ПОЧЕМУ СИБИРЯКИ ПОЗВАЛИ НА ПОМОЩЬ АНГЕЛУ МЕРКЕЛЬ
Каким образом местным жителям пришла в голову мысль обратиться к немецкому лидеру из-за разбитых дорог
– 4900 рублей, – показывает квитанцию Ирина Дроздова. – Всем селом собирали, чтобы отправить пакет прямо в ведомство канцлера Ангелы Меркель.
Письмо Ирины Дроздовой – депутата Троицкого сельского поселения, Омский район, Омская область – отправилось в Берлин в первой половине июня. Тогда же Дроздова и несколько ее земляков, жителей деревни Верхний Карбуш, записали видеоролик, на который обратили внимание далеко за пределами региона. Содержание примерно идентично, только на бумаге подробностей больше.
«Наша маленькая деревня 110 лет назад была основана немцами, семьями Шель, Фришбутер, Лацерус, Шильдорф, Краузе, – сообщается в письме Ангеле Меркель. – Есть в нашей деревне одна очень старая и главная улица, с которой когда-то и начиналась наша деревня». Ныне улица носит имя Дмитрия Карбышева – уроженца Омска, замученного в гитлеровском концлагере Маутхаузен в 1945-м.
«С тех пор, как я стала депутатом в 2006 году, мы постоянно просим наших чиновников в память о великом человеке хотя бы заасфальтировать эту дорогу длиной 1200 метров, – объясняет Дроздова Меркель. – По нашему настоянию был выполнен проект для строительства этой дороги в 2019 году (положительное заключение экспертизы прилагаю). Но у российских чиновников все время нет денег, так они нам всегда говорят или так им просто удобнее».
Заканчивается письмо так:
«Уважаемая госпожа Ангела Меркель! Наше родное правительство нас не слышит!!! Знаю о том, как вы заботитесь о жителях Германии, которые вас боготворят… Помогите нам сделать дорогу по улице Карбышева…».
На минувшей неделе из канцелярии Меркель пришел ответ. Представитель канцлера Германии попросила автора письма Дроздову «с пониманием отнестись к тому, что г-жа федеральный канцлер не может по Вашей просьбе предпринять решительных действий в данной ситуации», поскольку «вмешательство в деятельность местных органов власти других стран не входит в задачи федерального канцлера ФРГ».
Ответ, пусть и отрицательный, распространился куда шире, чем исходное письмо Меркель. Реакция – вплоть до Дмитрия Пескова. Пресс-секретарь президента назвал «гнев жителей этого села… абсолютно оправданным», а действия региональных властей – «абсолютно недопустимой халатностью».
– Чиновники, ППСники, женщины на каблучках из города приехали, – вспоминает дальнейшие события Галина Ильченко, жительница улицы Карбышева. – Все прямо по грязи нашей ходят, такой десант огромный. Не иначе, уже завтра дорогу будут делать!
С «уже завтра» – сложнее. И не потому, что кто-то на месте игнорирует ситуацию. Наказуемая нерадивость чиновников – это, конечно, сплошь и рядом, но как раз не в случае с улицей Карбышева в Верхнем Карбуше. Тут, если чуть забегать вперед, как раз дело в том, что казенные миллионы – а точнее, десятки миллионов – не позволили закопать в грунт без толку.
Есть в этой истории, однако, много чего еще. Не только про одну улицу в одном селе в Сибири, но и в гораздо более широком масштабе. И составами, зафиксированными в УК РФ, это не регулируется: все штатно, все по имеющимся законам, нормативам и предписаниям. То есть в сюжете с разбитой улицей, немецким селом и письмом Меркель все глубже, чем ожидаемые недосмотр и равнодушие чиновников. И поэтому – куда печальнее.
* * *
Верхний Карбуш и село Троицкое входят в единое Троицкое сельское поселение. Все вместе – около девяти тысяч жителей, в Верхнем Карбуше чуть больше 600 человек. Строго говоря, реконструкция улицы Карбышева, которой в Троицком сельском поселении активно занялись в 2018 году – это не один, а три объекта, объясняет глава поселения Светлана Сердюк:
– Сама улица и ее асфальтирование. Тротуар вдоль нее – тоже под асфальт. И ливневая канализация – на те же 1200 метров.
Совсем строго говоря, есть еще четвертое дело – вынуть из-под ныне расквашенного грунта, он же на языке строителей «тело дороги», проходящую под будущим асфальтом водопроводную трубу и уложить ее не под проезжей частью. Но труба, уверяют в Троицком поселковом совете, новая, менять ее не надо – так что полноценным четвертым элементом комплекса работ по улице Карбышева ее не считают. Хотя в общей стоимости проекта есть и «переезд» водопровода.
Насчет общей стоимости и вышла заминка. Три года назад для работ по улице Карбышева заказали проектно-сметную документацию. ПСД, кто не знает, положена по закону: там расписано, какие именно работы нужны и сколько они будут стоить. Документация действительно получила положительное заключение-экспертизу. Составить ПСД, пропустить через экспертизу – несколько месяцев. Стоимость работ тогда оценили в 42,5 млн рублей.
На эту сумму в 2019 году и обратили внимание в областном министерстве строительства, транспорта и дорожного хозяйства.
– Завысили проектировщики? – предполагает спецкор деловой газеты ВЗГЛЯД.
– В том-то и дело, что наоборот, – говорит Роман Минуллин, заместитель министра. Профильный, отвечающий как раз за дороги. – Для того, чтобы выполнить работы на улице Карбышева, не хватало процентов 20.
Дело, объясняет Роман, в так называемых единичных расценках, применяемых для подсчета стоимости проекта. Есть расценки территориальные, ТЕРы. Есть федеральные, ФЕРы. В принципе, говорит замминистра, можно рассчитывать смету либо по тем, либо по другим расценкам. Нарушения здесь нет. А вот чисто практические вопросы возникнуть могут.
– Когда мы стали анализировать документацию, то увидели лаг в 10,5 млн рублей, – сообщает Минуллин. – Там, где лучше использовать ФЕРы, проектировщик прибегнул к ТЕРам – то ли по недостатку опыта, то ли еще из-за чего-то. Это ненаказуемо абсолютно. Но когда ты сталкиваешься с реальной работой, то понимаешь: если у тебя контракт изначально на 20% меньше стоимости материалов и работ – то либо никто за него не возьмется, либо на ту же улицу Карбышева зайдет неопытный подрядчик и бросит работу на полпути, когда кончатся деньги. А если бросить на полпути, то на следующий год придется по факту начинать сначала.
– Почему сначала, а не на том же месте, где остановились? Ну, плюс-минус…
– У нас тут Сибирь, – напоминает Минуллин. – Зима длинная, промерзание глубокое. Пока замерзнет, пока оттает… Частичное освоение все равно приведет к удорожанию проекта – но куда большему, чем на 10,5 млн.
Пока пересчитывали с 42,5 на 53 млн, случился ковид. Ударивший, помимо прочего, и по возможным подрядчикам. Вслух об этом начальство говорить не любит, но и без того известно: рабочая сила на стройках по всей стране в основном иностранная, то есть из ближнего зарубежья. А с приезжими строителями в прошлом году в Омской области было туго, как и почти везде. Стало быть, 2020-й из истории реконструкции улицы Карбышева в Верхнем Карбуше – вылетел.
– Сумбурный был год, – говорит Светлана Сердюк, глава Троицкого сельского поселения.
Весной-2021 в региональном Минстрое прошла встреча с министром Антоном Заевым. Конкретно – по улице Карбышева. Участники – чиновники, областные и местные депутаты, включая Ирину Дроздову, руководство Омского района и Троицкого поселения. Договорились о том, что техническая часть ПСД – все годится, и с ней ничего делать не надо. А вот новую смету в 53 млн придется вновь провести через экспертизу и утвердить отдельно: требования закона.
– Все понимают, что корректировка и экспертиза требуют времени, – говорит замминистра Минуллин. – И что в этом году собственно в работу [на улице Карбышева] как таковую зайти будет нельзя – учитывая погодные условия Омской области. Если, конечно, никто не собирается класть асфальт по снегу.
– Приступать к проекту, который по ценам был провален еще в 2019-м – маленько совсем не правильно, – говорит Светлана Сердюк. – Притом, как в эти годы рванули [по стоимости] стройматериалы.
– Корректируем сметы, получаем заключение экспертизы, заявляемся на отбор в Минстрой, получаем деньги, выбираем на торгах подрядчика, – описывает порядок действий по улице Карбышева на 2021 год Роман Минуллин. – И в 2022-м, как только земля оттаяла и промерзание грунта ушло, бригада заходит на объект. 1200 метров дороги сделать – это не так долго.
Все это зафиксировано в письме областного министра строительства. Письмо, суммирующее итоги встречи, появилось за две недели до того, как депутат Дроздова обратилась к Меркель.
– Ирина Дроздова была на этой встрече [с министром]. Она все знала, – время от времени повторяет Сердюк. – Знала, что внимание и ей, и жителям деревни оказано…
– Деньги расписаны, – вновь подтверждает заместитель министра Минуллин.
– Может, сомнения у них возникли, какой-то гарантии не было, – предполагает Сердюк. – Я предполагаю только, а так не могу понять.
– Кого, жителей Верхнего Карбуша?
– Да, их! – отвечает Сердюк. – Мы же встретились, все проговорили. Неоднократно на совете депутатов докладывали, что корректировка в локально-сметный расчет идет. Не знаю, почему Ирина Леонидовна решила обратиться к Ангеле Меркель. Для меня достаточно письма из министерства строительства Омской области.
* * *
– Как вы думаете, – спрашивает Ирина Дроздова, спешившись с велосипеда и поздоровавшись, – как вы думаете, если бы мы всем и во всем верили – у нас был бы газ?
История с газом в Верхнем Карбуше полтора десятка лет назад тоже вышла далеко за пределы Омской области. Жители деревни, возглавляемые местным учителем рисования и черчения Дроздовой И.Л., выбивали его три года.
– В 2004 году, – вспоминает Дроздова, – по Омской области угольные котельные закрывали десятками: нерентабельность. Закрыли котельную и у нас в Верхнем Карбуше. Пообещали, что будет газ – прежде всего для отопления.
– А вместо этого мы получили что? – спрашивает Тамара Рожкова, урожденная Шельдорф. И, собственно, показывает.
Тут надо напомнить, что в то время на ухудшения условий жизни граждан (а отрубить котельную и ничего не дать взамен – это оно самое и есть, ухудшение) суды смотрели не так отзывчиво, как сейчас. Иски к областным властям Дроздова и ее земляки в середине «нулевых» проиграли во всех инстанциях. Провели несколько зим в холодных домах – в том числе двухквартирных, где печка не предусмотрена вообще; «жизнь в шубах на дому», как говорят сельчане. При этом о Верхнем Карбуше написали и сняли несколько десятков статей и телесюжетов, в том числе, что особо упоминает Ирина Леонидовна, в программе «Человек и закон». А среди акций протеста особняком встала 45-дневная голодовка жителей деревни.
– У меня дома восемь человек голодали, – говорит Дроздова. – Прихожу на работу, учителя плачут: «Ты прекращай, тебя ветром качает».
В Москве карбушанцы в поисках тепла дошли до многих, включая главу Московской Хельсинкской группы Людмилу Алексееву, тогдашнего уполномоченного по правам человека Владимира Лукина, множество депутатов Госдумы и Сергея Миронова, возглавлявшего в то время Совет Федерации. В результате в 2008 году в Верхний Карбуш не просто провели газ, но сделали это даром. Включая «последнюю милю» к каждому дому, которая для остальных россиян становится бесплатной только сейчас.
– Тем, кто успел заплатить, вернули деньги, – вспоминает Дроздова.
С тех пор она и руководствуется принципом: «Дай чиновникам пинка. Пока летят, что-то делают. Приземлились – надо дать нового пинка». Пинки Дроздова последние десятилетия раздает по-разному. То в 2016-м, когда были очередные проблемы с транспортом до города, запряжет в сани лошадку, повесит плакат «Льготная сельская маршрутка» – и соберет публикации из серии «новое транспортное средство заменит пять маршруток между селом и Омском». То три года назад вместе с односельчанами объявит очередную голодовку, на этот раз против всех кандидатов в губернаторы Омской области – «вахтовым методом, небольшими группами, по три дня голодовки на каждую из них».
Есть в ее архиве и еще одно письмо другому главе зарубежного государства – Биллу Клинтону, США. Написано было 25 лет назад, когда в середине 90-х до Верхнего Карбуша перестали ходить автобусы. Из администрации Клинтона, в отличие от нынешнего случая, не ответили.
– Ельцину я тоже до того писала про автобусы, он молчал. Потому и Клинтон, – объясняет активистка. – Про улицу Карбышева на прямую линию обращалась – с одной просьбой: «Помогите».
– Так нынешняя прямая линия Путина – по части обращений – еще в обработке…
– Ну если никто не может помочь, подумала я – может, нам другое государство поможет? – продолжает Дроздова. – Эта деревня немецкая, вон паспорт деревни стоит – готическим шрифтом.
* * *
Деревянная конструкция с характерным начертанием Werchni Karbusch – действительно, как в селах и маленьких городках ФРГ. Здесь она стоит близ памятника павшим во время Великой Отечественной. Камень и небольшой сквер в память о советских бойцах – на деньги одного из региональных депутатов, паспорт – за счет бывших сельчан, уехавших в ФРГ, к грядущему 110-летию Верхнего Карбуша. Так и стоят рядом, никого вокруг не возмущая и ничего между собой не деля.
– Шель, Грауверг, Фришбутер, Фалькенберги одни, Фалькенберги другие, – читает список жителей Наталья Леонова, по девичьей фамилии Шлипперт. – Мейснеры, Рейнгардты, Унтерберг… Вольф… кто еще у нас тут? Фогель, Лямпор, Клок и Блох, по две семьи. Это без уехавших. А так еще татары, белорусы, казахи, русские… Пятнадцать национальностей на одну деревушку!
Верхний Карбуш ведет начало от хутора Шель – по первым арендаторам здешних земель; об этом тут не забывают. Как и о том, где оказались здешние немцы в Великую Отечественную – там же, где и почти все остальные: в трудармиях, на лесоповалах.
– Кому верю? – переспрашивает Наталья Леонова. – Путину лично. Поверю, что у нас будет дорога, когда Путин скажет: «Мать вашу, да сколько можно над ними издеваться? Шесть км от Омска, всего шесть, а люди живут по шею в грязи». Мы – хрен с ними, то есть с нами. Но рядом школа, 40 ребятишек. Тут детки в грязи прошли – пару раз упали, в том проулке еще пару раз упали, приходят в школу, а им говорят: «Либо вымойтесь, либо домой идите». А может первоклашка-второклашка сама в школе помыться, на глазах у всех?
Поэтому свою внучку Наталья Робертовна, когда на Карбышева действительно «по шею», в школу не ведет, а несет:
– В прямом смысле: себе на плечи посажу – и вперед. Надо, чтобы ребенок чистым пришел. Я хочу, чтобы девочка не плакала, стоя перед школой.
– Нам говорят, что все так живут, – подытоживает Дроздова. – А мы так жить не хотим.
– Зачем вам понадобилась Меркель? Если уже все решили, и письмо министра про дорогу есть.
– Того самого, с которым я из-за остановки автобуса воевала? – уточняет Дроздова. – Чего мне ему верить-то?
Да, тоже было дело. Решался вопрос о том, где ставить автобусную остановку. У самой трассы на Омск, до которого здесь чуть больше пяти километров. Или же ближе к домам по той же улице Карбышева – но там, как мы уже знаем, с проездом совсем никак даже после небольшого дождя.
Остановка все же появилась. И не где-нибудь, а в самом центре села – между школой, где 20 лет преподавала Дроздова, и продмагом. Деньги на павильон прислало семейство Шульц, некогда уехавшее из Верхнего Карбуша в ФРГ. «И в частности – Гоша Шульц, мой ученик», говорит Дроздова. На остановке даже табличка висит с благодарностью Шульцам.
– Вот если сегодня областное строительное начальство говорит и пишет «мы сделаем дорогу», то я ему, получается, должна верить? Не буду, – говорит Дроздова. И не горячится, спокойно так говорит. – Поверю, если в письменном виде будет так: «Обещаю, что если не сделаю дорогу – пущу себе пулю в лоб». Даст хоть один начальник такую бумагу? Да ни в жизнь не даст.
Впрочем, из дальнейших рассуждений Дроздовой – аттестующей себя как «простого маленького депутата, простого советского учителя» – становится понятно: бумаге про «пулю в лоб», даже с подписью и печатью, она тоже поверит с трудом.
– 110 лет дорога не делается. При моем депутатстве, 16 лет, три главы поселковых поменялось. Кому верить-то, если нам постоянно говорят, что денег не хватило? – спрашивает она.
– Не «денег не хватило», а у вас ПСД на 42 с половиной миллиона, – увещевает замминистра строительства Минуллин, приехавший пообщаться с отправительницей письма Меркель. – А в реальности, в соответствии с объемом работ, на десятку с половиной добавилось. Вы как отбор пройдете со старой сметой?
– На 42 же есть, – говорит Дроздова. – Ничем не плохо.
– Надо на 53, – повторяет Минуллин.
– Придут подрядчики на торги, цены уронят, – вспоминает Дроздова об особенностях «контрактного» 44-ФЗ.
– Выставите объект за 42 миллиона – уронят еще ниже, – резонно замечает замминистра.
– То есть июль, август, сентябрь все согласуем – и в этом году не строим?
– В этом году можете законтрактоваться – с исполнением в следующем году. Нормальная практика.
– А на следующий год скажете еще пять миллионов добавить?
– Уже нет. И деньги на дорогу есть, их никто не тронет. Только экспертизой новую сумму закрепить.
– Короче, божимся-клянемся, что дорога будет.
– Теперь – да. А с прежней сметной стоимостью – никак было не сделать, – отвечает заместитель министра. – Либо на халявщиков нарвемся, либо на жуликов. Давайте отходить от освоения ради освоения и делать нормально.
– Вы, если что, скажите, сколько денег надо, – отвечает Минуллину депутат Дроздова. – Я и в Москве попрошу.
* * *
– Давайте по-честному, – говорит Дроздова, когда чиновник уезжает в Омск. – Если бы шумиха не поднялась – еще лет пять бы все длилось, и министерство бы нас забыло. Мы живем в России. Даже сейчас я верю всего процентов на 20, что в следующем году сделают. И опять никто не будет виноват ни в чем, так сложится.
А вот сложилось как раз по-другому.
Самая понятная ситуация по линии «что-то не сделали, поднялась шумиха, надо реагировать» – когда виноваты все, хоть в чем-то. Хорошо также, когда виноват кто-то один: на него можно указать. Много хуже – когда виновных нет: непонятно, на ком ответственность.
А самый печальный и безысходный вариант в подобном случае – это когда все правы, а все равно выходит международный инцидент. По поводу асфальта на улице в сибирском селе. Ок, на главной улице.
Заместитель министра Минуллин – прав в том, что отследил неправильные цифры в смете и настоял на своем. В духе «не осваивать, а делать нормально», пусть и чуть погодя. Активистка Дроздова – которая уже 25 лет, начиная с письма Клинтону про деревенские автобусы, методом проб и ошибок, долговременных кампаний и кратких эпатажных акций, действует как двигатель прогресса для своих односельчан. Ей на эти «тэры-фэры», сметы и прочее не то чтобы совсем уж плевать. Просто она работает на результат. И у нее, что характерно, получается. С газом, с остановкой… дай бог, и с дорогой получится. Значит, и она права.
– Она мне говорит: «Давай поставим столб освещения здесь», – рассказывает о Дроздовой глава Троицкого сельского поселения Сердюк. – Нельзя, а ей надо. Столб, дорожный знак, лежачий полицейский. Я говорю ей, что все согласовано с ГИБДД, не дай бог, какое несоответствие, кто будет отвечать. «А мы поищем лазейку в законе», – говорит мне Дроздова. Я говорю: «Вы представительный орган, как вы можете искать лазейки? Увидели несоответствие – добивайтесь, чтобы привести тот или иной нормативный акт в соответствие».
И что характерно, глава сельского поселения тоже права. Причем глобально. Шум по поводу Верхнего Карбуша – прекрасный повод, чтобы привести кое-что в соответствие. Например, использование тех самых ТЕРов и ФЕРов – чтобы проектировщики и сами не путались, и не вводили в заблуждение тех, кто государственные деньги дает. А взамен чтобы появились простота и ясность: какие расценки на работу и стройматериалы ближе к среднерыночным в том или ином регионе, в каждом конкретном случае – те и нужно использовать для составления смет.
Такая строчка в нормативах наверняка потребует изменений в федеральном законодательстве. Что ж, тем интереснее задача для депутатов новой Госдумы. Задача – и шанс сделать что-то, реально продвигающее вперед различные наши стройки. От дороги в Верхнем Карбуше и ей подобных – до федеральной программы обновления инфраструктуры в России.
Это раз.
Два – хорошо бы, наконец, на всех уровнях власти обрести понимание, что активистов вроде Ирины Дроздовой в России много. Очень много. И все куда-то пишут. И даже за рубеж. Только за последнее время: Уфа – Франциску I, после того, как местный чиновник послал «к папе Римскому» ходоков по поводу горячей воды. Жители Киселевска, Кузбасс – канадскому премьеру Трюдо: запрос убежища по экологическим мотивам. Активистка из Якутии попросила у Леонардо ди Каприо помощи в тушении пожаров…
И что характерно, после подобных криков души все так или иначе начинает нормализоваться.
Появляется горячая вода. Внедряется экологический мониторинг. Прилетает противопожарный самолет-амфибия, и не один. Причем чисто российскими, внутренними силами. Даже улица в Верхнем Карбуше – сколько бы ни сомневалась Дроздова и ее односельчанки – будет, никуда не денется.
Почему бы не сделать все то же самое, но вместо условных и безусловных Трюдо, ди Каприо и Меркель, не говоря о Папе? А для этого – реагировать на жалобы внутри России так, чтобы людям не приходилось обращаться за ее границы. Особенно внимательно прислушиваясь к тому, что говорят активисты с опытом и некоторым количеством побед. Модуль активного неравнодушия той же Дроздовой набран очень давно. Сделать так, чтобы вектор активности, ее и других, был направлен не в сторону канцлера Меркель, а совсем наоборот – вполне исполнимая задача.
В конце концов, тут как в известном меме: «Если ты не будешь работать со своими активистами, то это сделают солдаты НАТО». Ангела Меркель – конечно, не солдат, однако саму ФРГ из сюжета с немецким Верхним Карбушем в Омской области уже не выкинуть. Кому это на пользу – непонятно. Но уж точно не России как таковой.
Вот и хорошо бы, чтобы все дальнейшее, подобное, чисто российское – обходилось хотя бы без Североатлантического альянса в том или ином виде. Начиная с середины нынешнего лета – и далее всегда.
