы. Но не изменит их положение настолько, чтобы заставить их создавать угрозы для своего существования.
Уникальность положения ядерных сверхдержав в том, что настоящие угрозы для них могут создать только равные по силам. Только непосредственные действия друг друга, направленные на их безопасность, могут заставить США или Россию прийти к выводу о том, что угроза стоит такого чудовищного риска, как обращение к их уникальным военным возможностям.
Обладание ядерным оружием накладывает колоссальную ответственность на лидеров двух крупнейших в этом отношении держав современного мира. И эта ответственность – только перед своими гражданами и своим государством. Поэтому крайне низкой представляется вероятность, что региональный конфликт окажется для них поводом вступить в прямое противостояние. Даже если они являются в нем опосредованными участниками.
Мы помним из истории, что в период холодной войны СССР и США открыто поддерживали на Ближнем Востоке основных противников. Москва, как известно, даже направляла значительное количество своих советников с вооружениями арабским странами. Вашингтон, в свою очередь, всеми способами поддерживал Израиль. Но это не создавало в отношениях СССР и США ситуаций, подобных Карибскому кризису 1962 года, когда мы действительно были на грани мировой войны. Просто потому, что в тот момент угроза была взаимной и направленной на территорию СССР и США. Остальные региональные конфликты, даже в Корее в 1950–1953 годах, где сражались советские летчики, не создали кризисов такого масштаба.
Мы можем, конечно, ошибаться. Тем более в условиях, когда политические элиты Запада не демонстрируют блестящих качеств стратегического мышления. Но аксиомой является то, что отношения между ядерными сверхдержавами разворачиваются в иной плоскости, нежели вся остальная международная политика. А любые региональные конфликты, даже самые яростные, находятся как раз в сфере обычной политики, не создающей прямых и непосредственных угроз выживанию таких держав.
Поэтому они и сохраняют способность отстраненно смотреть на любое изменение соотношения сил в рамках конфликта между их союзниками.
И чисто теоретически вероятность того, что даже большая, не дай Бог, война на Ближнем Востоке создаст угрозу для выживания всего человечества, является минимальной.
И не только там: вероятное столкновение США и Китая вокруг Тайваня также имеет неплохие шансы остаться на уровне обычного крупного конфликта. Возможно, что это является одной из причин сдержанности и хладнокровия китайского руководства в ответ на все враждебные выходки американцев.
Положение на Ближнем Востоке всегда будет, к сожалению, оставаться источником тревожных и крайне печальных новостей. Нам придется привыкнуть к тому, что пока существует Израиль, его взаимодействие с соседями останется сложным и в ряде случаев кровопролитным. Однако даже если Израиль исчезнет, не может быть полной уверенности в том, что пропадут другие причины для региональной напряженности. У того же Ирана есть территориальные споры с соседями в странах Персидского залива.
Многочисленные жертвы среди мирного гражданского населения и вопиющие нарушения международного права – это то, что должно вызывать осуждение и дипломатические меры со стороны России и всех стран, приверженных мирному урегулированию конфликтов. Но постепенное снижение там напряженности останется, безусловно, делом государств самого региона.
